Пропавшая девушка (ЛП)

— Так что Лиззи сказала полиции? — спросил он.

Я закатил глаза.

— Пожалуйста, не захламляй обеденный стол, — попросил я. — Хорош уже. Иди в мусорку кинь.

Он рыгнул.

— Хорошо, мамуля. — Оттолкнулся от стола, отвесил мне подзатыльника и пошел на кухню.

— С Лиззи все хорошо? — спросил Гейб не отрываясь от сцены, которую рисовал. Черный фломастер скрипел по бумаге.

Мы трудились над проектом для учительницы английского языка мисс Кёрди. Нам не хотелось писать традиционное унылое сочинение о «Макбете». Всю эту дребедень на тему того, какой он был слабый и безвольный, и какой честолюбивой была его жена. Скукотища.

Поэтому мы делали раскадровки для видеоигры по мотивам «Макбета». Наш Гейб — лучший художник в группе. Когда он был моложе, то всерьез мечтал стать иллюстратором комиксов. Так что он делал наброски сцен, а мы с Диего помогали.

— Ага. У нее синяк на лбу, но порез не слишком глубокий, — сказал я.

— А копам она что сказала? — спросил Диего, возвращаясь с новой баночкой колы.

— Соврала, — ответил я. — Не хотела говорить им, как мы сбили парня и бросили умирать в снегу. Так что она сказала, что это был тип в маске, которого она не узнала. Пытался, дескать, обчистить шкафчики. Она, значит, увидела, подняла крик, он врезал ей и сбежал.

— Хорошо врет, — сказал Диего. Он поднес банку ко рту и шумно отхлебнул. — Все что бы защитить вот этого симпатягу. — Он пребольно ущипнул меня за щеку. — Должно быть, настоящая любовь.

— Заткнись, — отгрызнулся я, оттолкнув его руку. — Ничего смешного. Если этот псих Энджел говорил всерьез…

— Где ничего смешного? — В столовую вошла мама. В руках она несла отделанную красным бархатом шкатулку с украшениями.

— В «Макбете», — поспешно ответил я. — «Макбет» точно не комедия.

Она поставила шкатулку на другой конец стола.

— Я играла одну из ведьм в студенческой постановке в Миддлбари, — сказала она. — До сих пор помню, как обожгла руку сухим льдом в ведьмовском котле.

Мне кажется, мама помнит все свои «боевые ранения». Большинство рассказов о своей молодости она заканчивает тем, как получила очередную травму. Мне вдруг вспомнилась одна из ее историй о том, как она сломала руку, впервые катаясь на двухколесном велосипеде.

— Вы играли в театре? — удивился Гейб.

Она сдула прядь волос со лба.

— Это длинная и печальная история. Я хотела поступать в театральный, но родители сказали, что это пустая трата времени, и они не станут оплачивать мое обучение.

— И куда же вы поступили? — спросил Гейб.

Мама хохотнула:

— На филфак.

Мы тоже засмеялись.

— Вы не возражаете, если я почищу свои украшения, пока вы работаете? — спросила мама. Не дожидаясь ответа, она уселась на противоположном конце стола, открыла шкатулку и принялась вынимать оттуда кольца и серьги.

— Мы подходим к убийству, — сообщил Гейб, потянувшись за чистым листом бумаги.

— А не сделать ли так, чтобы игрок мог выбрать себе жертву? — предложил Диего. — Ну, знаете, типа «кого Макбет прикончит первым?». Дадим ему автомат, чтобы он носился по замку и…

— Ближе к тексту, — перебил я.

— Ну, так не весело, — обиделся Диего. Покачал головой. — Может, вся идея лажовая.

Гейб взглянул на него исподлобья.

— Мы отлично начали. Тебе пороху не хватает что-либо закончить.

Диего помахал кулаком перед его носом:

— Я тебя закончу.

— Так, ребята, — вмешалась мама. — Без драк.

— Да я шучу, — сказал Диего и сжал загривок Диего.

Мама уже разложила свои украшения. Она подняла браслет.

— Полюбуйтесь. Не полируешь серебро — оно чернеет. Когда я его в последний раз чистила?

— А если автомат будет у миссис Макбет? — не сдавался Диего.

— Она не миссис Макбет. Она леди Макбет, — сказал я. Почему я постоянно должен его поправлять?

Мама вздохнула.

— Мне нужно больше очистителя для серебра. — С этими словами она встала и вышла из столовой.

Через мгновение с грохотом распахнулась входная дверь и в столовую влетела Лиззи — пуховик нараспашку, волосы растрепаны.

— Вы его видели? — выкрикнула она, задыхаясь.

Мы втроем повернулись к ней.

— Кого? — спросил я.

— Энджела, — выдохнула она, держась за бок и пытаясь отдышаться. — Так вы его не видели? Я увидела его с подъездной дорожки. Он следил за вами через окно. Он там, снаружи. Он все еще там!

Мы с Гейбом и Диего не проронили ни слова. Мы дружно вскочили. Я повернулся к окну столовой. Бледный лунный свет отражался в стекле. За окном никого не было.

Не задумываясь, мы сорвались с места. Пронеслись мимо Лиззи, через гостиную, выскочили на крыльцо. Стояла ясная, холодная ночь. Огромная полная луна низко висела над крышами домов, отчего пятна снега на лужайке сверкали ярко, как днем.

Я спрыгнул с крыльца, выдувая облачка пара. Взгляд остановился на толстом старом платане, росшем возле дорожки. Не следит ли этот гад из-за дерева?

— Энджел? — крикнул я. — Энджел? — Стылый воздух приглушал голос.

Никакого ответа. Никого не видать.

Я прошел несколько шагов по лужайке. Ботинки тихо постукивали по скованной морозом земле. Гейб и Диего следовали за мной по пятам.

Вдоль стены дома метнулась какая-то тень. Кошка? Енот?

— Энджел? Ты тут? Ты тут?

Ответом мне был порыв ледяного ветра.

— Нет здесь никого, — услышал я бормотание Гейба.

А в следующий миг на моей шее сомкнулись могучие руки. Я почувствовал, как они вцепились в меня сзади. Пальцы сжимались… сжимались… пока я не захрипел.

— Ох-х! — беспомощно вскрикнул я, когда нападающий навалился на меня сзади, обхватил руками за пояс и повалил наземь.

Я сильно треснулся плечом. Боль прострелила руку, пронзила все тело. Я застонал.

Нападающий слез с меня. Извернувшись, я перекатился на спину. И уставился на своего ухмыляющегося приятеля.

— Диего, ты скотина!

Он протянул мне обе руки, чтобы помочь встать.

— Кажись, маленько встряхнул тебя, Скаут.

Я оттолкнул его руки и вскочил сам, сжимая кулаки.

— Ничего смешного. У нас тут серьезная проблема.

— Извини, — сказал он, но ухмылка так и приклеилась к его роже. — Неизвестность меня убивает. Вот я и решил, что нужно немножко действия. — Он заржал. — Меня прикололо, как ты забулькал. Можешь повторить?

Я занес кулак, но он с легкостью увернулся. И заржал еще громче.

Гейб покачал головой.

— Майкл прав. Не смешно, Диего. Если этот отморозок где-то поблизости…

Я потирал плечо. Боль все еще пульсировала в руке. Я смерил Диего свирепым взглядом.

— Зачем я только с тобой общаюсь?

Он пожал широченными плечами:

— Потому что я прикольный?

Я толкнул его обеими руками.

— Потому что я не умею выбирать друзей. — Продолжая растирать больное плечо, я зашагал к дому.

Лиззи по-прежнему была в куртке. Она стояла перед дверью.

— Ну что? Видел его?

— Он, видно, сбежал, как только мы появились, — сказал я.

Мама снова сидела за обеденным столом.

— Зачем вы побежали на улицу? — воскликнула она.

Мы втроем переглянулись.

— Мне… э… показалось, что я забыл кое-что в машине, — быстро нашелся Гейб.

Мама подняла взгляд с браслета, который полировала.

— И вам понадобилось бежать за этим втроем?

Гейб смешался.

— Ну… трудно найти что-нибудь в темноте, — выдал он наконец.

Мама уставилась на него.

— Что именно ты забыл?

— Не знаю, — брякнул Гейб. — Мы не нашли.

Тут уж и я захохотал, стараясь отвлечь мамино внимание от этого наитупейшего ответа.

Сузив глаза, она долго изучала нас. Потом принюхалась.

— Вы же не курить ходили, надеюсь?

Я закатил глаза.

— А то как же, мама. Вот нравится нам курить на морозе без курток. Лично я успел высмолить целую пачку.

Мама скривилась:

— Сарказм — худшая форма остроумия. Тебе это кто-нибудь говорил?