Кости мертвецов

Он посмотрел на нее очень пристальным взглядом.

— Вы понимаете? — спросил он. — Если это дело всплывет, и меня, и управление ждут неприятности. Меня могут вышвырнуть на улицу. — Он тревожно посмотрел вверх, будто прося помощи у небес. — Вы не знаете, что в этой стране значит слово «золото»… Вам нужно быть осторожнее.

— Понимаю, — проговорила Стелла, покоряясь его силе.

— Лучше предоставьте все это мне, — сказал он. — Я найду вашего мистера Джоба. А вам лучше не высовываться.

Она хотела заняться поисками Джоба сама, но ей и в голову не пришло ослушаться Найала. Теперь, когда она лишилась мужа и отца, он был ее единственной опорой.

— Сейчас вам лучше вернуться в контору и пообедать, — сказал он. — Ступайте, поешьте, а вечером я познакомлю вас с Джанет. Нет, не сегодня, сегодня у меня дела. Завтра.

Стелла поблагодарила его.

— С кем Дэвид отправился в Эолу? — спросила она. — Он ведь пошел не один.

Найал отвернулся и растерянно взглянул на ребенка в канаве. Немного помолчав, он сказал:

— Он пошел один.

— Но он написал, что возьмет с собой кого нибудь, кто знает папуасов.

— Разве что Сереву, который повсюду следовал за ним. Хороший парень. — Найал задумался. — Да, помнится, он хотел взять с собой кого-нибудь, но потом решил не брать. Чем меньше народу будет знать, тем лучше…

VII

Работа в Марапаи заканчивалась в 3.30. Солнце все еще припекало, но жара уже начинала спадать, и белые государственные служащие шли на пляж, на площадки для гольфа, на теннисные корты или лежали в мрачном раздумье дома, спрашивая себя, зачем им понадобилось уезжать из Австралии.

Выйдя из здания управления, Стелла зашагала по тропинке через площадь. Она прошла мимо группы полицейских, салютующих австралийскому флагу, и оказалась перед низкой каменной оградой и рядом корявых деревьев, за которыми, как ей сказали, располагался отдел культурного развития.

Справа от нее, возле полицейской казармы — длинного зеленого здания с соломенной крышей, — играли в мяч несколько папуасов, крича и заливаясь смехом. Подоткнув рами под пояс наподобие набедренной повязки, они пинали мяч босыми ногами.

После жаркого дня конторы закрывались до следующего утра, но жалюзи оставались открытыми, дабы хоть чуть-чуть проветрить помещения. Некоторые служащие еще работали. Из кабинетов доносился стук пишущих машинок. Папуасы наводили порядок, выметая прямо на улицу песок и пыль.

Отдел культурного развития был еще открыт, жалюзи были подняты, и в комнаты врывался теплый ветерок, приносивший с собой пыль и запах цветов франгипани, растущих на площади. Над зданием склонялись казуарии, шурша мохнатой листвой по железной крыше.

Остановившись в дверях, Стелла окинула взглядом кабинет, где работал ее муж. Здесь все было немного иначе, чем в управлении. Двухметровые стены, разделяющие помещение, делали его похожим на коровник. Это была обычная контора: столы, стулья, пишущие машинки и шкафы с папками. На стене висела карта мира с обведенной красным Британской империей, а рядом — причудливый продолговатый контур Папуа и Новой Гвинеи. На одном из шкафов стоял писанный маслом портрет туземца в головном уборе из перьев, а на противоположной стене висел другой рисунок, выполненный, очевидно, детской рукой. На столе среди папок и проволочных корзин стояли полдюжины банок мясных консервов, круглая желтая бутыль со штопором из клыка кабана, три маленькие деревянные фигурки и человеческий череп. В одном из маленьких кабинетов кто-то печатал на машинке.

Она заглянула в первый отсек, но там никого не было; на столе прибрано, жалюзи опущены. Второй тоже пустовал. Третий и запахом, и видом напоминал музейное хранилище. В углах стояли связки копий и стрел; под столами и на шкафу Стелла увидела топорики, маски и барабаны; на большом грязном столе лежали круглые, гладкие камни, которыми, вероятно, придавливали разлетавшиеся от сквозняка листы бумаги.

За маленьким столом в углу сидел папуас. Он закончил печатать и теперь изучал хрестоматию для детей младшего школьного возраста.

Он отличался от других папуасов, которых видела Стелла. На нем были шорты цвета хаки и рубашка, и Стелла почувствовала себя непринужденно, словно попала в привычное место. Волосы его были зачесаны на косой пробор и подстрижены как у белых людей, только один густой локон был длиннее других и выдавался вперед, словно кокарда. Кожа светло-бронзового оттенка, красивое лицо. Оно было не похоже ни на плоские черты мекео, ни на носатое, семитского типа лицо одного темнокожего туземца, попавшегося ей на глаза в городе. Папуас напоминал, скорее, жителя южной Европы. Вот только запястья были тонковаты, а темные пальцы слишком длинны. На нем были сандалии и часы, он курил сигарету. Едва увидев Стеллу, он вскочил на ноги.

— Добрый день, — сказал он. — Вам нужен мистер Найал?

Его вопрос показался ей странным, потому что Тревор Найал в это время играл в гольф. Хлопая глазами, Стелла озадаченно смотрела на туземца.

— Его нет, — продолжал тот. — Я здесь один.

— Я пришла не к нему. — Она оглядела комнату. — Может быть, вы сумеете мне помочь.

— Присядете? — Он пододвинул стул, приглашая ее сесть, и отступил на шаг.

Стелла села. Никто не говорил ей, как вести себя с папуасами, но, по крайней мере, она не нервничала. Она спросила себя, почему он не садится, а продолжает почтительно стоять перед ней.

— Давно вы здесь?

— Давно. Я работаю в государственных учреждениях с детства.

Она не испытывала неловкости, а он чувствовал себя стесненно. Он говорил с ней как вежливый мальчик со взрослым.

— Как вас зовут?

— Хитоло, синабада.

Она впервые слышала это имя.

— Возможно… — начала она.

— Я проработал здесь дольше всех, — сказал он и широко улыбнулся, потому что ей наверняка было приятно это слышать.

— Возможно, вы знали моего мужа, мистера Уорвика.

— Да. — Хитоло улыбнулся еще шире. — Я хорошо его знал. Я служил под его началом и повсюду сопровождал его. Это был замечательный человек. Он был на моей свадьбе — мы венчались в церкви, моя жена была в белом платье и фате, — сидел во главе стола и произнес речь. — Он помолчал, а потом радостно заявил: — Мы ели сэндвичи!

При этих словах она почувствовала, насколько он отличается от белых людей, и взглянула на его руки, выдающие расовую принадлежность.

— Я жена мистера Уорвика, — сказала она. Кажется, папуас еще этого не понял.

— Очень приятно. Рад нашему знакомству. — Продолжая улыбаться, он протянул ей руку.

Она пожала странные влажные пальцы.

— Может быть, вы скажете мне, где я могу найти человека по имени Серева?

Он не ответил, продолжая с улыбкой смотреть на нее. Стелла вглядывалась в лицо папуаса, и ей показалось, что, хотя губы его улыбались, на душе стало погано. Глаза Хитоло утратили всякое выражение; с таким же успехом она могла смотреть на человеческий череп. Уголки губ опустились, черты застыли. Он резко повернул голову, и она увидела его профиль. Хитоло смотрел куда-то назад.

Стелла не могла понять, что означает этот жест. Может быть, он отвернулся, думая, что она его ударит, или же ему вдруг стало неприятно смотреть на ее лицо.

— Вы знаете его? — Неподвижность Хитоло насторожила ее. Потом из приемной раздался голос:

— Хитоло! С кем это ты разговариваешь?

Хитоло не отвечал. Он боялся шелохнуться. В коридоре послышались шаги, и из-за перегородки появился человек, с которым Стелла надеялась никогда не встречаться, человек, которого она приняла вчера за Тревора Найала.

Хитоло зашевелился. Он повернул голову, моргнул, и на лице его появилось спокойное, выжидающее выражение.

— О чем вы говорите с этим парнем?

Стелла с вызовом встретила враждебный взгляд. Вновь столкнувшись с этим человеком, она испытала необычное возбуждение. Она ненавидела его той же сладостной ненавистью, какой ненавидела Джоба. Она смотрела прямо в его опоясанные темными кругами глаза, увеличенные стеклами очков, и сердце ее колотилось. Со смешанным чувством гнева и омерзения она приготовилась защищаться.