Погребенные тайны (в сокращении)

Все оборудование он покупал за наличные. Экскаватор — в магазине сельскохозяйственной техники в Биддерфорде, компрессор — в «Хоум депо» в Плейстоу. Гроб выбрал в оптовой компании в Довере. Самый прочный из всех, какие там были, — углеродистая сталь шестнадцатого номера. Грунтовые воды — вечная проблема, девчонка могла захлебнуться раньше времени, а это не годится. К счастью, гроб, который он купил, был водонепроницаемым. Поворачиваешь ручку на конце ящика — и он плотно закрыт.

Переоборудование много времени не заняло. Просверлил дырку в стальной крышке с того конца, куда девчонка будет лежать головой. Затем приварил шестимиллиметровый латунный соединитель и надел на него шестимиллиметровый несминаемый шланг в несколько сот футов длиной, ведущий к компрессору на крыльце. Воздух будет подаваться каждый час на несколько минут, днем и ночью — таймер на компрессоре включен. Шланг он прикопал землей, вместе с Ethernet-кабелем.

С другой стороны гроба он проделал кольцевой пилой другое отверстие, гораздо больше. Затем припаял латунную втулку, чтобы подсоединить четырехдюймовую отходную трубу. Теперь серая хлорвиниловая труба торчала из земли в центре поля. Кончик у нее загибался книзу, как ручка зонтика. Такие штуки используют на полигонах для захоронения отходов, для отвода метана, скапливающегося под землей. Таким образом, у девчонки будет постоянный приток свежего воздуха, не то что у отца Владимира, когда его завалило в угольной шахте в Томске.

Каждый вечер отец приходил домой весь в угольной пыли, такой плотной, что были видны только его глаза. Работа в угольной шахте, сказал он как-то Владимиру, — единственная, где приходится самому рыть себе могилу.

Владимир жадно слушал рассказы отца. О том, как у него на глазах на его друга упала машина для анкерной крепи и раздавила ему лицо. Или как одного парня перерезало пополам вагонеткой. Мать, Евдокия, ругала мужа за то, что забивает ребенку голову такими ужасами. Но Владимиру хотелось слушать еще и еще.

Этим сказкам на ночь пришел конец, когда Владимиру было без малого десять лет. Стук в дверь их коммунальной квартиры посреди ночи. Тонкий, пронзительный вскрик матери.

Она привела его к шахте, где стояла толпа людей, молившихся о том, чтобы хоть что-то узнать. Владимир был словно околдован. Он хотел знать, что случилось, но ему не говорили. Он услышал только обрывки разговоров, из которых можно было понять, что шахтеры по ошибке прорыли ход в заброшенный, затопленный ствол шахты. Вода хлынула и заперла их в ловушке, как крыс.

Но Владимиру хотелось узнать больше. Ему хотелось знать, каково это — понимать, что ты вот-вот умрешь, понимать, что ты беспомощен и ничего не можешь сделать, как понимал его отец в свои последние минуты. Он всегда чувствовал себя в каком-то смысле обманутым из-за того, что не видел последних секунд жизни отца.

Оставалось только воображение.

Чертов пес все лаял и лаял. Теперь Владимир слышал, как он скребется лапой в противомоскитную дверь.

Он открыл деревянную дверь, держа наготове газовый нож «Wasp». Теперь его от этого кабысдоха отделяла только сетка. Пес испуганно попятился назад, оскалил зубы и тихо зарычал.

Владимир тихо позвал по-русски:

— Иди, иди сюда, песик, — и открыл сетчатую дверь. Пес бросился на него, и он всадил нож зверюге в брюхо. Нажал кнопку на рукоятке, чтобы выпустить замороженный сжатый воздух. Струя вылетела мгновенно, и Владимир тут же понял, что сплоховал. Собачьи внутренности вывалились прямо на него.

Изредка и ему случалось ошибаться. В следующий раз надо будет убрать лезвие, а потом уже жать на кнопку газа.

Полчаса ушло на то, чтобы засунуть тушу в мусорный мешок и утащить в лес (потом нужно будет закопать), а затем смыть из шланга кровь с порога и с двери.

Он принял душ, переоделся в чистые джинсы и фланелевую рубашку и тут услышал звонок в дверь. Выглянул из окна спальни и увидел перед домом «Лексус-SUV». С небрежным видом спустился вниз и открыл дверь.

— Извините, что побеспокоил, — сказал мужчина средних лет со скошенным подбородком. — Пес у меня убежал, я и подумал — может, вы его видели.

— Пес? — изобразил удивление Владимир из-за противомоскитной сетки.

— Ох, что же это я так невежливо, — спохватился мужчина. — Я Сэм Дюпуи, живу через дорогу.

— Андрос, — представился Владимир. — Сторож.

— Рад познакомиться, Андрос, — сказал сосед. — Мне показалось, я видел, как Геркулес побежал к вашему дому, но, может быть, я ошибся.

— Очень жаль, — сказал Владимир. — К сожалению, ничем не могу помочь. Надеюсь, вы его скоро найдете.

Я нашел Диану в комнате отдыха — она сидела там одна и просто ждала.

— Твой кофе, — сказала она, протягивая мне чашку. — И идем со мной.

Я вышел за ней следом.

— Они нашли у него под кроватью сумочку Алексы, — сказала она. — Все наличные он забрал, а кредитные карточки, по-видимому, побоялся трогать. Угнанный «порше» нашли в гараже в Тафтсе. В нем следы белого порошка. Бурунданга, из пьяного дерева. Природный источник скополамина.

— Растительный наркотик для свиданий.

Она кивнула.

— Он не имеет ни вкуса, ни запаха и растворяется в воде. Превращает жертв в зомби. Они в сознании, но совершенно не могут сопротивляться. А когда действие наркотика кончается, не могут вспомнить, что с ними было.

На лестнице нам навстречу попался бразильский атташе — тот парень с длинными седыми волосами. Из распахнутого воротника рубашки виднелись черные курчавые волосы на груди. Он шел быстро, но словно бы задумавшись, с опущенной головой.

Поднимаясь по лестнице, я сказал:

— Есть распечатка звонков из его квартиры, с сотового телефона, что-нибудь в этом роде?

— Все собрали, уже работают.

Я остановился.

— А тот парень разве не в галстуке был?

Она посмотрела на меня в полумраке лестничного колодца, резко развернулась, и мы оба ринулись вниз по ступенькам.

Добежав до кабинета для допросов, где я разговаривал с Перрейрой, Диана распахнула дверь и охнула. Не могу сказать, чтобы то, что я увидел, меня удивило, и все же зрелище было дикое.

Тело Маурисио Перрейры было неестественно скрючено, лицо застыло в неслышном крике мучительной боли. Вокруг его шеи был туго, как жгут, закручен бордовый шелковый галстук бразильского атташе.

Я бегом пролетел по лестнице четыре этажа, выскочил на Кембридж-стрит, но пока добежал до тротуара, атташе уже исчез бесследно. Он мог уехать по меньшей мере в двенадцати направлениях. Дело безнадежное. Я упустил человека, который оборвал нашу единственную ниточку, ведущую к Алексе Маркус.

Диана встретила меня в вестибюле на шестом этаже и даже не стала ничего спрашивать.

— У тебя с самого начала не было шансов, — сказала она.

По всему этажу выла сигнализация. В кабинете для допросов, где держали Перрейру, уже работали фэбээровские криминалисты — снимали отпечатки, собирали волосы и волокна.

— Кто подтвердил его личность? — спросил я.

— В этом-то и проблема. Похоже, все думали, что его уже проверил кто-то другой. Он показал на входе удостоверение личности, заявил, что он Клаудио Барбоса из бразильского консульства — кто стал бы сомневаться?

— Кто-то должен был позвонить в консульство и выяснить, что там нет никого с таким именем.

— Я только что звонила. У них вообще нет атташе по правовым вопросам в Бостоне.

— Какие-то парни вламываются ко мне в квартиру, чтобы установить слежку за моим Интернетом. Группа быстрого реагирования появляется в Медфорде через несколько минут после того, как там появляюсь я. Арестовывают ключевого свидетеля, которого затем убивают прямо в отделении ФБР. Кто-то явно не хотел, чтобы я поговорил с Перрейрой.

— Только не говори, что обвиняешь Гордона Снайдера.

— Я бы с удовольствием обвинил Снайдера хоть в утечке нефти «Бритиш петролеум», хоть в глобальном потеплении. Но не в этом. Он слишком зациклен на том, чтобы прижать Маршалла Маркуса. Но это кто-то из руководства. Кто-то на высшем уровне, кто не хочет, чтобы я нашел похитителей Алексы.