Дорога к Миктлантекутли

Они долго шли, одолеваемые депрессией, прежде чем достигли следующего холма — и на этот раз лунный свет не встречал их; только слабый свет исходил от низких облаков на горизонте. Однако этого было достаточно, чтобы различить разветвление дороги.

Морган заколебался. Он спросил:

—Какая из дорог ведет в Линакулан?

Священник остановился. Его темные зрачки увеличились. До такой степени, что можно было подумать, что белки глаз полностью исчезли. Он вытянул руку, чтобы поправить сутану, и этот жест сделал его похожим на дьявольски коварную женщину, готовую разорвать свою жертву. Даже в полутьме от него падала тень... черная и вытянутая в виде креста тень.

Тогда Моргана охватил инстинкт потенциального убийцы.

—Отвечайте,— прорычал он,— в какую сторону Линакулан?

—Маловерующий человек...

Голос Моргана дрожал от ярости:

—Слушайте меня, проклятый священник! Вы не хотели мне отвечать... даже разжать свои зубы. При чем здесь вера? Скажите мне только, на каком расстоянии находится Линакулан. Это все, что я у вас прошу. Я не хочу ни славословий, ни проповедей! Понятно?

—Вам еще долго идти...

Голос его потерялся, и Моргай заметил изменение в поведении священника. Немного позже Морган услышал... отдаленный стук копыт.

Луна — как по совпадению — в последний раз прорвала тучи. Сначала это была только какая-то тень на горизонте, но по мере приближения Морган четко различил лошадь. Ее грива и хвост развевались, как черные хоругви. Это было великолепное животное, самое крупное из тех, которые он когда-либо видел,— черное, как ночь, пылкое, как буря.

Именно от вида девушки, сидящей на лошади, у Моргана перехватило дыхание. Девушка сидела верхом так, что лошадь и она составляли единое целое. Лунный свет играл с ее силуэтом. Девушка была одета во все белое, от сапожек и брюк-галифе, до прилегающей к телу рубашки с длинными рукавами и испанской шляпы типа сомбреро. Напротив, волосы у нее были черные и спускались вниз по спине, как нежное облако цвета эбенового дерева.

Она резко натянула поводья и остановила жеребца перед мужчинами. Конь взвился. Морган отскочил назад, но священник не дрогнул.

—Итак, мой отец,—сказала она, улыбаясь, в то же время щелкая хлыстом по галифе.— Я вижу, что вы взяли под свое крылышко нового несчастного.—Она произнесла слово «несчастный» с удивительным ударением. Морган не знал, нужно ли ему сердиться или удивляться. Он ждал, наблюдая сцену, которая разыгрывалась между двумя персонажами. Может быть, все это составляло какой-то элемент расставленной ловушки. Это не имело значения, в данный момент ему ничто не угрожало. Он удовлетворился тем, что стоял здесь я любовался гордой фигурой девушки.

В какой-то момент она ощутила на себе взгляд Моргана; ее глаза спрашивали его, такие же наглые и смелые, как и его.

Она запрокинула голову назад и засмеялась грудным смехом.

— Вы попали в очень плохие руки, иностранный друг. Этот человек,— она сделала презрительное движение головой в сторону священника,— получил от моих людей прозвище «Невезучий». Каждый раз, когда он идет до этой дороге, происходит авария. С вами нынешней ночью случилось что-нибудь неприятное, да?

Морган подтвердил и бросил косой взгляд в сторону священника. Тот, в свою очередь, взглядом инквизитора смотрел на девушку. Это детальное рассматривание рассмешило ее.

—Уймите ваш гнев, старик. Я вас не боюсь. Идите же своей дорогой теперь. Я буду следить за тем, чтобы наш американский друг прибыл к месту назначения.

—Не уезжайте с ней. Она нехорошая. Воплощение Зла,—сказал священник, протягивая руку Моргану.

Он трижды перекрестил воздух. Для Моргана не было никакого сомнения, какое решение принять. Священник сказал, что она была «Воплощением Зла»; из его уст это была лучшая из возможных рекомендаций. Более того, только дурак будет продолжать идти по этой зловещей дороге, в то время как открывалась возможность проделать путь на лошади, возможность приятной беседы, возможность —и даже обещание, если он правильно понял взгляд девушки — чего-то еще более приятного.

Однако он колебался; дикое животное, вечно преследуемая дичь, жившие в нем, подняли ухо.

Девушка нежно ласкала покрытую потом шею лошади.

—Куда вы идете?

—В Линакулан, — ответил Морган.

—Это не очень далеко. Садитесь, я вас долезу до ранчо Миктлантекутли. Там вы попросите помощи. (Ее губы были приоткрыты; дыхание, казалось, прервалось в ожидании ответа Моргана.)

Морган повернулся к священнику.

—Спасибо за путь, проделанный вместе, мой отец. Когда-нибудь увидимся.

Священник сделал два шага к Моргану, протянул к нему руки, умоляя его.

—Останьтесь со мной. Она плохая, уверяю вас.

Девушка разразилась смехом:

— Нас двое против одного, священнослужитель. Вы потеряли еще одну жертву.

Жертву? Глаза Моргана сузились. Итак, он не ошибся в отношении этого проклятого священника. Но что-то было не так. Вдруг он понял, что именно... Если священник был вором или убийцей, почему он ничего не сделал Моргану, когда тот был без сознания?

Священник повернул голову и посмотрел через плечо на луну, которая садилась; не хватало нескольких секунд, чтобы полностью наступила ночь. Он порылся в карманах своей сутаны и вытащил оттуда крест из слоновой кости в несколько сантиметров высотой.

— Наступает ночь. Возьмите этот крест. Поверьте мне. Не езжайте к Миктлантекутли. Я ваш последний шанс.

Девушка крикнула:

— Уходите, отойдите от него, старый идиот. Власти должны бы заняться такими дураками, как вы, которые досаждают, пугают путников на этой дороге.., и мешают им дойти до места назначения.

Священник не обращал на нее внимание. Он во второй раз умолял Моргана, и на этот раз в его голосе звучала сила, в то время как он смотрел, как последний кусочек красной Луны исчезает за холмом.

— Еще есть время...

Девушка резко натянула поводья и вонзила шпоры в бока лошади. Та заржала от гнева и встала на дыбы, закрыв передними копытами звезды. Опустившись, жеребец встал между священником и Морганом. Глаза девушки блестели, она, улыбаясь, вынимала ногу из стремени.

—Идите сюда, мой друг. Поставьте вашу ногу сюда. На лошадь, сзади меня.

Она протянула ему руки, чтобы помочь, и когда она нагнулась, ее рубашка немного приоткрылась. Морган состроил улыбку и, взяв протянутую руку, вскочил на лошадь.

— Обхватите меня руками и крепко держитесь,— приказала она.

Морган подчинился с удовольствием. Ее тело было гибким, нежным на ощупь, а волосы издавали какой-то экзотический запах.

Он опустил глаза к священнику, лицо старика снова спряталось в темноте.

— Прощайте, мой отец, не доверяйте фальшивым деньгам.

Девушка не услышала ответа. Она вонзила шпоры в бока жеребца, и тот устремился в ночь.

— Держитесь крепко,— крикнула она,— крепко держитесь!

Они неслись во весь опор примерно минут десять, затем она пустила жеребца шагом. Теперь, когда они ехали медленно, Морган снова осознал, что держит тело девушки, и мгновенно желание овладело им. Уже давно... И никого вокруг, чтобы схватить его... И девушка показала определенную свободу поведения, а это заставляло его думать, что она будет благосклонна к его предложению... Тишина нарушалась только дыханием лошади, стуком ее копыт и скрипом седла. Тайком его рука начала подниматься к ее груди. Она не протестовала, он осмелел. Пока не ощутил нежность ее груди под шелковой блузой.

Это было легче, чем Мооган осмеливался надеяться, Она просто остановила лошадь и повернулась вполоборота к нему.

— Мы можем здесь отдохнуть... если вы хотите.

Голос Моргана охрип, его тело напряглось от желания, когда он ответил:

— Да... Хочу.

Она соскользнула с лошади, и Морган тотчас же оказался рядом с ней. Она обвила его шею руками; их губы встретились в диком и грубом поцелуе. Ногти девушки вонзились в плечи Моргана, когда его руки начали шарить по ее телу. Она глухо застонала, когда Морган сбросил одежду. Затем, имея в качестве свидетелей только безразличного жеребца, щипавшего траву около них, да робкий взгляд звезд, их тела слились, объятые жгучим, безжалостным желанием.