Ночная катастрофа

— Похоже, пляж в нашем полном распоряжении.

— Именно об этом я и говорила.

Джилл обошла «эксплорер» и открыла заднюю дверь. Бад присоединился к ней, и совместными усилиями они вытащили из машины все необходимое: покрывало, портативный холодильник, видеокамеру и треножник.

Они нашли защищенную от нескромных взглядов ложбинку между поросшими травой дюнами, где Джилл поставила холодильник и расстелила покрывало, а Бад установил на треножник видеокамеру. Сняв крышку с объектива, он посмотрел в видоискатель и навел камеру на Джилл, которая сидела на одеяле, скрестив босые ноги, освещенная алыми лучами заходящего солнца. Бад взял изображение крупным планом и нажал на кнопку записи. Потом он присел на одеяло рядом с Джилл, откупорил бутылку белого вина и наполнил бокалы.

Они чокнулись, и Бад сказал:

— За летние вечера и за нас.

Они выпили и поцеловались.

Оба знали, что каждое их движение, каждое слово фиксирует стоящая на треножнике видеокамера, поэтому чувствовали себя несколько скованно. Чтобы разрядить обстановку, Джилл спросила:

— Ты часто здесь бываешь?

Бад улыбнулся.

— Я здесь впервые. А ты?

Они улыбнулись друг другу, потом снова замолчали. Молчание стало затягиваться. Бада смущал стеклянный глаз нацеленной на них видеокамеры, но Джилл хотела сделать пикантную запись и прокрутить ее несколько позже — когда они окажутся в постели в комнате отеля в Уэстгемптоне. Вполне возможно, это не такая уж плохая идея.

Они выпили еще по бокалу вина, после чего Джилл, понимая, что свет уходит, приступила к делу. Поставив опустевший бокал на холодильник, она стащила с себя трикотажный топ. Бад поднялся на ноги, расстегнул и снял рубашку.

Джилл стянула с бедер защитного цвета шорты и ногой отшвырнула их в сторону. Пока Бад раздевался, Джилл, оставшись в одном белье, некоторое время смотрела на него, потом сняла бюстгальтер и трусики. Встав лицом к камере, она развела руки в стороны, повернулась вокруг своей оси, сделала несколько пируэтов, сказала: «Па-па-па-пам!» — и поклонилась в объектив.

Они обнялись и поцеловались, лаская друг друга.

Потом Джилл развернула Бада к камере, взглянула в объектив и сказала:

— Сцена первая. Минет. — Опустившись перед Бадом на колени, она взяла его член в рот.

Бад никак не мог избавиться от напряжения, колени у него были как деревянные. Не зная, что делать с руками, он наконец обхватил ими голову женщины и запустил пальцы в ее темные прямые волосы.

Через некоторое время Джилл откинулась назад, снова посмотрела в камеру и, помахав в объектив, произнесла:

— Сцена вторая. Подход сзади… — Встав на четвереньки лицом к камере, она добавила: — Бад лает и изображает собачку. Ну-ка полай, Бад!

Бад через силу улыбнулся, пару раз гавкнул, после чего расположился на коленях позади Джилл. При этом он продолжал улыбаться, зная, что камера фиксирует выражение его лица. Ему хотелось выглядеть на пленке счастливым, когда они с Джилл будут в отеле просматривать запись, но, если честно, он чувствовал себя неловко — и еще, пожалуй, глупо.

Между тем в компаниях он, как правило, вел себя довольно развязно, тогда как Джилл, наоборот, говорила тихо и держалась на редкость скромно, лишь изредка позволяя себе пошутить или улыбнуться. Другое дело в постели. Ее сексуальный аппетит и фантазия не переставали его удивлять.

Он положил руки ей на плечи, наклонился вперед и вошел в нее сзади. Через несколько минут она начала постанывать от наслаждения; Бад, распаляясь все больше и больше, стал постепенно забывать о камере.

Она почувствовала, что он вот-вот кончит, проползла на четвереньках немного вперед и легла на спину.

— Сцена третья, — сказала она. — Вина, пожалуйста.

Бад протянул руку и нащупал у себя за спиной бутылку.

Джилл подняла вверх ноги и сказала:

— Испытание женщины на вкус. — Раздвинув ноги, она скомандовала: — Лей!

Бад налил ей в промежность немного вина, а потом, не дожидаясь инструкций, просунул язык во влагалище.

Джилл задышала шумно и часто, но тем не менее ухитрилась выдавить:

— Надеюсь, ты правильно установил камеру и она смотрит прямо на нас.

Бад поднял голову, чтобы перевести дух, и посмотрел в объектив.

— Да.

Джилл взяла бутылку и вылила остатки вина себе на грудь и живот.

— Лижи.

Он начал слизывать вино с ее напряженного живота и грудей, а потом втянул в рот ее затвердевший сосок.

Через некоторое время она присела на одеяле и сказала:

— Я вся липкая. Давай окунемся?

Бад поднялся на ноги.

— Полагаю, нам надо ехать. Душ примем в отеле.

Словно не слыша, она вскарабкалась на дюну и окинула взглядом океанский простор.

— Окунуться просто необходимо. Установи камеру так, чтобы на пленке было видно, как мы плещемся.

Бад предпочел не спорить с Джилл. Подойдя к видеокамере, он выключил ее, вскинул на плечо, вскарабкался на высокую дюну и, воткнув треножник в песок, осмотрелся. День догорел, но горизонт все еще был освещен последними гаснущими лучами солнца. Вода в океане приобрела насыщенный темно-синий, с пурпурным оттенком, цвет. В наливавшемся синевой небе замерцали звезды. В вышине мигал сигнальными лампочками невидимый самолет. Далеко на горизонте вырисовывался расцвеченный огнями прожекторов и иллюминаторов силуэт большого океанского судна. Бриз набирал силу и холодил потное разгоряченное тело Бада.

Джилл приникла к видоискателю, установила увеличение на максимум, а резкость — на «бесконечность», нажала на кнопку записи и сказала:

— Как это все красиво…

— Быть может, нам не следует идти к океану голыми? Вдруг на пляже есть люди? — отозвался Бад.

— И что с того? Если мы с ними не знакомы, почему это должно нас беспокоить?

— Все это, конечно, так, но будет лучше, если мы хоть что-нибудь на себя накинем…

— Жизнь полна опасностей. Да, Бад?

С этими словами она сбежала вниз по склону дюны и помчалась к пляжу.

Бад смотрел, как она бежала, восхищаясь ее прекрасным нагим телом.

Она повернулась к нему и крикнула:

— Присоединяйся!

Бад подчинился. Когда он бежал к ней — голый, с болтавшимися из стороны в сторону мужскими причиндалами, — то снова почувствовал себя глупо.

Он догнал ее у кромки прибоя. Она заставила его повернуться лицом к камере, махнула рукой и крикнула:

— Бад и Джилл идут плавать среди акул!

Потом она снова заставила его повернуться, взяла за руку, и они вместе вошли в спокойные океанские воды.

От соприкосновения с прохладной океанской водой захватило дух, но уже через секунду они испытали приятное чувство очищения. Бад и Джилл остановились, когда вода достигла середины бедер, и стали омывать друг друга спереди и сзади.

Джилл окинула взглядом океанский простор.

— Это настоящее волшебство.

Бад стоял рядом с ней, глядя на темную, зеркально-гладкую водную поверхность и нависавший над ней пурпурный купол небес, завороженный, как и она, великолепным зрелищем.

В небе справа от них он заметил мигающие сигнальные огни самолета, летевшего в восьми-десяти милях от Файр-Айленда на высоте десяти-пятнадцати тысяч футов. Бад видел, как последние лучи солнца отражаются в полированной поверхности его крыльев. Самолет оставлял за собой в темнеющем небе белый инверсионный след, и Бад подумал, что он поднялся из аэропорта Кеннеди, находившегося в шестидесяти милях к западу, и направляется в Европу. Момент был очень романтичный, и Бад сказал:

— Я хотел бы оказаться с тобой на борту этого самолета, летящего в Париж или Рим.

Джилл рассмеялась.

— Ты паникуешь, когда мы задерживаемся на час в каком-нибудь мотеле. Интересно, как ты объяснишь свою отлучку в Париж или Рим?

Бад нахмурился.

— И вовсе я не паникую. Просто проявляю осторожность. Для твоей же пользы, — сказал он. — Пойдем уже.

— Еще минутку. — Она сдавила пальцами его ягодицы. — От этой видеозаписи даже телевизор задымится.