Манхэттен по Фрейду

Фрейд внимательно осмотрел коллекцию огнестрельного оружия за стеклом, шкаф, забитый книгами по криминологии, фотографии с места преступления: изрешеченный пулями труп в темном переулке; обезглавленное тело в персидском кресле; светловолосая женщина со вспоротым животом на бильярдном столе.

— Тут как в музее, — сказал Фрейд.

— В музее зла, — добавил Кан.

— Ужасное зрелище, — заметил Юнг.

— Знаете, почему вид отрезанных конечностей или разрубленных на куски тел так глубоко нас потрясает? — спросил Фрейд.

— Опять комплекс кастрации? — предположил Юнг.

— Именно.

Кан нахмурился. На фотографиях в его кабинете, слава богу, не было сцен кастрации, да и следов прочих комплексов там тоже не было.

— А это что такое? — спросил Фрейд, указывая на серию фотографий, прикрепленных кнопками к деревянной доске. Это были портреты крупным планом, каждый сопровождался пометкой: «Фальсификатор», «Убийца», «Насильник»…

—  Mug shots [10]— новая мания моих инспекторов, — ответил Кан. — Они фотографируют преступников, чтобы выявить особенности каждого типа.Серия вот этих снимков должна подтвердить предположение, что у всех фальшивомонетчиков есть что-то общее во внешности…

— Так вот что называют научной полицией? — насмешливо заметил Фрейд. — Напоминает френологию. Лет двадцать назад эта теория о том, что людей можно классифицировать по форме их черепа, произвела фурор в Европе.

— К сожалению, по лицу, что в профиль, что анфас, характер так просто не прочтешь, — примирительно сказал Кан, думая при этом, что шишковатый череп доктора Фрейда идеально соответствует типу «эксцентричный ученый». — Но способ опознать любого человека все-таки существует — по отпечаткам пальцев, открытым китайцами тысячу лет назад. Я хочу добиться, чтобы этот метод использовали в полиции как единственно верный.

— Неужели это правда, что не бывает людей с одинаковыми отпечатками? — спросил Юнг.

— Они отличаются даже у близнецов. Мы уже собрали тысячи дактилокарт. Альфонс Бертильон, гениальный изобретатель судебной антропометрии, облегчил нам задачу, придумав, как снимать отпечатки пальцев с гладких поверхностей.

— Как часто в наши дни звучит слово «гений», — сказал Фрейд с горечью. — Пока мы вас ждали, я слышал, как один из ваших людей говорил о гениальной скаковой лошади.

Кан невозмутимо постучал указательным пальцем по доске с фотографиями преступников:

— Я скажу вам, почему позволил моим упрямцам возиться со всей этой классификацией. Они собирают сотни фотографий и анкет с антропометрическими данными, чтобы доказать правильность своей теории. И я могу использовать их досье, чтобы вывести на чистую воду того, кто прячется под чужим именем, или чтобы опознать труп. Тот, что вы нашли, например. — Инспектор серьезно посмотрел на докторов и убедился, что произвел на них впечатление. — Собранная нами информация позволила мне установить личность погибшего, хотя это было не просто. Тело находилось в воде несколько недель. Одежда распалась, на руках не осталось плоти. Черты лица изуродованы, зубы повреждены. Но шея оставалась над водой, и на ней сохранилась цветная татуировка в виде орла, такого же, как на гербе Нью-Йорка. Мой сотрудник просмотрел наши досье и нашел такую же татуировку в деле одного бывшего военного.

Фрейд посмотрел на Ренцо, который скромно кивнул. Инспектор между тем продолжал:

— Он служил в одиннадцатом кавалерийском полку, который в 1881 году принял капитуляцию Ситтинга Булла, вождя индейцев сиу. Момент был символический: конец войны с индейцами и объединение американских территорий. Все солдаты полка сделали себе такие татуировки в память об этом событии. Я получил их военные досье и сравнил антропометрические данные. Так я нашел имя нашей жертвы…

— Наверняка солдат, подходивших под описание утопленника, было немало, — сказал Фрейд.

— Но только один из них недавно пропал! — Кан положил дело с фотографией перед докторами. — Бернард Эмери, пятидесяти лет. Лейтенант кавалерии, преподававший историю в Йельском университете.

Фрейд всмотрелся в фотографию.

— Так странно видеть его лицо, — произнес он, помолчав.

— А теперь вы мне должны кое-что объяснить, — попросил Кан. — Как два иностранца, впервые попавшие в Нью-Йорк, всего за несколько часов нашли человека, которого две недели искала целая бригада сыщиков?

— Мы искали совсем другое, — ответил Фрейд.

— Что же?

— Улики, которые могли бы помочь нам истолковать сон.

— Какой еще сон? — с недовольством произнес Кан.

Снам он не придавал ни малейшего значения. Они состояли из бессмысленных образов и существовали лишь в воспоминаниях того, кто их видел. Реальность в них искажалась, и ничто не поддавалось проверке.

— Сон моей пациентки, Грейс Корда, — ответил Фрейд.

— И как же ее сон привел вас к трупу?

— Грейс страдает гидрофобией.

— Чем?

— Боязнью текущей воды. Проводя сеанс психоанализа, я понял, что этот страх появился полгода назад, когда она вместе с отцом осматривала небоскреб Зингера. Вчера она видела кошмарный сон, в котором повторялись элементы этого события. Чтобы понять больше, мы тоже решили посетить небоскреб.

— То есть вы натолкнулись на Эмери случайно, — заключил Кан.

— Случайностей не существует, — заметил Юнг. — Это была цепь событий, связанных неизвестным нам пока образом.

Фрейд покачал головой и что-то пробурчал себе в бороду. Он явно не разделял мнения коллеги.

— Это вы мне потом объясните, — Кан резко оборвал Юнга. — А сейчас скажите — что побудило вас открыть резервуар?

— Мы услышали доносившийся оттуда стук, — ответил Юнг. — Словно мертвец хотел привлечь наше внимание.

Фрейд громко вздохнул.

— Доктор, у вас просто острый слух, — пояснил Кан. — В отверстии для поступления воды застрял металлический предмет, и об него стучала пряжка ремня Эмери.

— Какой предмет? — спросил Фрейд, тайно радуясь тому, что Юнга вернули на землю.

Кан показал свою находку.

Это была маленькая медная пластина с выгравированным на ней рисунком: треугольник, внутри которого был изображен дракон, а над каждой из сторон — змея и надпись «Ignorantia».

— Это, — сказал Кан, — оставил в резервуаре убийца. Зачем — пока не ясно.

— Рисунок имеет нечто общее со способом убийства, — произнес Юнг, разглядывая пластину.

— Что же? — осведомился Кан.

— Дракон в треугольнике, обращенном вершиной вниз. Во многих эзотерических практиках, в частности в алхимии, это изображение символизирует воду.

— Но ведь алхимия — это какая-то древняя ерунда?

— Алхимики — это братство, которое целую тысячу лет утверждало, что может любой металл превратить в золото. За этой ерундойстояла целая философия.

Фрейд наклонился, чтобы рассмотреть изображение.

— Эта гравюра сделана при помощи неочищенной азотной кислоты, — заключил он. — Острым предметом и азотной кислотой.

—  Aqua fortis,изобретенная алхимиками, — подтвердил Юнг. — А солнце, змеи, дракон — их излюбленные символы.

Кан протянул ученым листки, найденные в макете Августа Корда:

— Это та же символика?

Юнг, рассмотрев их один за другим, кивнул:

— Да. Первый рисунок, кстати, совершенно идентичен гравюре.

— Это эскиз, — заметил Фрейд. — Один из этапов работы гравера.

— Утонувший дракон на гравюре может обозначать жертву, — предположил Юнг. — Если это так, тогда на двух других рисунках запечатлены другие убийства…

— Я нашел рисунки в кабинете Августа Корда, — сообщил Кан. — Возможно, его убили за то, что он о них узнал.

— Убийца оставил гравюру именно для того, чтобы ее нашли, — возразил Фрейд. — Поведение, типичное для глубокого невротика.

Кан решил, что развивать эту тему бессмысленно. Пришло время подводить итоги.

— Эмери, — сказал он, — был другом Корда. И есть вероятность, что оба убийства связаны между собой. Судя по всему, убийца готовит еще один удар. Я должен понять смысл этих рисунков. И еще я должен знать, что вам рассказала Грейс Корда.