Доказательство умысла (в сокращении)

— В какое время это происходило?

— Сразу после полуночи.

— Вы уверены, что не позже? Около, скажем, трех часов ночи.

— Нет. Я как раз тогда начала смотреть фильм, который показывали по телевизору, — «Спартак».

— Я собираюсь предъявить вам то, что обозначено в нашем списке как вещественное доказательство номер шестьдесят четыре. Это программа телевидения на срок с восемнадцатого по двадцать третье октября прошлого года. Вы сможете сказать нам, в какое время демонстрировался в ту ночь фильм «Спартак»?

— Да, вот он. С одиннадцати до двух ночи.

— Спасибо, миссис Миллз.

Стэш сел, я встал.

— Несколько коротких вопросов, миссис Миллз. Как долго вы прожили по соседству с Дэйнами?

— Примерно с 1975 года. С того времени, как они въехали в их дом.

— Вы слышали за это время какие-либо крики, доносившиеся из этого дома? Споры, ссоры, что-нибудь в этом роде?

Она подняла глаза к потолку и задумалась — на довольно долгое время. И наконец произнесла голосом высоким и твердым:

— Никогда.

— Никогда и ни разу?

— Я же сказала — никогда. Добавление слов «ни разу» представляется мне излишним.

— Вы совершенно правы. Итак, за двадцать один год вы не слышали ни одной ссоры живших по соседству с вами Дэйнов. Большое спасибо за ваши ценные показания.

— Нам необходимо отыскать этого парня, — сказал я. Был уже поздний вечер, мы с Лайзой сидели в моем офисе, поедая пиццу. — Мы должны найти Блэра Дэйна и заставить его дать показания на процессе.

— Как? — поинтересовалась она.

— Выпишем на его имя повестку о вызове в суд, пошлем туда пару крепких помощников шерифа, чтобы они привезли его сюда по судебному приказу. Знаешь что, составь повестку вызова важного свидетеля. А я сегодня же заеду к Иволе и попробую заставить его подписать соответствующий судебный приказ.

Ивола без всякой охоты подписал этот документ — в вестибюле своего дома, куда он вышел ко мне в халате и шлепанцах. Разговаривать со мной Ивола не стал, просто подписал бумагу и ушел в дом, предоставив своей на редкость хорошенькой жене привилегию закрыть за мной дверь.

А около шести часов утра мы, сопровождаемые двумя помощниками шерифа, подъехали к дому «Братьев Христовых».

Дверь нам открыл все тот же Джек с еще влажными после душа волосами.

— А, здравствуйте, мистер Слоун. Вернулись?

Старший из помощников сказал:

— Нам нужен Блэр Дэйн, он здесь? — и протянул повестку Джеку, который с большим интересом прочитал ее.

— Знаете, ребята, это ведь повестка, а не ордер на обыск. Без ордера вы, насколько я понимаю, входить в этот дом права не имеете. — Он на мгновение умолк. — Но поскольку мы люди мирные, дружелюбные и склонные к сотрудничеству с властями, я с радостью приглашаю вас войти в наш дом и осмотреть его. К сожалению, вы не найдете в нем никого, носящего имя Блэр Дэйн.

Он пошире открыл дверь, мы вошли. Наши поиски ничего не дали. Блэр Дэйн исчез. Он был тонкой ниточкой, призрачной надеждой. Лишь призрачная надежда у нас и осталась.

Глава 9

На следующее утро Стэш первым делом вызвал для дачи свидетельских показаний местного адвоката Тони Меррита.

— Мистер Меррит, — сказал он, покончив с обычными предварительными вопросами, — вам приходилось когда-либо выполнять работу для Дианы Дэйн?

— Да, я подготовил ее завещание.

Стэш взял со стола небольшую стопку документов, только что размеченных секретарем суда, и протянул их Мерриту.

— Я передаю вам вещественное доказательство обвинения за номером тридцать восемь. Вы можете сказать нам, что оно собой представляет?

— Это завещание, которое я составил по просьбе миссис Дэйн.

— Не могли бы вы зачитать строку, помеченную маркером?

— Она гласит: «Настоящим завещаю все мое состояние моему мужу Майлзу Дэйну».

— «Все мое состояние». Входят ли в него и суммы, из которых состоит трастовый фонд?

— Трастовым фондом я не занимался и потому ничего о нем сказать не могу, за исключением того, что слышал от миссис Дэйн, а она рассказала мне лишь о существовании этого фонда, о том, что после ее смерти он будет ликвидирован, и о том, что, если она скончается раньше мужа, суммы, образующие фонд, должны будут перейти мистеру Дэйну.

— Она назвала вам размер фонда?

— Нет, не назвала.

— Однако в случае, если она умрет раньше мужа…

— Да, правильно. Он получит все.

Затем обвинитель вызвал свидетельницу, высокую красивую женщину лет сорока, одетую неброско и слегка небрежно, но в то же время вызывающе дорого.

— Будьте добры, назовите ваше имя и род деятельности, чтобы их могли занести в протокол, — сказал Стэш Олески, после того как ее привели к присяге.

— Шэрон Молина, сотрудница юридической фирмы «Ширман и Паунд», Нью-Йорк.

— Какова ваша юридическая специальность?

— Я работаю в трастовом отделе фирмы.

— Не могли бы вы, мисс Молина, объяснить нам, что такое трастовый фонд?

— Если обойтись без технической тарабарщины, — она улыбнулась присяжным, показав ослепительно белые ровные зубы, — трастовый фонд — это результат правового соглашения, по преимуществу договора, на основании которого капитал одного человека управляется другим на предмет достижения определенной цели, установленной учредителем фонда.

— Понятно. И Диана Дэйн была вашей клиенткой?

— Строго говоря, нет. Компания «Ширман и Паунд» является доверительным собственником, это означает, что мы реально владеем капиталом, размещенным в фонде. Во главе фонда стоит наш босс. Естественно, в наших действиях мы подотчетны бенефициариям, тем, кто получает доход с фонда.

Стэш вручил ей документ:

— Не могли бы вы сказать нам, что это такое?

— Это договор о создании завещательного трастового фонда Альберта Гудвина ван Бларикума. Договор датирован 1961 годом и подписан Альбертом ван Бларикумом, дедом Дианы, а также моим предшественником в фирме.

— Какова была цель создания фонда?

— Обеспечение миссис Дэйн пожизненным доходом.

— Насколько велик был доход, приносимый ей этим фондом?

— Ну, тут ситуация довольно необычная. Как правило, в такие фонды вкладываются очень большие деньги, их можно назвать основным капиталом. Доверительный собственник инвестирует этот капитал. Определенная часть получаемого дохода передается бенефициарию фонда, остальное добавляется к основному капиталу. Таким образом, основной капитал возрастает, приносимый им доход тоже, и со временем бенефициарий начинает получать доход, который держится вровень с инфляцией, а то и обгоняет ее.

— Понятно.

— Однако, как я уже сказала, фонд Дианы Дэйн был необычным. Он давал лишь фиксированный доход. Каждый год мы выписывали чек на тридцать тысяч долларов, безотносительно к размеру основного капитала. Каждые десять лет эта сумма увеличивалась на три тысячи долларов.

— По какой причине фонд был организован именно так?

— Не следует забывать, что в начале шестидесятых, когда был создан этот трастовый фонд, тридцать тысяч долларов представляли собой сумму весьма значительную. Ну, а кроме того, деду Дианы не хотелось, насколько я понимаю, чтобы его внучка вела праздную жизнь. Он считал, что избыток денег портит человека.

— Итак, какой же доход получала бы миссис Дэйн от этого фонда сейчас?

— Тридцать девять тысяч долларов.

— А что должно было произойти с основным капиталом в случае ее смерти?

— Согласно уставу фонда, основной капитал должен был поступить в распоряжение прямых потомков миссис Дэйн.

— Прямых потомков. То есть детей, которых она выносила в собственном чреве.

— Совершенно верно.

— Стало быть, если она умирает, не оставив детей…

— Фонд ликвидируется, образующие его суммы присоединяются к прочей ее собственности. По сути дела, она могла оставить их по завещанию кому пожелает.