Под сенью тайги (СИ)

Медленно, без резких движений, я приблизилась к мужу. Сейчас нас разделял только слабый свет угольков. В их красном свете Максим выглядел так, будто явился из самого пекла. Я немного помедлила и ласково обратилась к нему:

- Максим, скоро начнется дождь. Сюда идет гроза. Ты намокнешь.

В подтверждение моих слов уже совсем близко сверкнула молния, и задул пронизывающий ветер. Максим не отреагировал. Он продолжал раскачиваться и скулить. Я собралась с духом и приблизилась к нему. Опустившись на корточки, я взяла его за подбородок и заставила повернуться ко мне. Оказалось, он плачет.

- Они кусали меня. - плаксиво пожаловался он. - Они забрались ко мне в уши!

Я почувствовала как сжалось сердце. Не знаю, что послужило главной причиной – страх или жалость. Я попыталась взять его за руку и отвести в укрытие. Дождь обещал быть проливным и долгим. Но вдруг Максим выдернул свою ладонь из моей руки. Его глаза сузились, он вскочил на ноги и крикнул во весь голос:

- Это ты подослала их! Ведьма! Ты все это подстроила! Ты и ублюдок Игорь! Вы решили избавиться от меня!

Он бросился на меня. ОН. СНОВА. БРОСИЛСЯ. НА МЕНЯ. Вот он, момент того самого выбора. Но это все оказалось обманом. Не было у меня никакого выбора. Кто-то там, наверху, давным-давно написал этот сценарий, не спрашивая моего мнения.

Я резко поднырнула под его руки, нацеленные на мое горло, схватила его за грудки и стала падать назад, потянув его за собой. Я почувствовала, что он потерял равновесие, и уперлась правой ногой ему в живот, затем, опустившись на спину с силой перебросила его через голову. Маневр занял не больше двух секунд, однако, результат был ужасным. Максим приземлился лицом прямо в угли. Я была уверена, что ветер разнес его крик на несколько километров. Он инстинктивно откатился в сторону и принялся стряхивать с себя искры. Его волосы тлели, а правая половина его некогда прекрасного лица быстро раздувалась и становилась багровой.

Ждать продолжения я не стала. Просто повернулась, и побежала, смутно надеясь, что боль приведет его в сознание. Однако, судя по полным ярости воплям, надежда была напрасной. Пробежав в сторону леса пару сотен метров, я оглянулась через плечо.

Максим громил наш лагерь. Бешеными пинками он загнал один из рюкзаков в кострище, затем принялся за палатку. За свистом ветра я различила треск разрываемой ткани. Тяжелая капля воды разбилась о мой разгоряченный лоб. Начинался дождь. Разделавшись с палаткой, Максим заорал:

- АННА!!!

Я побежала дальше. Бросив еще один взгляд назад, я увидела прыгающий по траве луч фонарика и выругалась на чем свет стоит. Как я могла забыть о нем?! Максим, не смотря на помешательство, об освещении вспомнил. Луч света направился в мою сторону и начал приближаться. Максим обнаружил след из травы, примятой мной, и начал погоню. И бежал он чертовски быстро. Ходят легенды о чудовищной физической силе безумцев и психопатов. Так вот, поверьте мне, все это правда.

Я напряглась и прибавила скорости. Глаза постепенно привыкали к темноте, и я начала понемногу различать - куда бегу. Травяной ковер кончался метров через триста. За ним виднелись деревья. Те самые, что лишили нас компаса. Там я могла найти себе временное убежище.

Бросив еще один короткий взгляд назад, я убедилась, что Макс не только не отстал, но еще и значительно сократил расстояние. Я не могу бежать быстрее. Не могу. Могу. Я прибавила ходу самой мне непонятным образом. Длинные стебли травы хлестали меня по ногам и грозили вовсе спутать их. В этот момент сверкнула молния, и Максим увидел меня. Он с победным воплем направил фонарик мне в спину так, что теперь я бежала, наступая на собственную тень.

Когда до деревьев оставалось около тридцати метров, я услышала его тяжелый топот совсем близко позади себя. Он настигал меня. Не рискуя оборачиваться, я продолжала бежать.

- Стой, сука! - крикнул он.

Ага, как же. Но он все равно настигал меня. Когда почти над самым ухом я уловила его частое дыхание, меня вдруг посетила идея. Глупо, но вполне могло сработать. Предвидя, что он постарается схватить меня за косу, я резко остановилась, бросилась на землю и покатилась ему под ноги, молясь про себя, чтобы он был так близко, как я думала. Он был в метре позади меня, так что я даже успела разок перевернуться и использовать возникшую силу инерции. Максим явно такого не ожидал. Он рухнул как подкошенный, упав покалеченным лицом на руку. Послышались новые крики боли и ярости.

Я, не теряя времени, вскочила на ноги и за несколько секунд преодолела расстояние, оставшееся до деревьев. Ледяные капли воды на лугу падали все чаще. Но в лесу они не успевали долетать до земли, разбиваясь о верхние листья. Здесь пока было сухо.

Из-за бушевавшего в крови адреналина, я не могла заставить себя сбавить скорость, поэтому очень скоро споткнулась о корень и кубарем полетела на землю. Левое плечо пронзила тупая боль. Я пропахала им метра два земли, так что это как минимум растяжение. Держась за плечо, я села на корточки и перевела дух. Я огляделась и увидела поодаль от себя луч фонарика, хаотично шаривший по сторонам. Максим не сдавался.

Бабушка Оюна собиралась ложиться спать. На ощупь она привычно разобрала аккуратно заправленную утром постель и взбила маленькую подушку. Управившись, она постаралась выпрямить спину, но через несколько болезненных попыток сдалась. Пора привыкать.

«Видимо, придется Анюте покупать гроб в форме буквы «Г», - подумала Оюна и усмехнулась.

Она не сомневалась, что хоронить ее будет именно Анна. Больше было некому. Разве что Юпитер зароет ее в лесу. Оюна не подала виду, но она была рада подарку. Ходить ей было все тяжелее. Да и все-таки каждому нужно живое существо, которое будет доставлять радость. Неважно, кто это. Мужчина, ребенок или животное. Некоторым хватало и простой канарейки. Оюна уже научила Юпитера приносить ей дрова, а значит, скоро он и хворост из леса таскать научится. Уже это одно было само по себе неоценимо. Анна знала цену своему подарку.

«Эх, бестия ты, бестия!», - вздохнула Оюна, заплетая изрядно похудевшую со времен молодости косу.

С детства девчонка отличалась непреклонным, упертым характером. Никогда не давала себя ни в чем убедить. Если уж что взбредет в голову, так хоть оторви ей эту самую голову. Все равно сделает по-своему.

Так было и с браком. Когда она привела своего жениха познакомиться, было заметно, что ему страшно. Бедному, пришлось съесть с десяток пирогов, лишь бы разговаривать с ней, Оюной, как можно меньше. Уже тогда он не сильно ей понравился. Но Анна уперлась рогом: «Если не он, то никто!» Оюна улыбнулась снова, вспомнив себя в ее возрасте, когда будущий муж – тогда он был учеником шамана – пришел знакомиться с ее отцом. Тогда Оюна упиралась точно так же. Независимая и гордая, она не хотела связывать свою судьбу с мужчиной, которого видела всего-то пару раз. Но отец настоял на своем, и в последствии Оюна не пожалела об этом. Таков был ее путь.

Но тогда она и подумать не могла, что переживет своего мужа на целых сорок пять лет. Бедняжка умер, не успев оставить молодой жене детей. Оюна вспомнила, что друзья мужа хотели умертвить лошадь, которая так неудачно сбросила его с себя, что он разбил голову о камень. Но отец-шаман и Оюна вступились за животное. Они знали, что от судьбы не уйти. Не лошадь, так что-то другое послужило бы причиной столь ранней смерти мужчины. Оюна отмахнулась от грустных воспоминаний и вернулась мыслями к Анне, заменившей ей и дочь и внучку.

Что было, когда пришло время ей выбирать свою профессиональную дорожку! Вся семья на уши встала, когда она, плюнув на все экономические ВУЗы, которые подсовывали ей родственники, пошла учиться на фотографа. Одна Оюна поддержала такой выбор, зная, что девчонка наделена редчайшим в этом мире даром: она могла видеть прекрасное в ужасном, как и ужасное в прекрасном.

Так, например, в особенно тяжелый период жизни, Анне пришлось подрабатывать в Москве криминальным фотографом. Приехав в отпуск, она показала Оюне фотографию молодой девушки, которую зарезал любовник. Девушка лежала на кровати, ее волосы разметались на подушке, голова была склонена на бок. На ней была белая сорочка, в центре которой красовалось кровавое пятно. Удар ножом был нанесен прямо в сердце. Лицо девушки было таким спокойным, будто ей снился прекрасный сон.