По заказу

– А кто мог желать ему смерти?

– Понятия не имею. По-моему, он всем нравился. Вероятно, в него выстрелила какая-то ревнивая психопатка.

Вряд ли, усомнился я. Уж слишком это было профессионально, слишком точно.

– Он побеждал или проигрывал по заказу? – поинтересовался я.

Билл поспешно поднял голову.

– Мои лошади всегда стараются побеждать! – гордо произнес он, но его фраза прозвучала как-то неубедительно.

– Да брось ты, Билл, – усмехнулся я. – Скажи мне правду. Хью и ты когда-нибудь договаривались о результатах скачек?

– Подсвечника отобрали для первого заезда – показать, на что он способен. И рассчитывали на его победу. если ему все удастся.

Я спросил его не об этом.

– Стюарды взялись за меня после скачек. Они пришли в ярость от моей ссоры с Хью. Слышали, как я кричал на него на площадке, когда расседлывали жеребца. – Билли улыбнулся. – Их особенно возмутило, что нашу перебранку показали по телевизору. Очевидно, она подействовала на них сильнее скачек. «Вы опозорили наш спорт», – заявили они. Глупые старые болтуны. Видите ли, я был недоволен победой Подсвечника и рассердился из-за этого на Хью – вот в чем они меня обвинили. Я объяснил, что наша размолвка никак не связана с Подсвечником и это личный конфликт. Но они твердили свое – что я, должно быть, не хотел победы коня. «Неправда, – возразил я. – Можно ли быть против, если делаешь крупную ставку на фаворита?» К счастью, я сумел это доказать.

– Как именно? – полюбопытствовал я.

– Они включили свои компьютеры и увидели. Я зарегистрировал данные в режиме он-лайн и показал им эту запись крупной ставки на победу Подсвечника.

– А каким образом они узнали, что ты не сделал другую ставку на его проигрыш?

Билл ухмыльнулся.

– Они об этом не узнали.

– Так, значит, ты ее сделал?

– Очень маленькую, чтобы покрыть первую ставку.

– Объясни, – попросил я.

– Ну что же, у меня есть счет на игровом интернет-сайте «Давайте сделаем ставки», – ответил он.

Я вспомнил о своей встрече с Джорджем Логисом в Челтенхеме.

– Сайт дает возможность делать ставки или откладывать, то есть забирать, ставки у других людей. Эти способы называются обменами или договорами, поскольку позволяют игрокам обмениваться ставками. – Билл заметно воодушевился. – Я могу сделать ставку на выигрыш лошади. Или забрать ее у кого-нибудь, желающего поставить на ее выигрыш. А это означает: я эффективно и с гарантией ставлю на проигрыш. Барьерный забег победителей в прошлую пятницу с участием Подсвечника – это скачки, где можно сыграть предварительно, иначе говоря, сделать ставки за недели и месяцы вперед. – Я кивнул, не нужно быть пророком, чтобы знать все о предварительных ставках. – Если лошадь не бежит, ты теряешь деньги, и потому добавочные ставки, как правило, много лучше. А цены даже выше, пока списки окончательно не составлены, – ведь условия игры могут измениться, и лошадь из списка способна выйти на первое место. Хотя многие лошади из списков и допущенные к скачкам никогда не выступают. – Он перевел дыхание. – Списки для барьерного забега победителей подготовили в январе, по я «поставил обезьяну» на выигрыш Подсвечника в ноябре и держал пари тридцать к одному.

– Итак, если он победил, ты должен получить пятнадцать тысяч, – уточнил я. «Обезьяна» на игровом сленге значила пятьсот фунтов.

– Верно, – подтвердил он. – Но если бы он не победил, я лишился бы моих пятисот. Так что в четверг утром я поставил на его проигрыш, чтобы покрыть свою ставку.

– И какую сумму ты поставил? – попытался выяснить я.

– Я держал пари на «обезьяну», помноженную на семь. И если бы лошадь победила, то вы и фал бы пятнадцать тысяч минус три с половиной тысячи, которые нужно заплатить за другое пари. А если бы проиграла, я бы все уравновесил. Потерял бы свою выигрышную ставку, но отыграл бы ее с отложенным пари. Понял?

– Разумеется, – отозвался я. – Ты поставил на выигрыш одиннадцать с половиной тысяч против нулевой ставки. – И он выиграл.

– Ничтожная доля, просто гроши, – улыбнулся он. – Деньги за старую веревку. Но ты можешь крупно проиграть, если лошадь не побежит, и потому я стараюсь играть, лишь когда полностью уверен – моя лошадь непременно побежит, и у нее неплохие шансы. А следовательно, стартовая цена будет немного дешевле предварительной. И в пятницу стартовая цена Подсвечника снизилась до шести к одному.

– Ты когда-нибудь получаешь деньги, если лошадь проигрывает? – задал я очередной коварный вопрос.

– Видишь ли… – Билл немного помедлил, размышляя, продолжать ему или нет. Однако с его прежней осторожностью было покончено. – Наверное, да. Время от времени я это делал, если знал, что лошадь в неважной форме или не слишком старается победить. И, наконец, если я ставил на лошадь не по собственному выбору. На которую вовсе не собирался держать пари. Ну, допустим, если она простужена или у нее нога не в порядке.

Я вспомнил владельца, с изумлением услышавшего от тренера, что у его лошади «нога не в порядке». Ведь он-то полагал, что речь идет о четырех здоровых ногах. Выражение «нога не в порядке» было эвфемизмом, подразумевавшим жар в сухожилиях – верный признак легкого растяжения. Объезжать лошадь в подобном состоянии опасно, она вполне может «сломаться», то есть оступиться и полностью растянуть сухожилия. После чего ей надо будет несколько месяцев лечиться, а в худшем случае ее ждет конец скаковой карьеры.

Билл, несомненно, знал не хуже моего, что, разрешая тренерам делать ставки на победу, руководство на скачках запрещает им ставить на проигрыш.

– Выходит, стюарды увидели на твоем счете только выигрышную ставку? – подытожил я.

– Черт возьми, ты прав, – согласился он.

– Как же ты ухитрился сделать в четверг ставку на проигрыш? – не понял я.

– Есть разные способы, – снова усмехнулся он.

Я стал прикидывать, большой ли шаг следует сделать от ставки на нездоровую лошадь, которая, скорее всего, проиграет, до ставки на крепкую и сильную, которая, однако, тоже проиграет из-за жокея, не пытающегося победить. И уже собирался задать Биллу этот ключевой вопрос, когда нас прервал гул моторов подъехавших к дому машин. Они притормозили перед дверью черного хода, и гравий заскрипел под их шинами.

– Кого это черти в такое время принесли? – удивился Билл, подвинулся и выглянул в окно.

Это была полиция.

И, в частности, главный инспектор Карлисл из глочестерширского отделения вместе с другими полицейскими, четверо из которых приехали в форме.

Билл вышел им навстречу к двери черного хода.

– Уильям Джордж Бартон? – осведомился главный инспектор.

– Да, это я, – сказал Билл.

– Я арестую вас по подозрению в убийстве Хью Уокера.

Глава 6

– Вы, должно быть, шутите, – не поверил Билл. Но они не шутили.

– Вам не надо ничего говорить, – продолжил главный инспектор. – Но вашей защите может повредить, если на допросах вы не упомянете о чем-либо, впоследствии подтвержденном в суде. Любое ваше высказывание может рассматриваться как свидетельство.

Билл ничего не ответил. Он просто стоял перед полицейскими с раскрытым ртом.

Но они еще не завершили все формальности.

В доме появился другой полицейский в штатском и повторно арестовал его, в этот раз по подозрению в махинациях на скачках. Те же самые права. Билл не слушал. Он страшно побледнел и выглядел так, словно вот-вот мог потерять сознание. И это наверняка случилось бы, не подхвати его под руки двое полицейских в форме. Крепко держа Билла, они повели его к машине.

Он оглянулся через плечо на меня, стоявшего в дверях.

– Передай Джульет, чтобы она покормила лошадей, – попросил он.

Полицейский записал его слова.

– Я побуду здесь до ее прихода, – обещал ему я.

– Она живет рядом, вниз по дороге. Проследи тут за всем, ладно?

– О'кей.

Его втащили в машину и увезли из дома, где остались семь полицейских.