Смерть online

А она лишь сказала с улыбкой:

– Здесь растет магнолия.

– Скоро перестанет, – заявил он. – Если даже это магнолия, через год погибнет.

С тех пор прошло пять лет. Грейс никогда не верила, что деревце погибнет, хотя оно, кажется, ежегодно предпринимало попытки самоубийства. Каждую осень сплошным градом сыпались сухие листья, словно у него больше не было сил их держать на себе. Но каждую весну набухали и лопались почки, крошечные зеленые листики в глупом приступе оптимизма кивали вновь поголубевшему небу. Дерево выживало точно так же, как Грейс. Нынешним утром поникло в сухом осеннем воздухе, грозя с минуты на минуту сбросить листья, поэтому она протянула к стволу шланг с водой.

Они с Чарли сидели в адирондакских креслах [2] перед деревом, слушая плеск воды, присматриваясь к утру. Грейс куталась в длинный махровый халат, Чарли был голый.

– Кончай на него писать. Слишком много аммиака, – сказала она с легким южным акцентом, охрипшим и огрубевшим на северном холоде.

Чарли повернул голову, жадно глядя, как Грейс прихлебывает из чашки.

– Забудь. Кофе с кофеином.

Он, вздохнув, отвернулся. Чарли представлял собой помесь разнообразных собачьих пород, состряпанную ослепшим Франкенштейном. [3] Размеры овчарки, жесткая шерсть терьера, длинные висячие уши охотничьего пса и абсолютно голый хвост, откушенный кем-то до их знакомства. Чарли тоже выживает.

Грейс заворочалась в кресле, пистолет скользнул в широченном кармане халата, она успела поймать его, пока он не стукнулся о деревянное сиденье.

Кобура – не модный причиндал, а абсолютно необходимая для безопасности вещь. Всегда носи оружие в кобуре, никогда, никогда не клади в карман. Слышишь, красотка?

Конечно, она слышала, только надо ловить каждый маленький шанс там и сям, иначе осторожность превратится в паранойю, которая будет править всей твоей жизнью. В частности, можно рискнуть – посидеть на собственном заднем дворе в собственном махровом халате, – но она не так глупа, чтобы рисковать без оружия.

– Ну, все очень мило, да надо работать.

Чарли заскулил и поежился, как старик, надевший власяницу.

– Не беспокойся, пожалуйста. Я сама о себе позабочусь.

Грейс оделась за пять минут. Джинсы, футболка, черное непромокаемое пальто, спасающее в любую погоду, и, конечно, английские сапоги для верховой езды. Те, кто знает, что она ни разу в жизни не садилась на лошадь, считают их сверхмодной причудой. Всего пять человек на свете думают иначе.

Ну, может быть, шесть.

По пути на работу Грейс проехала мимо целой шеренги полицейских машин, стоявших носом к тротуару на парковке у берега, и автоматически вспомнила убийство бегуна у реки.

Выдался именно тот редкий год, когда от осенних красок вдоль реки Миссисипи дух захватывает. Низко висит огненно-красная листва сумаха, тополя сияют изысканными розоватыми и оранжевыми оттенками, трепещут хрупкие листья осины, напоминая переливающуюся парчу шлейфа королевы.

Детектив Лео Магоцци в последний раз обходил свой участок, когда краски горели в полную силу, но был так погружен в свои мысли, что почти не замечал окружающего – из-за чего, главным образом, жизнь его и пошла кувырком, – а теперь почему-то обратил внимание на осеннюю листву.

«Акварель не годится, – думал он, проезжая по бульвару Вест-Ривер. – Тут нужно масло».

Впереди крутились мигалки как минимум восьми патрульных автомобилей и фургона оперативной криминалистической бригады. Слава богу, других фургонов пока нет, но он поспорил бы на собственную пенсию, что они появятся через секунду.

Молоденький коп с младенческой физиономией регулировал дорожное движение, настороженно поглядывая на кучку ротозеев, дрожавших на утреннем холоде, надеясь увидеть чужую беду. Удивительно, что их так мало – убийство в Миннеаполисе всегда крупная новость, а в этом районе особенно.

Магоцци свернул к бровке тротуара, вышел из машины, предъявил значок в кожаной обложке копу-младенцу, который зашевелил губами, стараясь прочитать фамилию.

– Доброе утро, детектив… Магози?

– Магоцци. Как муха цеце.

– А… Кто?

– Не имеет значения. Детектив Ролсет здесь?

– Ролсет?.. Лысеющий коротышка?

– Вроде того.

Надо бы дипломатично посоветовать младенцу воздерживаться от таких эпитетов, как «пузатый» и «лысый», часто употреблявшихся при описании его партнера. Может быть, Ролсет не самая крупная шишка на дереве, но, возможно, когда-нибудь станет шефом полиции.

Младенец ткнул пальцем в сторону дорогих старых домов, выстроившихся в ряд среди подстриженных газонов высоко на холме над дорогой.

– Пошел с ребятами в обход по соседним домам, пока народ не отправился на работу.

Детектив кивнул, пролез под желтой лентой, ограждавшей место преступления, пригнулся под градом опавших листьев, глубоко сунув руки без перчаток в карманы форменной куртки на ледяном ветру с реки.

Техники из криминалистической бригады рассыпались веером по полоске травы меж бульваром и берегом, расхаживали по периметру вдоль решетки. Проходя мимо, Магоцци кивками приветствовал знакомых, направляясь к парапету набережной, где худой, высокий мужчина в оливково-зеленом пальто склонялся над телом. Хотя он стоял спиной к детективу, его вполне легко опознать по черным волосам и сутулым плечам, которые как бы компенсировали чрезмерный рост.

– Анантананд Рамбахан. – Магоцци всегда с удовольствием произносил это имя, ломая язык. Как будто ешь сливочное заварное пирожное.

Доктор Рамбахан оглянулся, приветствуя его на месте преступления белозубой улыбкой:

– Детектив! Нынче утром у вас изумительное индийское произношение. – Темные глаза под нависшими веками коварно сощурились. – И только посмотрите, какой вы красавец! Видимо, собрались на охоту.

– А?

– Сбросили вес, накачали мышцы… Значит, устали, в конце концов, от одиночества, ищете партнершу прекрасного пола.

– Медосмотр через месяц.

– Возможно и такое объяснение.

Магоцци наклонился, окинул тело беглым взглядом. Молодой парень, едва стукнуло двадцать, в нейлоновых спортивных штанах и вылинявшей майке. Ничего не выражающее, застывшее восковое лицо, открытые остекленевшие глаза затянуты смертельной катарактой.

– Видите? – Рамбахан указал на крошечное темное отверстие прямо над левой бровью, как всегда констатируя очевидное. – Отверстие маленькое. Аккуратное, чистое. Либо очень хороший стрелок, либо случайный удачный одиночный выстрел. Впрочем, весьма неудачный для нашего клиента.

– Двадцать второй калибр?

– Весьма вероятно.

Магоцци вздохнул, посмотрел на реку. Сквозь низкую завесу облаков пробивается солнечный свет, образуя в ледяном тумане, поднимавшемся над водой, сверкающие призмы.

– Холодное утро.

– Ах-ах! Я недавно прочел в одной книжке, которую мне дала жена, что на подобное утверждение следует отвечать: «Могло быть хуже».

Магоцци поднял прозрачный пакет для вещественных доказательств, разглядывая лежавшие в нем водительские права.

– В какой книжке?

Рамбахан сморщил брови.

– В лингвистической. Кажется, называется «Как говорят в Миннесоте». Слышали?

Магоцци сдержал улыбку.

– Что еще из личных вещей?

– Только права и двадцатидолларовая бумажка. Есть еще кое-что, очень странное. Я никогда не видел ничего подобного. Посмотрите. – Рамбахан сунул пальцы в перчатке между губами убитого, обнажил десны.

Магоцци прищурился, наклонился пониже, почуял запах и присел на корточки.

– Сукин сын.