Чудо в перьях

— Да… — смутился младший сержант. — А откуда вы знаете мою фамилию?

— Я много чего знаю, мой младший лейтенант, и еще больше предугадываю. Скажем, если вы продержите нас еще несколько минут, но я успею к началу любимой народом передачи, вы вырастите до полного лейтенанта, но если я опоздаю по вашей милости, вы будете разжалованы в рядовые. Итак?

Вокруг нас уже собралась телевизионная публика, все слушали разинув рты. И когда, глянув на часы, свежеиспеченный лейтенант Плаксеев пропустил всех нас, раздались аплодисменты. На ходу раскланиваясь, он шел посреди бесконечного коридора, обняв меня за плечи. Следом шли промокшие люди с жалкими кусками картона, на которых ничего невозможно было разобрать.

— Я-то зачем вам там нужен? — успел только спросить, но он приложил к моим губам палец.

— Тс-с… Она не должна знать, вернее, слышать, что ты здесь! Я разорвал резюме нашей ученой комиссии и прогнал их с глаз долой. Они даже не узнали, что было у тебя с Зиночкой во время эксперимента! Они заскорузлые догматики. Они могут что-то соображать, когда все происходит от и до. Ты же смело сломал научные каноны, поведя опыт в ином направлении, к чему они были явно не готовы. Только Елена Борисовна и я знаем о том, что у вас там было. Конечно, некрасиво подглядывать, но я любовался на вас, если честно.

— Мария тоже знает, — сказал я. — Зина позвонила ей и похвасталась. Они подруги. Со школы.

— Вот этого я не учел! — всплеснул он руками. — Надеюсь, это усилит твою значимость в ее глазах, раз уж она решила тебя использовать как орудие мести близкой подруге?.. Так вот, я хочу проверить одну свою догадку. И окончательно разрешить эту проблему ясновидения Елены Борисовны, будто бы превосходящую мое умение видеть все насквозь, добираясь до самой сути…

Мы вошли в освещенный юпитерами зал с обилием аппаратуры, где нас уже ждали. За столом напротив камер сидела Елена Борисовна, опустив голову и что-то отмечая в своем блокнотике.

— Не опоздал? — спросил Радимов, присаживаясь рядом и целуя руку. — Ну-с, какую очередную провокацию повелел вам устроить наш общий знакомый?

— Я Романа Романовича давно не встречала, — сказала Елена Борисовна. — А наши телефоны прослушивают ваши люди.

— Не скрою, есть такое дело, — согласился мой шеф. — Во имя безопасности и последовательности реформ, проводимых вашим покорным слугой.

— А где другой наш общий знакомый? — спросила она, мельком глянув на экран телевизора. — Что-то я его не вижу.

— Он здесь, — улыбнулся Радимов. — Перед вами.

— Где? — подняла Елена Борисовна голову и посмотрела сквозь меня, стоящего напротив, в общей толпе. — Разыгрываете?

— Да вот же! — указал на меня хозяин.

— Некогда мне, Андрей Андреевич, в эти игры играть… — отмахнулась Елена Борисовна. — Привели сюда целую толпу, наследили, столько пьяных…

— Вы в эфире! — сказал кто-то за пультом.

Божественная грудь Елены Борисовны привычно приподнялась, расправилась, приковав к себе внимание присутствующих, и она улыбнулась, несколько, впрочем, потерянно, в камеру.

— Добрый вечер, дорогие зрители! Сегодня у нас в гостях, как всегда в это время, всеми нами уважаемый Радимов Андрей Андреевич, представлять которого, конечно, не надо… Несмотря на его непомерную занятость, Андрей Андреевич нашел время для общения со своими земляками, и даже можно проверять время по его приходу в нашу студию, настолько он всегда пунктуален, что конечно же свидетельствует о его уважении к аудитории. О чем вы сегодня хотели сказать, дорогой Андрей Андреевич? С чем обратиться?

Он поправил галстук, покрутил, как всегда, шеей. Перед камерой он всегда хорохорился, по его признанию, чтобы избавиться от волнения, ибо ни в одной из его прошлых жизней ему не приходилось выступать по телевидению.

— Дорогие соотечественники! — сказал он несколько напряженно и снова крутанул шеей, будто его душил галстук, который он сам завязывал в безупречный узел. — Я не оговорился, поскольку именно сегодня по спутниковой связи мое выступление транслируется в прямом эфире на всю Россию в соответствии с предварительной договоренностью… И потому я так волнуюсь. Но сегодня, как ни печально, я вынужден с болью в сердце предъявить ультиматум нашей любимой Родине, поскольку положение в нашем Крае стало просто невыносимым, благодаря достигнутым нашим неустанным трудом невиданным успехам. Вот за моей спиной, вы видите, стоят люди с плакатами. Они ждали меня весь день под дождем, чтобы выразить свое возмущение происходящим.

Они во всем обвиняют меня, в чем, безусловно, правы. Я не имел права начинать свои реформы в даже такой отдельно взятой и восприимчивой к прогрессивным преобразованиям области, как мой родной Край. Я должен был оградить его от остальной любимой страны, где подобные преобразования пока либо не поняты, либо не приняты, либо не нашли должной поддержки в широких слоях и умах общественности.

Результат сегодня всем известен: началась массовая миграция к нам в расчете на наше традиционное гостеприимство, с тем чтобы воспользоваться плодами достигнутых нами успехов… Я только бы просил руководителей других областей, посчитавших себя задетыми моим заявлением, не требовать у руководства своих телестудий отключения нашей программы!

Сначала следует выслушать мои предложения, сколь бы ультимативными они не показались. Так вот, из сложившейся ситуации я вижу лишь два выхода. Первый. Я готов принять на себя тяготы государственной власти во всей стране ради всеобщих преобразований, подобных нашим, с учетом специфики разных районов нашей необъятной Родины. Это снимет нежелательные социальные напряжения и непонимание в обществе. И как только реформы состоятся, я сложу с себя все свои полномочия, добровольно уйдя в отставку. Второе. В случае отказа от этого предложения будет дана команда произвести Большой Взрыв, что приведет к созданию нового русла нашей Реки. Покажите всем, чтоб видели карту нашего Края!..

Он взял указку и подошел к карте. Никто в студии не шелохнулся. Все смотрели на него с напряженным, как писали потом во всех газетах, вниманием.

— Вот граница нашего Края, вдоль которой за последнее время мы заложили сотни и тысячи тонн взрывчатки, там, где это необходимо, дальше Река потечет естественным образом, используя свое древнее русло. Что, кстати, как я надеюсь, даст ответ некоторым нашим ученым, протестующим против безоглядного, как они выражаются, поворота Реки… Таким образом, у нас возникнет естественная граница, преодолеть которую будет возможно лишь по автомобильному и железнодорожному мостам, где будут установлены таможенные посты.

Кроме того, мы будем вынуждены отменить свободную прописку на территории нашего Края впредь до выравнивания социально-экономического положения во всей стране. В отставку с поста руководителя нашего благословенного Края я готов подать, если этого потребует население нашего Края, хоть сейчас. Я сделал что мог, и пусть кто сможет сделает лучше. Прошу голосовать. Для этого по моей команде во всем Крае у моих сторонников должны погаснуть телевизоры. Наши электрики обещали, что смогут подсчитать количество отключенных аппаратов с точностью до одного по уменьшению потребления электроэнергии в сети. Для этого им потребуется пять минут. Итак, по моей команде ровно на пять минут! Все готовы? Отключайте!..

И обессиленно сел на стул.

— Паша! — жалобно позвал Андрей Андреевич. — Ты здесь? Помоги мне…

— Но где вы его видите? — изумилась Елена Борисовна и снова посмотрела сквозь меня. — Его здесь нет…

— Подскажите ей, товарищи… — слабо улыбнулся хозяин. — Что мой старинный друг Паша Уроев находится среди нас! Просто ваше драгоценное внутреннее зрение, направленное на него, настолько усилилось, что это привело к утрате внешнего видения человека, к коему вы слишком уж неравнодушны. Поменьше высматривайте его на телеэкранах и сразу узрите, как мы все, его воочию!

Я массировал ему сердце и поглядывал в сторону безутешной Елены Борисовны, вглядывающейся в окружающих. Несколько раз она рассеянно посмотрела на меня. Казалось, вот-вот расплачется.