Перекрёстный огонь

— Он еще сказал, что вы сыщик молодой, но способный.

В серьезных глазах Макихары мелькнуло что-то похожее на улыбку, и Тикако показалось, что он вот-вот рассмеется.

Но он не рассмеялся.

— Разве Кинугаса не сообщил, что направил меня к вам?

— Нет, ничего подобного.

— Значит, я слишком быстро добралась до вас.

— Кинугаса назвал меня способным сыщиком? — Макихара смотрел прямо перед собой.

— Так точно.

— И не сказал, что я чудак или что-то в этом роде?

Тикако посмотрела на него с удивлением:

— Нет, ничего такого он не говорил.

— Правда? — Полицейский коротко хмыкнул. Легкая улыбка придала его лицу что-то детское. — Вот уж поистине чудно!

Отпустив это ироническое замечание, он замолчал. Тикако тоже не продолжила разговор, и они ехали дальше в молчании. Наконец Макихара повернулся к ней — на лице у него все еще читалось удивление.

— Пирокинез, — внезапно произнес он. Слово прозвучало как заклинание.

Тикако озадаченно уставилась на него:

— Что, простите?

— Способность вызывать огонь и управлять им силой воли, — пояснил Макихара, уставившись своими ясными глазами на Тикако. — Именно эту версию я выдвинул при расследовании дела в Аракава-парке. Я сказал, что надо бы побольше узнать о пирокинезе, чтобы следствие сдвинулось с места. — Он снова озорно усмехнулся. — Правда, чудная версия?

Симидзу объяснил ей, что ехать надо к станции Аото и оттуда дойти до кафе «Курант». Он также сообщил, что вывеска и козырек над входом не пострадали от огня, что весьма странно для пожара, в котором погибли три человека. Все оказалось точно так, как описал напарник: оранжевого цвета вывеска ничуть не пострадала, и у входа топтались и глазели на нее несколько зевак. Перед домом стояли две патрульные машины.

Тикако объяснила патрульным у входа, зачем они пришли, и их подвели к инспектору. Ей был знаком этот офицер, он работал в другом отделе. Обстоятельно описав им все, что они успели обнаружить, он ушел от ответа на вопрос, намерены ли они официально обратиться за помощью в отдел расследования поджогов.

Тем не менее он позволил им войти внутрь. Входная дверь была сорвана с петель, и во внутренней части помещения место преступления было обнесено желтой лентой. Едва войдя, они уловили сладковато-кислый запах горелой фанеры и синтетики.

Все это время Макихара хранил молчание. Тикако пришлось представить его следователю, потому что он, похоже, не в состоянии был сам это сделать. Он послушно и молча плелся за ней. Чем-то он напомнил Тикако колли, которого они держали раньше. Когда хозяйка была дома, колли не отходил от нее ни на шаг. Он двигался так бесшумно, что она вообще о нем забывала: могла зачитаться каким-нибудь журналом, сидя на диване, и вдруг с удивлением обнаруживала его преданную морду у своих коленей.

«И давно ты тут сидишь?» — спрашивала Тикако. Она чесала его за ушами, а пес жмурился от удовольствия. Когда она занималась прополкой в саду, он пристраивался где-нибудь поблизости. Когда она мыла машину, он обязательно торчал в гараже, словно тихо ждал чего-то. Если она сажала тюльпаны и, увлекшись, забывала об окружающем, а кто-то подходил к двери, колли начинал крутиться возле нее, привлекая внимание. Именно так и вел себя сейчас Макихара.

Забавно, что этот колючий молодой человек почему-то напомнил Тикако о старом добром колли. Впервые за много лет она вспомнила о нем и едва не рассмеялась. Интересно, как он воспринял бы, если бы она ему сказала: «Вы напоминаете мне пса, который когда-то жил у нас»?

— У меня что, лицо испачкано? — спросил он.

Тикако тут же одернула себя, возвращаясь к действительности. Макихара стоял у опрокинутого холодильника на кухне и смотрел на нее.

— Нет-нет, ничего подобного, — сказала она, подтвердив слова отрицательным жестом, стиснула губы, сдерживая улыбку, и перенесла внимание на место происшествия.

Контуры тел жертв были обведены лентой. На ненатертом полу кафе лежали два мужских трупа, а за стойкой бара находилось тело официантки. Согласно полицейскому протоколу, оба мужчины и женщина имели следы тяжелых ожогов, но сама площадь ожогов была сравнительно небольшой, а смерть наступила от перелома шейных позвонков. Один из мужских трупов лежал на животе со свернутой головой, и сразу было ясно, что у него сломана шея. У другого, когда его уносили, голова болталась, как у сломанной куклы.

Оружием послужил огонь, сопровождаемый сильной ударной волной: та же картина, что и в прочих убийствах. Но что же это было за оружие?

Осмотр помещения говорил о том, что пожар был незначительный. Однако было заметно, что пламя распределялось неравномерно: где-то сильнее, где-то слабее. Пол был сильно выжжен, но занавески ничуть не пострадали от огня. Виниловая обивка на стуле рядом с трупом, лежавшим ничком, полностью расплавилась и превратилась в мелкие капли, но ножки стола остались в целости и сохранности. На столе стоял стаканчик с бумажными салфетками: ни стаканчик, ни салфетки не несли никаких следов пламени.

Тикако принюхалась. Только тот кисловато-сладкий запах, что встретил их при входе, и все. Никаких катализаторов. Конечно, газохроматограф сможет дать какие-то результаты, но она готова голову дать на отсечение, что никаких горючих веществ здесь не применялось. Хотя, одернула себя Тикако, не использовалось ничего из того, что им известно. Если для поджога применялось какое-нибудь неизвестное вещество, понадобятся крупные образцы, чтобы провести анализ.

Тикако сложила руки на груди и принялась вглядываться в контур одного из тел. Его еще не опознали, но ей сказали, что это был рабочий, лет около семидесяти. Другому мужчине было за сорок; он был без галстука и с толстой золотой цепочкой на шее. Его лицо сильно пострадало от огня, но на голове даже сохранилась укладка.

Кафе было явно не из тех, куда заходят в обеденный перерыв приличные люди. Тикако опасалась, что потребуется много времени на опознание погибших. Трудно даже представить, что послужило мотивом для убийцы и кто именно из погибших был изначально намеченной жертвой.

— Вы еще долго? — спросил их инспектор.

Тикако направилась к выходу, но Макихара все еще сновал по кухне; однако не успела она отдышаться на свежем воздухе, как он вышел из кафе и присоединился к ней. По его лицу невозможно было что-либо определить.

Тикако поблагодарила инспектора и выразила готовность сотрудничать, если это понадобится. Он вежливо поклонился, но, судя по всему, рад был от них обоих избавиться. Официального распоряжения на передачу дела в отдел расследования поджогов он не получал. Тикако влезла в расследование под предлогом того, что «здесь возможна связь с другим делом, по которому ведется следствие», да еще надолго задержалась здесь, что не вызвало у него особого энтузиазма. Мало того, она не только сама пришла, но и привела с собой детектива вообще из другого подразделения.

— Пора идти, — обратилась Тикако к Макихаре, посмотрев на часы. «Что могло задержать Симидзу?»

По дороге к станции Аото Макихара снова послушно брел за ней, как собачонка.

— Что вы искали там, на месте происшествия? — вдруг спросил он.

— Ну, я просто хотела еще раз убедиться в том, что это не заурядный поджог. — Тикако отвечала искренне. Если бы она уловила запах горючего вещества или увидела, что пол под трупами выгорел дотла, она была бы жестоко разочарована.

— И что вы об этом думаете, детектив Исидзу?

— Ничего не думаю. Что я могу думать, если все в этом деле выглядит так странно, — засмеялась Тикако.

— Странно?

Макихара остановился. В это время из-за угла на большой скорости вылетела машина и затормозила возле Тикако. С водительского места выскочил Кунихико Симидзу.

— Вы как раз вовремя, — небрежно заметила Тикако, но, взглянув на него, замолчала.

— Еще одно происшествие! — Симидзу тяжело дышал. — На сей раз в винном магазине в районе Йойоги Уехара. Что за чертовщина кругом творится?