Укол мафии

Винсент Фабиа, инспектор министерства финансов Соединенных Штатов, подогнал зеленый грузовичок с сосисками к краю двадцать седьмого причала, припарковался там, где останавливался вот уже три недели, поставил разогревать кастрюлю с сосисками, опустил борта кузова и выглянул наружу – красотища вокруг, дух захватывает! С тех пор, как жена подарила ему первенца, ничего подобного он не видел.

Слева под панамским флагом стояла «Санта-Исабелла» – она пришла этим утром; ее четкие контуры выделялись на фоне панорамы Нью-Йорка по ту сторону Гудзона. Напротив, на длинной асфальтированной дорожке, выстроились в ряд грузовые полуприцепы. В течение нескольких дней из трюма «Санта-Исабеллы» будут извлекать контейнеры, осторожно ставить их на полуприцепы, закреплять, подцеплять грузовики-тягачи, и отпечатанные контейнеры с грузом, к которому на этой стороне Атлантики не прикасалась рука человека, будут разъезжаться по дорогам Америки.

Винсент Фабиа знал, что два контейнера, за которыми он охотится, появятся из трюма сегодня. И знал не только из донесений коллег. Подсказывал желудок: «Сегодня – тот самый день!». Ни один компьютер не убедил бы Фабиа в обратном. Сегодня – день, которого он и его люди так долго ждали.

О'Доннел и Мак Элани будут работать в трюме под видом портовых грузчиков. Хестер, Бейкер и Вернер – водители и помощники – скоро должны появиться и в ожидании «своего» груза будут здесь, до самого конца операции, потому что в Марселе «их» контейнеры были опущены в трюм первыми. Значит, выгружать их будут последними, и ребята будут околачиваться вокруг, ждать, ныть, но главное – следить за происходящим.

Справа от Фабиа в административном корпусе засел резерв – Нидхэм и Виггиано. Они вступят в дело только по приказу Фабиа или если Фабиа прикончат. А пока они ждут, вооружившись кинокамерой, телефотообъективами и сверхчувствительной пленкой, готовые зафиксировать все происходящее.

У первого и девятого подъездов порта неприметно рассредоточились машины министерства финансов. В полной готовности, хотя и не зная к чему, находилась местная полиция Гудзона и полиция штата. И ФБР было готово выслать «подкрепление из центра» – такое красивое выражение обычно употребляли, когда ты провалил дело и надо попытаться спасти положение.

Фабиа, одетый в футболку и комбинезон, установил маленький прилавок и положил свежие салфетки.

Он проверил судок с горчицей и, убедившись, что он наполовину пуст, добавил еще. Достал острый соус. Открыл стоящую на огне кастрюлю с кислой капустой и помешал содержимое.

Лед для лимонада – в лучшем виде. Прикроем его крышкой. Соломинки тоже в порядке.

В полном порядке и пистолет тридцать восьмого калибра, и крохотный наушник, вставленный в левое ухо. Вот уже три недели он время от времени как бы ненароком вынимал его, чтобы ясно было – человек слушает по транзистору музыку. Сегодня музыки не будет, сегодня он не станет вынимать его из уха.

– Пошел первый контейнер из трех, – проскрипел голос в наушнике.

Фабиа щелкнул пальцами, словно отбивая ритм. Три контейнера! Три полных грузовика, а ведь до сих пор самыми большими «посылками» были чемоданы. Невероятно!

Блестящий металлический контейнер вынырнул из трюма «Санта-Исабеллы» и повис на цепях установленного на палубе крана.

Контейнерные перевозки. Новый способ транспортировки грузов. Четыре грузовика-тягача ждут на площадке двадцать седьмого причала. Нидхэм и Виггиано фиксируют телекамерой вещественные доказательства – номера автомобилей, названия компании и все остальное.

– Я же сказал, мне без горчицы, придурок!

Фабиа посмотрел вниз. На него свирепо уставился грузчик, которому он только что автоматически сунул сосиски, также автоматически намазав их горчицей.

– Вытащи этот чертов наушник из уха, может, людей слышать будешь.

– Действительно, – сказал Фабиа. – Прошу прощения.

– Я съем, конечно, но без удовольствия.

– Я дам вам другую порцию.

– Не надо, сойдет и так. Но в следующий раз слушай лучше, понял?

– Конечно… Прием!

– Прием?!

– О, простите.

– Да ладно уж. Бывай.

Расслабься, приказал себе Фабиа. Представь себе, что это всего лишь очередное задание и расслабься. Не оплошай и уже завтра будешь красоваться перед телекамерами, на фоне этих самых грузовиков, и весь мир услышит две гласные в конце твоей фамилии. Просто расслабься, но держи ухо востро.

Еле-еле двигаясь, кран поднял первый контейнер, на секунду замер, потом развернулся и опустил груз на полуприцеп, к которому тут же подкатил первый грузовик.

– Тебе что, денег не надо?

– Конечно, надо, – спохватился Фабиа.

– Две сосиски и содовая.

– Доллар пять центов, – сказал Фабиа.

– Интересную передачу что ли слушаешь?

– Ага, – сказал Фабиа и улыбнулся. – Классную!

– Готовят второй контейнер, а всего их четыре, – сказал голос в наушнике.

Четыре?! Фабиа улыбнулся покупателю и повторил заказ, чтобы не ошибиться:

– Одну порцию с горчицей и острым соусом, другую с тушеной капустой и горчицей, третью – так. Правильно?

– А лук есть?

– Нет.

– Как это нет?

– Его мало кто спрашивает, – ответил Фабиа.

Голос в наушнике:

– … Высокий темноволосый европеец, вес примерно двести семьдесят пять фунтов, в костюме, при галстуке. Стоит в трюме рядом с контейнерами. Наблюдает. Думаю, это один из них. Иначе чего ему тут торчать?

– Был бы лук, был бы и спрос!

– Нет у меня лука.

– Почему?

– Потому, что его никто не спрашивает.

Радиоголос в ухе продолжал:

– …контейнеров точно четыре. В трюме трое, за всем следят. Прилично одеты.

– Эй! Я просил две, а не четыре.

– Простите. Две?

– Да. С луком.

– У меня нет лука. Что вы от меня хотите?

– Лук. Раньше всегда был лук. Ты первый такой – продаешь сосиски, а лука нет.

– Нет у меня лука!

Лицо грузчика налилось кровью.

– Вижу, что нету! А я тебе говорю, что должен быть, раз покупатели его любят. Я бы переплатил пять центов, если бы у тебя был лук. Люди любят лук! И законом лук не запрещен. Никто не обязан есть сосиски только с горчицей и капустой. Эй! Ты что делаешь?

– Что? – спросил Фабиа.

– Ты что делаешь? Я не просил ни горчицы, ни капусты.

А по радио:

– …поднимают второй контейнер, эти типы следят за ним в оба. Наверняка из той же шайки. Надо бы заснять их на пленку.

– С горчицей и капустой, так! – спросил Фабиа.

– Засунь их себе в…

Фабиа пожал плечами, как положено продавцу сосисок, и склонился в углу своего грузовичка, будто собираясь достать еще горчицы. А сам зашептал в миниатюрный микрофон:

– Вы засняли палубу?

– Подожди, какой-то тип ошивается вокруг. Может нас услышать. Я дам знать, когда будет что-то новенькое.

За утро Фабиа продал сто семьдесят четыре сосиски и еще восемнадцать к четырем часам дня. Он был мокрым от пота. Футболку, казалось, полили из шланга, а брюки стали в два раза темнее обычного. Волосы свисали на лоб влажными прядями, глаза покраснели. Он не в силах был шевельнуть ни рукой, ни ногой и держался последним усилием воли. Но когда четыре груженые машины с эмблемой «Океанский транспорт» двинулись по двадцать седьмому причалу, он внезапно понял, что, если понадобится, вполне сможет еще покорить Эверест.

Он снова склонился в углу грузовичка, щелкнул выключателем и громко сказал в микрофон:

– Маринад! Отправляюсь за маринадом. Маринад!

Это был сигнал захлопнуть западню. Фабиа поднял борта грузовичка и первый раз за три недели не стал закрывать здоровенную банку с горчицей под прилавком.

Он заткнул за пояс пистолет тридцать восьмого калибра и не без удовольствия начал репетировать про себя речь, которую он, может статься, произнесет когда-нибудь: о том, что у молодежи есть выбор между добром и злом, о том, что теория, согласно которой какая-то этническая группа тяготеет к преступлениям, – чушь. А, может, он еще добавит, что все почему-то помнят имена итальянских гангстеров, застигнутых на месте преступления, а не итальянских сыщиков, которые их ловят.