Автобус

— Спасибо, — сказал водитель. Мисс Харпер поняла, что хватило бы по доллару на каждого.

— Спасибо, — повторил водитель, и другой тоже сказал:

— Благодарю.

— Нет, это я вас благодарю, — ответила мисс Харпер.

— На ночь я вас устрою, — сказала женщина. — Поспите здесь. Завтра поедете. — Она вновь оглядела мисс Харпер с головы до ног. — Хоть подсохнете.

— А нельзя куда-нибудь в другое место? — спросила мисс Харпер, но тут же спохватилась, боясь совершить бестактность. — То есть я имею в виду, нельзя ли уехать сегодня? Мне бы не хотелось вас стеснять.

— Мы сдаем комнаты, — женщина уже стояла вполоборота к стойке. — Десять долларов за ночь.

«Оставляет на билет до дома, — подумала мисс Харпер, — спасибо и на этом».

— Пожалуй, я останусь, — она снова вынула кошелек. — То есть я хочу сказать: вы очень любезны.

Женщина забрала деньги и повернулась к стойке.

— Комнаты наверху, — сказала она. — Выбирайте любую. Кроме вас, никого нет. — Она искоса взглянула на мисс Харпер. — Утром получите чашку кофе. Собаку на улицу не выгоню без чашки кофе.

— Благодарю вас, — мисс Харпер помнила еще с детства, где искать лестницу. Вон там, должно быть, и была просторная прихожая; и с чемоданом и сумочкой в руках она направилась туда. Лестница предстала перед ней, такая дивно соразмерная, что у мисс Харпер перехватило дыхание. Она оглянулась — огромная женщина смотрела ей вслед.

— Я когда-то жила в таком доме. Их, должно быть, строили в одно время. Эти дома ставили на века, чтобы людям…

— Будет трепаться-то, — сказала женщина и отвернулась.

Со всех концов комнаты доносились обрывки разговоров, в углу несколько человек окружили тех двоих, что привезли сюда мисс Харпер, там то и дело гремел смех. Да, они свыклись с нынешним уродством некогда красивого и статного дома, и мисс Харпер невольно пожалела их. Ей хотелось заговорить с ними, даже подружиться, вместе шутить и смеяться; ну разве им не любопытно, что именно здесь хозяйка особняка когда-то принимала гостей? Мисс Харпер размышляла, следует ли сказать: «Доброй ночи» — или же вновь поблагодарить, а может, лучше: «Да благословит вас Господь», но никто не обращал на нее внимания, и она стала подниматься по лестнице. На площадке оторопела — здесь сохранилось окно с витражом. В детстве солнечный луч дробился о цветные стекла и расплескивался по ступенькам сотнями маленьких радуг. Как по мановению волшебной палочки… «Где же, где вы — дома нашего детства? Мне так тоскливо…» Впрочем, пора снять мокрую одежду, а то и в самом деле недолго простудиться.

Наверху мисс Харпер, не раздумывая, направилась налево: тут всегда была ее комната. Дверь распахнута настежь, она заглянула внутрь: комнату «внаем» не спутаешь ни с чем — все уродливо, жалко, дешево. Мисс Харпер дернула за шнур, свисавший с потолка у самого порога, вспыхнул свет, и тут же защемило сердце: выщербленный пол в комнате проваливается, обои свисают клочьями. «Во что превратился дом, — с горечью подумала она. — Неужели здесь можно спать?»

Наконец она сдвинулась с места и положила чемодан на кровать. Надо обсохнуть, надо привести себя в порядок. Кровать на привычном месте, между окон; правда, матрац свалялся и стал жестким, перекладины потемнели, от них идет тошнотворный запах, пружины стонут от малейшего движения. Мисс Харпер передернуло: «Нет, прочь, мрачные мысли, прочь, пусть это будет комната моего детства». Дверь там же и окна — два против двери и два сбоку; в старину строили не разнообразно, но добротно — должно быть, тысячи одинаковых, ладно скроенных домов разбросаны по всей стране. А вот чулан не на месте. По чьей-то прихоти оказался справа, а не слева от кровати. В нем жили ее игрушки, да и сама она, маленькая, любила там прятаться. Но чулан в те времена был слева.

Ванная комната тоже не с той стороны; впрочем, это не так важно. Мисс Харпер хотела было принять на ночь душ, но, взглянув на ванну, благоразумно решила потерпеть до дома. Она ополоснула лицо и руки, и тепло блаженно разлилось по телу. А в чемодане, к счастью, уцелел флакон с одеколоном и ничего не промокло. Можно по крайней мере спать в сухой ночной рубашке, пусть даже в холодной постели.

Мисс Харпер легла и зябко поежилась, а в детстве было так приятно забраться в согретую постель. Она лежала в темноте, не смыкая глаз, и мысленно перебирала события последних часов: «Сначала автобус, потом фургон, а теперь вот чернота спальни, и никому не известно, где я и что со мною станется. Есть только чемодан да остатки денег в кошельке; я даже не знаю, где нахожусь. Устала — снотворное, наверно, еще действует, — а то слушалась бы всех подряд так покорно, как же. Ну ничего, утром докажу им, что могу за себя постоять».

Рев музыкального автомата и гогот парней внизу стерлись, растворились в далекой мелодии… это мама поет в гостиной, гости слушают, сидя в жестких креслах, папа аккомпанирует на рояле. Названия не вспомнить, но это мамина любимая песня. «Выйду-ка я на лестницу послушать», — подумала мисс Харпер, но в этот момент в чулане что-то зашуршало. Только он почему-то справа, а не слева. Мисс Харпер хотела слушать маму, но шорох уже перерос в стук, словно деревяшки ударялись друг о друга. «Может, встать и навести порядок, а то не слышно музыки? Но в постели так тепло, уютно, и уже сплю почти…»

Чулан не с той стороны, и что-то в нем продолжает громыхать, ну как тут уснешь? Мисс Харпер спустила ноги на пол и босиком, полусонная — ах да, направо! — засеменила к чулану.

— Что здесь происходит? — громко спросила она и распахнула дверцы.

В полутьме подняла головку деревянная змейка: покачивается, ударяясь о другие игрушки. Мисс Харпер засмеялась.

— Моя змейка, — сказала она вслух. — Моя старая змейка ожила.

В дальнем углу чулана лежал ее игрушечный клоун, весь в пестром и рот до ушей; он вдруг привстал, но тут же плюхнулся назад — тоже ожил. Мисс Харпер глядела как завороженная. У ног ее вновь завозилась змейка, слепо ткнулась в кукольный домик, где тут же зашевелился кукольный народец; следующий удар змейки пришелся по кубикам — они с шумом рассыпались по полу. И тут мисс Харпер заметила на стульчике огромную чудесную куклу с золотыми локонами, в бальном платье из накрахмаленной кисеи. Мисс Харпер радостно протянула к ней руки, кукла распахнула большущие голубые глаза, обрамленные длинными загнутыми ресницами, и встала.

— Красотка Роза, — воскликнула мисс Харпер. — Красотка Роза, это же я!

Кукла посмотрела на нее в упор, улыбаясь нарисованной улыбкой. Нежные алые губки приоткрылись, и она мерзко проквакала:

— Пошла прочь, старуха!

Каждое слово — как пощечина.

— Пошла прочь, старуха, пошла прочь!

Мисс Харпер отшатнулась. Клоун кувыркался, плясал и изрыгал проклятия, безглазая змея злобно кидалась ей в ноги, а кукла повернулась, придерживая край платья, и рот ее открывался снова и снова.

— Пошла прочь, — квакала она. — Прочь, старуха, пошла прочь.

Все ожило в чулане. Маленькая куколка как безумная кидалась на стены, звери грозным маршем шествовали по сходням Ноева ковчега, плюшевый медведь хрипел, будто старый астматик. Шум нарастал, и все они злобно надвигались на нее. Мисс Харпер захлопнула дверцы и налегла на них всем телом. Но деревянная змея все бьет и бьет в дверь, а кукла не умолкает. Мисс Харпер в ужасе закричала и бросилась бежать налево, забыв, что дверь с другой стороны. Уперлась в стену, сжалась в комочек в самом углу. Дверцы чулана медленно раскрылись, и выглянула улыбающаяся кукла.

Мисс Харпер ринулась к двери. Стремглав вылетела в коридор и — вниз по чудесной широкой лестнице.

— Мама! Мамочка! — она вдруг ощутила, что проваливается в темноту, все глубже, ее захватывает черный вихрь, не за, что уцепиться… — Мама!

— Эй, вы, — донесся до нее голос. — Я вам не будильник. Вставайте и выходите.

— Вы еще пожалеете, — не размыкая глаз, но отчетливо произнесла мисс Харпер.

— Проснитесь же, — повторил водитель. — Вам выходить.