Манхэттен по Фрейду

— А самое главное, — сказал Юнг, не дав Фрейду закончить, — ее случай оказался гораздо более сложным и интересным, чем можно было ожидать от американской пациентки!

Фрейда шокировала бесчувственность Юнга, но он тут же вспомнил, что и сам мечтал о том же — заняться лечением необычного заболевания, чтобы доказать успешность своего метода.

— Она потеряла мать, — продолжал Юнг. — И раздвоилась, словно гидра, замещая «отрезанную» голову, символизирующую ее родительницу…

Фрейду не хотелось пускаться вслед за Юнгом в теоретические изыскания. Столкновение с мягкой, растерянной Грейс и безудержно агрессивной Юдифью потрясли его больше, чем он ожидал, и признавать этого он не хотел.

— Главное, — сказал он, — чтобы Грейс согласилась продолжать лечение. Но она все больше боится Юдифи. Она даже подозревает, что Юдифь убила ее отца…

— Не так уж глупо, — заметил Юнг.

— Это не мое дело, — сурово произнес Фрейд. — Моя задача — вытащить наружу эдипов комплекс Грейс. У нее налицо какая-то сексуальная травма. После смерти матери она, несомненно, захотела символически занять ее место рядом с отцом, но процесс замещения встретил серьезное психологическое препятствие.

Юнг фыркнул и пожал плечами.

— У вас, кажется, другое мнение? — спросил Фрейд с легким раздражением.

— А что, если Юдифь просто вами манипулировала? — сказал Юнг. — Вдруг ее неуместные появления — ловушка, чтобы отвлечь внимание? Быть может, она боится только того, что вы обнаружите — Августа Корда убила она.

— Прекратите, — с досадой сказал Фрейд. — К чему все это?

— Вы должны одержать верх над этой обольстительницей. Нужно, чтобы она вас боялась, а для этого необходимо получить информацию, единственной обладательницей которой она считает себя.

— Пока у меня только один серьезный след — сон, который она мне рассказала, — вздохнул Фрейд.

— О небоскребе Зингера?

— Да.

— Почему бы нам его не посетить? — предложил Юнг. — Идя по следу Грейс и ее отца, мы, возможно, найдем какую-нибудь информацию, которая поможет интерпретировать сон. Вы ведь уже с успехом проводили подобные расследования.

— Не можем же мы просто так туда заявиться, — сказал Фрейд, разводя руками.

— Я попрошу Анну Лендис найти нам гида.

— Вы снова виделись? — Фрейд был неприятно удивлен.

Он совершенно забыл о молодой женщине. Хоть и заметил, что Юнг сделался более покладистым, и должен был догадаться, что психологически тот находится в фазе приручения.

— По моему совету, — сообщил Юнг, — ее муж уехал лечиться в мормонскую общину, где будет совершенно лишен алкоголя. Анна скучает и развлекается, показывая мне город, который знает как свои пять пальцев.

— Вас она теперь тоже неплохо знает…

— Наша встреча сделала ее счастливой. Да и меня тоже, — признался Юнг, не замечая иронии Фрейда. — С первой ночи мы почувствовали себя глиняными фигурками, слепленными друг для друга каким-то неутомимым богом-ремесленником.

— Несомненно, Дионисом, — усмехнулся Фрейд.

— Не смейтесь. Иногда мне кажется, что я совершенно забываю о Карле Юнге, родившемся 26 июля 1875 года в местечке Кессвиль в Швейцарии, и становлюсь другим человеком, который ищет священный источник..

— Вы расскажете мне об этом?

— Разумеется. Вы и сами видите, как люди лихорадочно и беззаботно стремятся к сильным ощущениям, словно играют в саду в прятки с ребенком. Наши иссушенные души потрескались от солнечного жара, как земля, слишком долго лишенная влаги. Иногда она…

— Умоляю, остановитесь, — прервал его Фрейд. — Я хотел бы избежать рассказа in extenso [9]о ваших любовных забавах!

— Знаете, — сказал обиженный Юнг, — именно из-за того, что мы избегаем обсуждения главного, собрания нашего Общества психоанализа стали такими скучными.

Фрейд испепелил его взглядом.

— И мне не так повезло, как вам, — добавил Юнг. — Я не провожу все послеобеденное время с самой красивой сиротой на Манхэттене.

Удар попал в цель.

— Зовите вашу Анну, — вздохнул Фрейд. — Когда она найдет нам гида, пройдемся по Бродвею. По дороге у вас будет время, чтобы объяснить мне, вследствие какого бессознательного импульса вы увлеклись женщиной, которую зовут так же, как одну из моих дочерей…

— Сто восемьдесят семь метров в высоту. Выше, чем пирамида Хеопса. Выше, чем Мемориал Вашингтона. Выше, чем шпили Кёльнского собора!

— Выше, чем Эйфелева башня?

— Нет, доктор Фрейд, но Эйфелева басня бесполезна. Она красива, но не движет вперед прогресс.

Близнецы Джон и Брайен Флагг, племянники архитектора Эрнста Флагга, по проекту которого был построен небоскреб Зингера, и друзья Анны Лендис, оказались приятными молодыми людьми. Они беспрестанно улыбались «великим венским докторам мозга», как назвал накануне Фрейда и Юнга иллюстрированный журнал «Харперс базар».

Младший, Брайен Флагг, шепелявил.

Маленькая группа шла пешком от самой гостиницы и теперь оказалась в нескольких сотнях метров от небоскреба. Отсюда Фрейд и Юнг уже могли восхититься его сорока семью величественными этажами.

— Ну вот и башня Певца, — сказал Юнг, взглянув на Фрейда.

Джон и Брайен переглянулись. Джон набрался смелости и решил поправить доктора.

— «Зингер» — это название компании, — сказал он.

— Свейные масынки, знаете? — добавил Брайен.

— Разумеется, но мой коллега имел в виду другое, — ответил Фрейд.

Братья Флагг непонимающе пожали плечами, но переспрашивать не стали. Подойдя к подножию небоскреба, все одновременно подняли глаза. Башня стремительно взмывала над соседними зданиями, накрытыми ее тенью, и исчезала в головокружительной выси: купол и шпиль были скрыты облаками.

— Фасад выполнен во французском стиле, — восторженно объяснял Джон. — Наш дядя учился в парижской Школе искусств!

Фрейд поморщился. Он пока не составил своего мнения об этом здании. Небоскреб Зингера сильно отличался от окружающих зданий. Он казался одиноким, безразличным к чужому мнению. Красивый — да, но неприятный.

— А вы сто думаете, доктор? — спросил Брайен.

— Я нахожу его… немного изолированным, — ответил Фрейд.

— Небоскребы и не долзны стоять слиском близко друг к другу, — назидательно произнес Брайен.

— Иначе люди на улицах не увидят солнца, — добавил Джон. — Муниципальный совет собирается выдвинуть закон об этом на голосование.

Они вошли в роскошный, просторный вестибюль. Лабиринт квадратных колонн с бронзовыми украшениями, над ними — множество стеклянных куполов, сквозь которые лился ослепительный свет, стены и пол из разноцветного мрамора. Юнг присвистнул и с восхищением произнес:

— Настоящий гимн швейному искусству…

В центре холла за мраморным столом сидел охранник, огромный как Будда, и Фрейду показалось, что он дал обет никогда не подниматься со стула.

— Это мы вам звонили, — сказал охраннику Джон. — Мы поднимемся на смотровой балкон.

Коридор, по которому спокойно прошел бы полк солдат, привел их к трем большим лифтам. Двери центрального лифта раздвинулись, и появился лакей в красной ливрее.

— На какой этаж? — спросил он.

— Сороковой, пожалуйста, — ответил Джон.

Лифт начал подниматься так быстро, что Фрейд почувствовал возрастающее давление на барабанные перепонки. К счастью, кабина вскоре плавно замедлила ход и остановилась. Лакей подмигнул:

— Только без глупостей там, наверху…

Группа вышла из лифта. Фрейд с любопытством спросил Джона:

— Что он имел в виду?

— Он намекал на то, что за последние месяцы несколько человек прыгнули со смотровой площадки вниз. Небоскреб уже прозвали «Пиком самоубийц».

— Этого боялись и в день открытия, — подхватил Брайен. — Но дядя сказал, сто нельзя из-за глупости нескольких теловек лисать сястья всех остальных.

Джон толкнул тяжелую металлическую дверь в конце коридора. Все прищурились от яркого света. Перед ними расстилалась панорама Манхэттена. Город напоминал огромную стройку. На Уолл-стрит недостроенные здания росли как грибы после дождя. Десятки парусных, паровых, колесных кораблей рассекали зеленую, ровную как зеркало, гладь реки Гудзон.