Кристаль

— Да, можно сказать, что так.

— Сколько именно?

— Чуть меньше сотни, господин министр.

— Не устраивайте балаган! Шесть убийств за три дня, у вас под носом!.. Рекордсмены, вашу мать!..

— Семь, господин министр.

— У вас есть другие подозреваемые, кроме этих несчастных девчонок? Все послы столпились сейчас у меня в приемной и требуют объяснений. Вы понимаете, что это значит?

Бьорну ничего не оставалось, как опустить трубку на рычаг. Щелчок в абсолютной тишине, царившей в ресторане отеля, прозвучал очень громко, и все, кто там находился, одновременно повернулись к комиссару, в том числе Йохансен, стоявший за стойкой бара. Глаза инспектора помутнели от усталости, сухие губы были плотно сжаты.

В ресторане собрался почти весь персонал отеля, за исключением нескольких горничных, относивших подносы с завтраком тем постояльцам, которые после страшного известия не решались спуститься вниз, однако все же не утратили аппетита.

У Анжелы, сидевшей за крайним столом с чашкой кофе в руках, глаза были красными от слез, как и у большинства мажореток.

Незадолго до того Эли, отказавшаяся идти убираться в сауну и охотно согласившаяся вместо этого на работу в прачечной, разбудила своим криком весь отель. Страшная весть быстро разлетелась по этажам. Из каждой стиральной машины полицейские извлекли по одному искалеченному, разбухшему от горячей воды телу. Это кошмарное зрелище теперь словно незримо присутствовало перед глазами всех постояльцев отеля.

Бьорн в упор взглянул в мутные, безжизненные глаза своего помощника:

— Йохансен!

— Да, шеф?

— Бурбон. Безо льда.

Йохансен, несколько последних часов не отрывавший глаз от экрана монитора, даже бровью не шевельнул, как будто в таком распоряжении не было ничего необычного.

— А ты сам, кстати, не хочешь? Для бодрости?

— Нет, шеф, я от этого сразу усну. Я всю ночь смотрел видеозаписи.

— И что там?

— Есть одна кассета, — произнес Йохансен с многозначительной интонацией. — Я распорядился, чтобы сделали фотоснимки с нескольких кадров. Но они будут готовы только завтра. А кассету можешь посмотреть, когда захочешь.

— Сначала немного взбодрюсь.

— Ты уверен?

— Уверен.

Йохансен не двинулся с места. Вместо этого он почтительно спросил:

— Это правда, что Крагсет завтра вернется?

Огромное тело Бьорна приподнялось на цыпочках, живот уперся в край оцинкованной стойки. Но его пальцам не удалось дотянуться до бутылки. Йохансен втянул голову в плечи. Бьорн тяжело опустился на пятки:

— Йохансен, давай лучше выйдем на минутку.

Все, кто был в ресторане, провожали их взглядом, пока они не скрылись в кухне. Вскоре оттуда донесся звон разбитой посуды.

Стоя в луже дымящегося кофе, Бьорн держал за воротник помощника, одновременно прижимая его к плите. Голос комиссара грохотал, словно тот говорил из бочки:

— Крагсет когда вернется, тогда и вернется! А пока ты работаешь со мной, напарничек! Если ты не со мной, можешь отправляться на боковую прямо сейчас!

— Нет, все в порядке, шеф, я пока могу обойтись без сна.

— Вот и хорошо. Тогда к делу.

Бьорн отступил на шаг и выпустил воротник инспектора.

— Давай рассказывай, про что кино.

Йохансен выпрямился и заговорил, словно читая сценарий:

— Все спокойно в отеле «Европа»… Но вот какое-то движение в северном крыле… Два часа двадцать восемь минут ночи, жертва выходит из своего номера…

Он замолчал, увидев, что Бьорн его не слушает, а смотрит куда-то вглубь кухни, предостерегающим жестом подняв руку. Йохансен, мгновенно насторожившись, протянул руку к кобуре и шагнул к двери, одновременно повернув голову к начальнику.

— Нет, ничего… мне показалось.

— Тем лучше. На чем я остановился?.. Ах да. Все спокойно в отеле «Европа», и вот…

— Это все я знаю. Я говорю о прошлой ночи, а не о позапрошлой.

— Но я не мог посмотреть вчерашнюю кассету. Ты же сам мне сказал забрать магнитофон в участок…

Бьорн чертыхнулся.

Он направился к двери, две створки которой открывались в обе стороны, потом сделал шаг назад, застегнул куртку и бросил на помощника испепеляющий взгляд со словами:

— Мы здесь на осадном положении, Йохансен. Никого не впускать, никого не выпускать. Министр обещал прислать нам подкрепление. На ночь расставь людей повсюду, хоть у каждого номера! Я не шучу. Еще одно убийство — и ты досрочно отправишься на пенсию. За компанию со мной. — Комиссар с такой силой стукнул кулаком по столу, что ряды бокалов на полках задребезжали. — For Helvete! И чтоб никто не смел тронуть даже волосок на голове Анжелы!

— Успокойся, шеф, — в замешательстве пробормотал инспектор. — Я принесу тебе бурбона…

— Лучше сразу целую бутылку.

— Э-э…

— Организуй мне где-нибудь в зале место для допроса, и каждые пятнадцать минут вызывай нового свидетеля. Сначала девчонок, потом — обслугу.

— Всех в один день?!

— Да.

— Но все вас ждут… там, в холле. И… что я скажу судмедэксперту?

— Ты справишься.

Йохансен невольно приосанился:

— Хорошо, шеф.

— Да, и еще. Мне нужен Здоровяк, чтобы переводил, если я вдруг забуду какое слово.

— Он с утра не появлялся.

— Черт!.. Найди его!

Бьорн уже протянул вперед руки, чтобы распахнуть створки двери, но Йохансен поспешно подошел и прошептал:

— Заодно принесу тебе мятные пастилки…

— Это зачем?

— Чтобы отбить запах спиртного… тебе ведь придется говорить со столькими людьми…

Бьорн поднес ко рту ладони и дохнул. На лице его появилась гримаса отвращения. В благодарность за хорошую идею он слегка хлопнул Йохансена по плечу, отчего тот вылетел через створки обратно в ресторанный зал.

Благодаря этому внезапному явлению инспектора немного ослабло общее напряжение. Йохансен передал подчиненным все распоряжения Бьорна, которые те должны были выполнять, а сам, как и было ему поручено, нашел место для допроса — угол зала, отгороженный искусственными пальмами и дешевым пианино, судя по всему, выполнявшим в основном декоративную функцию. Бьорн решил начинать, не дожидаясь переводчика. Медленно потягивая карамельного цвета алкогольный напиток, он терпеливо выслушивал мажореток, повторяющих примерно одно и то же. Итак, его завтрашний отчет старшему комиссару Крагсету будет предельно краток: все до смерти напутаны, никто ничего не видел, ничего не слышал.

Анжела попыталась приблизиться к Бьорну, но Йохансен вежливо ее отстранил.

— Позвольте мне сказать комиссару нечто важное, инспектор… Мне действительно есть что сказать.

— Я надеюсь…

— Я знаю, кто на той видеокассете…

— И мы тоже знаем — ваша крестница.

— Нет, не в ресторане… я знаю, кто вошел в сауну после меня, точнее, уже после того, как я вышла…

— Нам не известно точно, когда вы вышли. Камера не…

— Вы меня не слушаете. Это не Адриана. Нас всех обманул костюм мажоретки. Это не могла быть она.

Йохансен с трудом удержался от изумленного восклицания, но на всякий случай встал против света, чтобы Анжела не смогла разглядеть его лица. Из всех возможных методов допроса он решил избрать наиболее простой: четкие вопросы для получения столь же четких ответов. Стараясь говорить твердым тоном, исключающим дискуссию, он спросил:

— Итак? Кто же тогда эта другая девушка?

Анжела покачала головой, одновременно пытаясь обойти инспектора:

— Нет, я… позвольте мне поговорить с Бьорном.

Она опустила глаза. Йохансен по-своему истолковал ее смущение и отвернулся.

— Нам нужно поговорить, — нерешительно произнесла Жозетта, остановившись в нескольких шагах от крестной.

Та ответила коротким кивком и, обращаясь к Йохансену, добавила:

— Жозетта — моя крестница… Она очень напутана всем этим… да и кто бы не испугался на ее месте!..

— Спасибо. Кажется, вы ответили на мой вопрос.

Жозетта вышла из зала вместе с остальными мажоретками в сопровождении полицейских, которым было поручено их охранять. Йохансен направился к двери, ведущей в подвал. Решив, что поговорит с Бьорном позже, Анжела, взяв фотоаппарат, последовала за инспектором.