Психоз 2

Затем к будке подъехала Джан, и шлагбаум опустился. Охранник смотрел на нее.

Она одарила его улыбкой.

— Джан Харпер… — произнесла она.

Выражение его лица не изменилось, — а может, это лицо вообще было лишено выражения?

— К кому вы направляетесь?

— Я в команде Дрисколла.

— Минутку, пожалуйста.

Охранник повернулся и исчез в будке, где начал проверять списки, стопкой лежавшие на полке возле двери.

— О'кей. Попросите их, чтобы они дали вам бейдж.

— Спасибо. Попрошу.

Шлагбаум поднялся, и Джан проехала, надеясь, что ее улыбка не выглядит слишком нарочитой. Этот парень в «роллс-ройсе» удостоился радушного приема, но ее имени охранник не запомнил даже после стольких недель визитов на студию.

Расслабься, детка. Наступит день, когда ты будешь проезжать через эти ворота по красной дорожке, которую они расстелют для тебя до самого офиса Дрисколла.

Джан как раз проезжала мимо этого офиса, находившегося в административном здании справа, но не остановилась. Все места на парковке были снабжены стойками с табличками, извещавшими, что эти места зарезервированы за персоналом. Таковы правила, по которым работает эта система: у персонала места на парковке рядом с офисами; звезды и режиссеры выбирают места рядом с павильонами, лучшие продюсеры являются владельцами площадок, расположенных рядом с их конторами.

Но ведь имена на табличках можно стереть и написать новые. И, судя по тому, как шли дела в киноиндустрии, те, кто писал имена на табличках, были единственными людьми в городе, имевшими постоянную работу.

Джан пожала плечами и поехала в дальний конец парковки. Ей попадались разносчики почты на велосипедах, престарелые продюсеры на мототележках, фургоны и грузовики со съемочным оборудованием. «Тойота» протискивалась между передвижными гримерками и трейлерами и внезапно была вынуждена затормозить: впереди шла съемка какой-то сцены, и на площадке вспыхнула и замигала красная лампа, извещавшая о необходимости остановить движение, шум которого мог помешать работе.

Кинопроизводство должно продолжаться.

Когда-то эти студийные улицы пестрели всевозможными нарядами: тут можно было увидеть актеров в восточных одеждах, заимствованных из арабских сказок, попадались пираты, бальные танцоры времен Французской империи, кавалеристы Армии Конфедерации. Тут и там слонялись статисты в цилиндрах и фраках, девочки из кордебалета казались ходячими радугами. Индейских вождей с воинственно разрисованными телами и звезд ковбойских фильмов в белых костюмах и шляпах сменяли ведущие актрисы, которые блистали в костюмах, порожденных фантазией Эдит Хед. [37]

Однако костюмные фильмы ушли в прошлое, сметенные финансовыми потрясениями. Сегодня шейх Валентино [38] — это приземистый нефтяной магнат в деловом костюме, солнечных очках и замызганной куфии. [39] Пиратские корабли затонули, на смену танцзалам пришли дискотеки, Армия Конфедерации была унесена ветром. [40] Джинджер и Фред навсегда отставили в сторону свои танцевальные туфли, [41] индейская тропа войны стала пролегать через сенатские слушания, куда краснокожие являются с дипломатами в руках, ковбои сделались похожими на бородатых студентов университета, а большинство ведущих актрис ныне заняты в постельных сценах, и одежда им не нужна. Сегодня, идя на киностудию, не ищите гламурного блеска — ищите место, где можно припарковаться.

Наконец Джан добралась до дальнего конца парковки и бросила взгляд на часы. Без четверти десять; у нее оставалось еще пятнадцать минут. Однако парковка была уже почти забита.

Покружив, она нашла свободное место и стала втискиваться туда, как вдруг дверца машины справа от нее раскрылась и кто-то попытался выйти. Она резко затормозила.

— Эй, осторожнее!.. — воскликнула она, нажав на клаксон.

Человек повернулся, и Джан узнала Роя Эймса.

Он помахал ей и, когда она припарковалась, подошел к ее машине с левой стороны.

— Прости, не заметил тебя.

Он открыл дверцу и взял ее руку, когда она уже собралась выйти из машины.

Джан не стала хмуриться, но не могла не задуматься. Что такое с этим парнем? Несмотря на несколько недель близкого общения, она никак не могла привыкнуть к его манере все время подавать ей руку. Вежливость не характерна для нашего времени. Большинство мужчин не станут помогать женщине выйти из машины, и очень многие будут с иронией наблюдать за тем, как она пытается припарковаться.

А вот с Роем Эймсом ничего не было понятно. Он даже выглядел иначе, чем большинство сценаристов, которых она знала. Прежде всего, он тщательно следил за собой. Не красавец, но и не из тех субъектов, которые отращивают волосы или носят очки в роговой оправе. Он не носил джинсов «ливайс» и явно снимал уличную обувь, перед тем как сесть за пишущую машинку. Она никогда не видела его пьяным или хотя бы навеселе, и вообще, если у него и были какие-то недостатки, он их умело скрывал.

Скрывал. Эти открытые души всегда что-нибудь скрывают. И откуда он такой взялся, с этими своими старомодными манерами и открытой улыбкой?

Откуда ты такой взялся? Джан поймала себя на том, что предается несвойственным ей подозрениям вместо того, чтобы испытывать уважение к Рою. Для подозрений не было никаких причин; наверное, он был таким же открытым человеком, как и она.

Они пересекли парковку и вышли на улицу, на которой было полно агентов и клиентов, спешивших на утренние встречи, рабочих, направлявшихся на площадки, посыльных, бежавших по поручениям, словом, царил обычный хорошо организованный беспорядок.

— Я звонил тебе, — заговорил Рой. — Конни сказала, что ты уже ушла.

— Как она?

— Хреново. Похоже, я ее разбудил.

— Не беспокойся, это потрясение она переживет. Я ведь пережила.

Рой быстро взглянул на нее.

— Значит, ты уже все знаешь?

— Знаю что?

— Разве ты не слушала новости? Норман Бейтс сбежал.

— О господи!

— В сообщениях говорится, что он снова начал убивать. Уже есть пять жертв. Точной информации нет, но, кажется, он еще в бегах.

Джан остановилась.

— Так вот зачем Дрисколл хотел нас видеть! Как ты думаешь, они собираются прикрыть картину?

— Возможно.

— Но они не могут… — Джан взяла Роя под руку. — Мы должны остановить их. Прошу тебя, обещай, что ты поможешь.

Он смотрел на нее. Почему он ничего не говорит?

Глубоко вздохнув, Джан выдала свой самый сильный аргумент:

— Я думаю не только о своей роли. Тебе эта картина тоже нужна, этот сценарий — твое будущее. Не позволяй выбросить его.

Взгляд у Роя был ледяной. Неожиданно его лицо исказилось, и он заговорил громким голосом:

— Да что с тобой, черт побери? Сбегает какой-то маньяк, убивает пятерых ни в чем не повинных людей, а тебя волнует только одно — судьба какого-то чертова фильма!

Он выдернул свою руку столь резко, что Джан на миг показалось, он ее сейчас ударит. Но он повернулся и зашагал прочь. Она стояла и потрясенно смотрела ему вслед.

Значит, она все-таки была права. За этими хорошими манерами и дружеской улыбкой что-то скрывалось, и теперь она знала что.

Злость.

Как ни странно, она его не боялась. Но когда чувство потрясения начало ослабевать, она удивилась тому ощущению, которое испытала. Это было разочарование.

Черт бы его побрал. Рой значил для нее больше, чем она думала. Даже сейчас она не могла окончательно оттолкнуть его. Возможно, она была не такой решительной, какой пыталась казаться, поскольку какая-то часть ее отзывалась на образ Мистера Хороший Парень.

Возможно, его гнев был оправдан; быть может, он искренне переживал из-за этих убийств. И если это…

Джан тряхнула головой. Что он там думает, это его дело, но ей с ним не по пути. Она слишком долго и напряженно работала, чтобы все это бросить.