Инстинкт убийцы(ЛП)

Майкл взглянул на меня:

— Ты профилируешь меня.

Я пожала плечами.

— Ты всё время читаешь мои эмоции.

Он ненадолго замолчал.

— И что ты видишь?

Кажется, он только что дал мне что-то близкое к разрешению копаться в его голове.

— Ты вырос в доме, где всё казалось идеальным, имел всё, что только можно купить за деньги. Но в действительности всё было далеко не идеально, — об этом Майкл рассказывал мне, но я решила не останавливаться и на цыпочках забралась в опасные воды. — Ты научился читать эмоции, потому что твоего отца было сложно понять, а ты должен был знать, когда он был зол.

Майкл не ответил.

— Даже когда он улыбался или смеялся, ты должен был видеть, не сердится ли он, — я проглотила ком эмоций в моём горле. — Ты должен был сторониться его в такие моменты. Чтобы он не бил тебя.

— Когда-то Дин сказал мне что-то подобное, — Майкл скрестил руки на груди, не отрывая от меня взгляда. — Только он и подавно не старался быть таким приятным.

Когда мы с Майклом познакомились он совершенно не доверял профайлерам — и сильно недолюбливал Дина. Я никогда не задумывалась о том, что Дин мог как-то спровоцировать такое его поведение.

— Что он сказал тебе? — спросила я, чувствуя, как у меня пересыхает горло.

— Разве это имеет значение? — Майкл взглянул на дом. — У него ведь есть оправдание ужасным детством, не так ли? У него кажется есть карточка «освобождение из тюрьмы» из Монополии, — Майкл улыбнулся, но я видела надрыв в его улыбке. — Игра слов.

— Расскажи мне, — сказала я.

Майкл как ни в чем не бывало обошел вокруг машины, оглядывая её со всем сторон. Заговорил он вовсе не чтобы ответить на мой вопрос.

— Ярость, — небрежно произнес он. — Может, ты удивишься, Кэсси, но я не всегда хорошо на неё реагирую, — надрыв прокрался в его голос. — Вообще-то, у меня очень специфическая реакция на ярость.

Я подумала о каждом незаметном комментарии Майкла на тему дурной крови. Подумала о том, как Майкл позволяет Лие использовать его, чтобы разозлить Дина.

— Ты размахиваешь красным флагом перед быком.

— Если не можешь заставить их прекратить бить тебя, — произнес Майкл, — приходится напрашиваться на удары. Тогда ты хотя бы готов. Тогда им не застать тебя врасплох.

Теперь мне было легко представить, каково всё было, когда Майкл присоединился к программе. Он был совсем не рад этому, но зато ему больше не нужно было делить кров с бомбой замедленного действия. Но затем он приехал сюда и встретил Дина, у которого была сотня причин злиться и который боролся со своей яростью на каждом шагу.

— Однажды мы с Лией гуляли до рассвета, — Майкл никогда не скрывал их с Лией прошлого. Я была так сосредоточенна на картине, которую его слова рисовали передо мной, что не замечала ничего вокруг. — Поверь, к Дину это не имело никакого отношения. Но когда мы вернулись на утро, он поджидал нас, буквально дрожа от ярости, едва сдерживаясь.

Я практически видела всё это: Майкл вел себя, как Майкл, Лия вела себя, как Лия, оба они вредили себе, наслаждаясь хаосом и желанием слегка поиграть на нервах ФБР. Я видела Дина, беспокоящегося о Лие, проведшей всю ночь непонятно где с незнакомцем, которому у них не было причин доверять.

— Значит, ты сказал что-то, чтобы Дин оказался на грани, — я не была уверенна, что хочу знать, что именно сказал Майкл.

— Я нанес метафорический удар, — сказал мне Майкл. — И Рэддинг ударил в ответ.

— Но не кулаками, — уточнила я.

Способности Дина так походили на мои собственные. Мы знали наверняка, что сказать, чтобы причинить человеку боль. Мы видели слабые места. А слабым местом Майкла был его отец. Одна лишь мысль о том, что Дин мог использовать это, чтобы сделать Майклу больно, заставила мой желудок скрутиться в узел.

— Я врезал ему, — добавил Майкл обыденным тоном, словно говорил о погоде.

Он шагнул ко мне, улыбаясь своей привычной улыбкой.

— Знаешь, я всё понял.

— Понял что?

— Ты. Рэддинг. Я понял. Я понял, что он проходит через многое, и ты должна быть рядом. Такая уж ты, Кэсси. Заботишься о людях. Ты должна помогать. Поверь, я стараюсь не вмешиваться и позволять тебе делать то, что ты должна. Но это не так уж и просто, — Майкл отвел от меня взгляд и снова поднял шлифовальный станок. — У меня не слишком много практики в благоприличии. Я в этом не так уж хорош.

Прежде чем я успела ответить, Майкл включил шлифовальный станок, заглушая звуки ночи. Несколько минут я просто стояла там, наблюдая за ним. На подъездную аллею свернула машина агента Стерлинг. Было довольно темно, так что я не смогла различить её осанки или выражения её лица, но пока она шагала через лужайку, Майкл склонил голову набок. Он выключил станок.

— Что? — спросила я.

— Она явно несчастлива, — сказал он мне. — Идет быстро, но в её шагах нет упругости, руки прижаты к телу. Судя по всему, исследование домика профессора прошло не так удачно, как ей бы того хотелось.

У меня упало сердце. Я вдруг отчетливо различила звук моего собственного дыхания и сердцебиения.

Теперь настала очередь Майкла спросить:

— Что?

Я была так зациклена на Дине, будучи по другую сторону стекла в комнате для наблюдения, что я не слишком много задумывалась о его отце. Я не особенно вслушивалась в сказанные им слова. Но теперь я могла думать лишь о том, что — благодаря цене, уплаченной Дином — Рэддинг наконец дал ФБР наводку на место, где мог скрываться профессор.

Будучи «организованным» убийцей, Дэниел Рэддинг преуспел в играх разума. Он умел вводить людей в заблуждение. Он умел захватывать власть. Если бы он хоть на миг подумал, что профессор был убийцей, он ни за что не рассказал бы Бриггсу о том, где его найти. Рэддинг мог рассказать Бриггсу о местоположении профессора лишь при одном условии — благодаря полученным им письмам, он понимал, что найдя профессора, Бриггс — и Стерлинг, и все остальные агенты ФБР, поймут, что они далеко не так умны, как им хотелось бы.

Ведь действительно чудесные письма он получал только от студентов.

Когда я не ответила, Майкл окликнул агента Стерлинг:

— Была облава на домик профессора?

Она не произнесла ни слова. Она лишь зашла в дом и захлопнула за собой дверь. И тогда я поняла, что я оказалась права.

— Никакой облавы не было, — сказала я Майклу. — Думаю, они нашли профессора, — сглотнула я. — Мы должны были догадаться.

— Догадаться о чем?

— Думаю, они нашли профессора, — повторила я. — Но наш Н.О. нашел его первым.

Ты

Профессор был проблемой. Но ты решил проблему. Всё было сделано быстро и чисто — одна единственная пуля в голову. И пусть в этом не было артистизма, не было методичности, ты проявил инициативу. Ты был готов, тебе удалось сделать то, что должно было быть сделано.

Теперь ты чувствуешь себя сильным, и ты гадаешь, всего какой-то миг, не лучше ли это. Пистолеты и небольшие аккуратные пулевые отверстия, счастье оказаться тем, кто спустит курок. Ты мог бы отправить следующую девушку в отключку, связать её, завести в какое-нибудь Богом забытое место. Ты мог бы позволить ей затеряться в лесу. А затем отследить её, поймать её на прицел.

Ты мог бы спустить курок.

Одна лишь мысль об этом заставляет твое сердце биться о ребра. Схвати их. Освободи их. Выследи их. Убей их.

Нет. Ты заставляешь себя не думать об этом, заставляешь вытряхнуть из головы звук босых ног продирающихся сквозь кустарник — удирающих от тебя. Существует план. Приказ. Куда более важное дело.

И ты подчинишься ему. Пока что.

Глава 24

Стерлинг и словом не обмолвилась о профессоре. Дин не разговаривал ни с кем из нас. Жизнь в одном доме с этими двумя — и с уязвимой, закипающей от ярости Лией — походила на танцы на минном поле. Я чувствовала себя так, словно всё могло взорваться в один миг.