Хороший немец

— Ты в порядке? — спросила его Лиз.

Лейтенант снял пилотку. Его рыжие волосы взмокли.

— Вот, держи на всякий случай, — сказала она, протягивая ему бумажный пакет.

— Сколько еще лететь? — спросил он, почти простонал, одной рукой прижимая пакет к груди.

Конгрессмен взглянул на него и непроизвольно поджал ногу — подальше от опасной траектории, слегка развернувшись так, что опять оказался лицом к лицу с Брайаном.

— Так вы из Нью-Йорка, да?

— Ютика, Нью-Йорк.

— Ютика, — повторил Брайан, делая вид, будто старается вспомнить, где это. — Пивоварни, да? — Джейк улыбнулся. Вообще-то Брайан знал Штаты хорошо. — Там полно немцев, если не ошибаюсь.

Конгрессмен посмотрел на него неприязненно:

— Мой округ — американский на все сто.

Но Брайан уже утомился.

— Надо думать, — сказал он, отворачиваясь.

— А как вы попали на этот самолет? Насколько я знаю, он для американской прессы.

— Вот тебе и союзник, — сказал Брайан Джейку.

Самолет слегка провалился — не больше, чем в дорожную яму, — но лейтенанту хватило и этого. Он застонал.

— Меня сейчас вырвет, — сказал он, едва успев открыть пакет.

— Осторожно, — сказал конгрессмен, не зная, куда деться.

— Срыгни, — посоветовала лейтенанту Лиз тоном старшей сестры. — Вот так. Теперь будет легче.

— Извините, — полузадушенно сказал тот, явно смущенный, внезапно превратившись в мальчишку.

Лиз отвернулась от парня.

— Ты когда-нибудь встречался с Гитлером? — спросила она Джейка. Вопрос привлек внимание остальных — она как бы задернула шторку, спрятав лейтенанта.

— Встречать не встречал. Но видел, — сказал Джейк. — Много раз.

— Я имею в виду — близко.

— Один раз, — ответил он.

Душным ранним вечером возвращался из пресс-клуба. Улица почти в тени, но последние лучи солнца еще освещали новое здание Канцелярии. Прусский модерн, широкие ступени спускаются к ожидающему авто. Рядом только адъютант и два телохранителя, поразительная незащищенность. Видимо, собирался в Шпортпаласт, толкать очередную речугу против коварных поляков. На секунду остановился внизу и глянул вдоль пустой улицы на Джейка. Сунуть руку в карман, подумал Джейк. Один выстрел — и всему этому конец, проще некуда. И почему этого никто не сделал? Тут, словно почуяв эту мысль, Гитлер вскинул голову, настороженно, точно жертва, принюхался и опять глянул на Джейка. Один выстрел. Он на секунду, оценивающе, задержал взгляд, потом, чуть дернув усиками, улыбнулся, лениво отмахнул хайль и направился к автомобилю. Злорадствуя. Пистолета-то нет, а у него дела.

— Говорят, у него был гипнотический взгляд, — сказала Лиз.

— He знаю. Я так близко не подходил, — ответил Джейк. Прикрыл глаза — и все исчезли.

Осталось недолго. Сначала он отправится на Паризерштрассе. Он представил себе дверь. Над входом кариатиды из плотного песчаника держат балкон. Что она скажет? Четыре года. А может, она переехала. Нет, она там. Еще несколько часов. Пропустить стаканчик в кафе дальше по улице, на Оливаерплац, наверстать упущенное, столько историй накопилось за эти годы. Если не сидят по домам.

— Приятные грезы? — спросила Лиз, и он понял, что улыбается. Уже на месте. Берлин. Теперь недолго.

— Подлетаем, — сказал Брайан, уткнувшись лицом в небольшой иллюминатор. — Боже. Взгляни.

Джейк открыл глаза и вскочил как пацан. Все столпились вокруг иллюминатора, конгрессмен сбоку.

— Боже, — опять сказал Брайан, почти в полной тишине, и замолчал, онемев от вида внизу. — Карфаген, да и только.

Джейк взглянул на землю, сердце екнуло, возбуждение ушло, словно кровь из тела. Почему никто ему не сказал? Он уже видел разбомбленные города: целые кварталы вспоротых домов и целые улицы битого стекла в Лондоне, потом с воздуха глубокие кратеры и разрушенные церкви Кельна и Франкфурта, но такого масштаба — ни разу. Карфаген, разрушение, пришедшее из Древнего мира. Внизу, казалось, все замерло. Остовы домов, пустые, как разграбленные могилы, на мили и мили вокруг, стертые в порошок кварталы, где даже стен не было. Они подлетали с запада, со стороны озер, и он знал, что под ними должен быть Лихтерфельде, затем Штеглиц, примыкающий к Темпельхофу, но наземные ориентиры исчезли под зыбучими песками завалов. По мере снижения разрозненные дома приобретали очертания. Разрушены, но стоят, и кое-где торчат трубы, и даже одна колокольня. Там должна быть какая-то жизнь. Все закрывало бежевое облако — но не дыма, а плотной дымки из сажи и штукатурной пыли, словно дома никак не могли заставить себя испариться. Но Берлин исчез. Большая Тройка готовилась делить руины.

— Ну, получили, что заслужили, — внезапно изрек конгрессмен — резкий американский говор. Джейк взглянул на него. Политик на поминках. — Правда? — с некоторым вызовом переспросил конгрессмен.

Брайан медленно отвернулся от иллюминатора, глаза полны презрения.

— Парень, мы все получаем, что заслужили. В конечном счете.

По периметру Темпельхоф был сплошным месивом, но само поле очистили, и терминал стоял на месте. После города-кладбища, увиденного с воздуха, аэропорт, казалось, бурлил жизнью, кишел наземным персоналом в форме и встречающими. У подножия трапа стоял давно не стриженный молодой лейтенант и, энергично жуя жвачку, внимательно рассматривал спускающихся пассажиров. Бледный военный, шатаясь, сошел первым и рванул, как предположил Джейк, в туалет.

— Гейсмар? — Лейтенант протянул руку. — Рон Эрлих, пресс-бюро. Я за вами и мисс Йегер. Она прилетела?

Джейк кивнул:

— Вот с этим. — Он показал на чемоданы, которые вытаскивал из самолета. — Не поможете?

— Что здесь, ее приданое?

— Оборудование, — сказала Лиз из-за его спины. — Будете острить или поможете человеку?

Рон оглядел военную форму с неожиданными выпуклостями и улыбнулся.

— Есть, сэр, — шутливо отсалютовал он и разом легко подхватил чемоданы, рисуясь перед дамой. — Сюда. — Он повел их к зданию. — Полковник Хаули просил передать вам привет, — сказал он Лиз. — Говорит, что помнит вас еще со времен работы в рекламном бизнесе.

Лиз усмехнулась:

— Не беспокойтесь. Я его сфотографирую.

Рон улыбнулся в ответ:

— Полагаю, вы его тоже помните.

— Еще как. Эй, поосторожней с этим. Объективы.

Они поднялись по лестнице вслед за конгрессменом, у которого, кажется, появилась свита, и вышли в зал ожидания с теми же рыжевато-коричневыми мраморными стенами и грандиозным пространством, что и прежде, когда полеты были романтикой. Тогда люди приходили в здешний ресторан просто посмотреть на самолеты. Джейк ускорил шаг, чтобы не отстать. Рон ходил так же, как говорил, энергично лавируя между группками ожидающих военных.

— Вы не застали президента, — сказал он. — Уехал в город после ланча. Вся Вторая бронетанковая выстроилась на Авюс. [12] Впечатляющая картина. Жаль, что ваш самолет опоздал, — в городе поснимать, наверное, не выйдет.

— А разве он не на конференции? — спросила Лиз.

— Она еще не началась. Дядя Джо опаздывает. Говорят, простудился.

— Простудился? — переспросил Джейк.

— Трудно представить, да? Я слыхал, Трумэн злится. — Он взглянул на Джейка. — Но это не для прессы.

— А что для прессы?

— Почти ничего. У меня есть пара заявлений для печати, но вы, скорее всего, их выбросите. Другие так и делают. Пока они не начнут, сообщать не о чем. Расписание брифингов висит в пресс-центре.

— А это где?

— По дороге от штаба ВА. Аргентинишалле, — подчеркнул он шутливое название.

— Это в Далеме? — спросил Джейк, пытаясь сориентироваться.

— Сейчас все в Далеме.

— А почему не поближе к центру?

Рон посмотрел на него:

— А центра нет.

Они поднимались по широкой лестнице к главному выходу.

— В общем, пресс-центр рядом со штабом ВА, найдете без проблем. Ваше жилье тоже. Мы подобрали вам прекрасное место, — сказал он Лиз чуть ли не угодливо. — График для фотокорреспондентов другой, но по крайней мере вы туда попадете. В Потсдам, я имею в виду.