Узел

— Ирвинг, нам просто позарез нужно заполучить патент на эти колготки.

— А что мы будем делать, когда срок действия этого патента истечет?

— Это случится аж через семнадцать лет.

— И все же, что мы будем делать тогда, Рут? — мягко продолжал настаивать на своем Ирвинг. — Хотя к тому времени это вряд ли будет тебя особенно беспокоить. Ты уже сможешь с чистой совестью лежать в гамаке во дворе своего дома и ни о чем более не заботиться.

— Вовсе нет, Ирвинг! Если ты помнишь, мой дед оставался в активном бизнесе до самого конца, и я собираюсь поступить точно так же. Непосредственно перед истечением срока действия нашего патента мы выбросим эти колготки на рынок. Во всяком случае, тогда мы хоть заставим пострадать другие компании. Надеюсь, что к тому времени будет модно носить колготки двадцати двух различных цветов.

— Я просто убежден, что за эти семнадцать лет ты обязательно придумаешь способ сделать так, чтобы именно это вошло в моду. Ты ведь, Рут, всегда ухитряешься контролировать ситуацию. — Ирвинг улыбнулся. Рут почувствовала это, хотя и не видела его лица. — Впрочем, на этот раз ты, кажется, потерпела фиаско.

Рут передернуло.

— Мне пора идти. Держи меня в курсе дел. — Она бросила трубку и крикнула: — Этель, нам надо арендовать еще несколько вертолетов. Во что бы то ни стало следует найти этого новоявленного Деви Крокетта, даже ценой собственной жизни.

Надин забралась в автомобиль Джоя и тут же чуть не выпрыгнула из него, когда ее голые ноги коснулись раскаленной поверхности сиденья.

— Надо быстренько включить кондиционер, — с этими словами она запустила двигатель и повернула переключатель температурного контроля на полную мощность.

Из щелей кондиционера повалил еще более горячий воздух, чем тот, что был в кабине. Надин вынуждена была сесть на собственные ладони, чтобы навсегда не прилипнуть к виниловым чехлам, прикрывающим сиденья.

— Прошу тебя, милый холодный воздух, приходи поскорее, — взмолилась Надин.

Вернувшись домой с пляжа, она приняла душ, переоделась в шорты и легкую блузку. Ей было очень приятно находиться в доме Джоя, среди его вещей, несмотря на то что Джой и его соседи практически никогда здесь не убирали. В разбросанных мужских вещах, валявшихся по всем углам, было что-то трогательное. Спортивные штанги и тренажеры стояли почему-то посреди гостиной, обставленной, к тому же, разного стиля мебелью, которая, казалось, была занесена сюда прямо с улицы, где простояла, видимо, дня три под проливным дождем. На окнах висели блеклые занавески с неровными нижними краями. Похоже, они уже были в таком состоянии, когда Понс де Леон в свое время открывал Флориду. Повсюду по ковровому покрытию были разбросаны кеды, кроссовки, спортивные сумки и мячи для гольфа. Однако это совершенно не заботило хозяев помещения. Надин хотела было заняться уборкой, но потом передумала, вспомнив одну практическую мудрость, завещанную ей бабушкой: «Если у парня не убрано в квартире, он и есть тот самый закоренелый холостяк, который тебе нужен. А вот если неприбранная квартира у девушки, то девушка эта — просто-напросто неряха».

Выехав на дорогу, Надин вдруг подумала, что со временем она действительно может привыкнуть к Майами. Оставалось еще заставить Джоя привыкнуть к мысли о том, что и ему надо быть с ней вместе. Все эти перелеты через полстраны начинали надоедать, не говоря уже о том, что они плохо сказывались на ее здоровье. Надин просто ненавидела чувство опустошенности, которое испытывала по пути из Майами после очередного уик-энда. «Джозеф, — подумала вдруг Надин, — когда же ты догадаешься купить мне билет всего в один конец?».

Глубоко задумавшись, она ехала в плотном потоке машин по двухполосной дороге. Неожиданно ей на глаза попался нужный указатель: «Значительное событие! Открылся новый маникюрный салон». Быстро глянув в зеркало заднего обзора, Надин решила, что у нее достаточно времени и места для того, чтобы свернуть в указанном направлении. Ей даже удалось припарковаться как раз напротив входа в салон. «Если это — большое событие для всего города, — подумала она, — то здесь в состоянии неплохо поработать с моими ногтями. Ведь они заинтересованы в том, чтобы мне захотелось снова сюда вернуться. Нет нужды сообщать им, что я проездом в Майами, во всяком случае, пока».

Риган заехала за Ричи в агентство манекенщиц. Вместе они проехали вдоль Оушн-драйв, возвращаясь в «Четвертую Четверть». Войдя в здание, они поднялись в квартиру Ричи, чтобы взять там необходимое количество колготок для репетиции показа. На телефоне Ричи мигала лампочка, сигнализировавшая о том, что на его имя поступило какое-то сообщение.

— Риган, правда, это замечательно: возвращаться домой и видеть, что про тебя не забывают, и кто-то даже оставил тебе послание.

— Да, за исключением тех случаев, когда ты пытаешься воспроизвести это послание на своем автоответчике, и выясняется, что кто-то просто взял и вместо сообщения повесил трубку.

Ричи нажал на кнопку воспроизведения. Электронный голос монотонно сообщил: «Количество поступивших посланий — одно». Риган всегда казалось, что голос этот должен звучать тем живее, чем больше посланий для абонента поступило. Или же, например, он должен был бы произносить какую-нибудь другую фразу, например: «Поздравляю! Вам позвонили целых восемь человек!». Или: «Вы, видимо, стали очень популярной личностью! Вам позвонили аж двенадцать человек!». Или: «У вас, видимо, накопилась куча неоплаченных счетов. Вам звонили двадцать три раза!».

Мгновение спустя аппарат воспроизвел голос Норы Риган Рейли: «Ричи. Это — Нора. У меня для тебя прекрасные известия. Удалось зарезервировать для нас пентхаус в нашей гостинице. Здесь мы сможем провести и коктейль, и презентацию колготок. Перезвони мне».

— Твоя мать — святая женщина! — У Ричи даже дыхание перехватило. Он принялся торопливо набирать телефон «Уотергрина». — Она просто-напросто святая женщина.

— Святая Нора? — повторила Риган. — Что-то в этом сочетании действительно есть. Может быть, в книжных магазинах стоило бы перенести ее книжки в секцию религиозной литературы?

— Алло, Нора! — между тем закричал в трубку Ричи. — Как ты поживаешь, любовь моя?

Риган заметила, как расцвело лицо Ричи, пока мать рассказывала ему в деталях об организации предстоящего коктейля.

— Подожди-ка, Нора, дай я включу микрофон, чтобы твои слова могла слышать и Риган. Она тут как раз у меня.

— Привет, ма! — откликнулась Риган.

— Привет, Ненси! — ответила Нора.

Риган улыбнулась.

— Ты получила мое сообщение?

— Да, дорогая. Клерк дежурной службы гостиницы спросил меня, неужели я так хочу придать всем элементам своей жизни нотки детективных тайн, что даже свою дочь назвала именем героини известного детективного романа — Ненси Дру?

— Ты бы ему сказала, что у тебя дома есть еще и сынок, которого ты назвала Эдгар Алан По Рейли.

— Послушай, Нора, — взволнованно вступил в разговор Ричи, — повтори для Риган то, что ты мне уже рассказала насчет всяких организационных деталей предстоящего коктейля…

— Здешний менеджер гостиницы — очень милый молодой человек… — начала рассказывать Нора, и в течение следующих десяти минут они обсуждали, как все будет организовано в субботу вечером. Когда их разговор завершился, они договорились встретиться на ужине в «Уотергрине» в компании семьи Деркинов.

— Ричи, — спросила Риган, — а музыку ты какую-нибудь предусмотрел для показа?

— Музыку? — удивленно переспросил Ричи. — Вот об этом я даже не подумал.

— Музыка здорово помогает создать нужную атмосферу, настроение, возбудить интерес публики. Дизайнеры всегда запускают какое-нибудь особое музыкальное сопровождение на своих демонстрациях. У вас в «Четвертой Четверти» вообще есть какая-нибудь стереосистема, музыкальный центр?

Ричи как-то виновато посмотрел на нее.

— Ну, видишь ли… — с этими словами он подвел ее к громоздкой оранжевого цвета развалюхе с красочной картинкой удивленного коричнево-белого пса, обнюхивающего раструб граммофона. Надпись под картинкой гласила: «Он слушает голос своего хозяина».