Иллюзия вины

— Твою мать, как поэтично. Тебе бы книжки писать.

Кристен расхохоталась, словно я отпустил свою лучшую шутку, и, оставаясь погруженной в свои яркие воспоминания, весело продолжила:

— Эх, Нейтан, тебе этого не понять… отнимать жизнь у этих тварей — блаженство. Это как то осознанное сновидение, ощущения которого невозможно описать. У нас попросту в языке нет таких слов. Это можно только ощутить и уверяю тебя, я, как ты знаешь, уже имела возможность ощутить на себе осознанное сновидение, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что я каждый раз чувствую, избавляясь от этих мерзких тварей.

Она мечтательно закатила глаза и свободной рукой схватилась за грудь, словно сдерживая выпрыгивающее от переизбытка эмоций сердце.

— Кристен, ты не понимаешь. Ты больна… и как мне не тяжело это признавать, но это не оскорбление, это факт. Твой мозг поврежден и потому он испытывает удовольствие от того, что ты делаешь. Это неестественно, это просто отклонение, это…

— Заткнись! — резко и гневно вдруг выпалила она. — Не смей мне тут рассказывать о том, что тебе неведомо! Я знаю, что я чувствую и мое биполярное это не недостаток, это наоборот… это… дар.

— Дар?! — не веря своим ушам переспросил я. — Ты… ты считаешь это даром?

— Никогда не поймешь, пока не ощутишь на себе, Нейтан. И я не ожидаю, что ты просто поверишь моим словам. Но поставь себя на мое место, вникни в то, что я есть. Ты, как никто другой, способен в этом понять меня. Ты понимаешь, что такое ощущать то, на что другие неспособны. Осознанные сновидения тебе в этом помогли. Просто представь, что есть что-то еще более удивительное, чем управление своим сном…

— Удивительное? Ты себя слышишь, мать твою? Управление снами — это не дар свыше, это заложенная в нас природой спящая способность, которой можно научиться, которую можно развивать. А то, что делаешь ты — эволюционировавшая болезнь, изъян в твоем мозге, ошибка. Ты…

— Я не ошибка, черт возьми! — гневно взревела она, схватив откуда-то из темноты медицинский скальпель, и бросилась ко мне. — Ты не понимаешь! — прокричала она и тут же остановилась в паре метров от меня, учащенно дыша. — Черт, ты это специально, да? Ну уж нет, я пока что не буду приближаться к тебе. Я прекрасно осознаю, чем может быть чреват для меня близкий контакт с тобой. Тебе не удастся вывести меня из себя так просто, — она показательно пригрозила мне тонким лезвием, развернулась и облокотилась на один из ржавых столов, пытаясь успокоиться.

— Да и в мыслях не было, — медленно произнес я, не желая вновь провоцировать психопатку, вооруженную скальпелем и пистолетом.

— Если бы ты только… попробовал… ощутил, — ее все еще одолевал постепенно стихающий гнев, какого я раньше никогда не видел в ее поведении, — ты бы меня понял. То чувство… которого жаждешь еще и еще… После того как я выпотрошила эту свинью, я словно снова обрела смысл жизни, но при этом мне хотелось еще… еще раз ощутить. Это как после долгого воздержания, когда тебе недостаточно одного раза, чтобы насытиться. И как мне повезло, когда я в приподнятом настроение гуляла по улице и вновь наткнулась на нее…

— На кого?

— На эту официантку из кафе — Седжвик. Я была там днем в четверг, коротала время до встречи со Стиви и там я увидела эту свиноматку. Черт возьми, как она вообще передвигалась с таким весом?! Под ней пол должен был провалиться! Ты видел эту жирную корову?

— О, я видел ее и все, что ты с ней сделала… тебе только, наверное, не пришло в голову, что ты лишила маленькую девочку матери.

— У нее была дочь? — ее самоуверенная интонация на секунду понизилась.

— Да, была… и осталась без матери. Хотел бы я, чтобы ты видела ее горькие слезы, как и слезы мужа этой официантки.

— Они… они просто, — она вдруг замялась, будто сражаясь со своими мыслями, — я им сделала услугу.

— Ну да, услугу, — огрызнулся я. — Ты сказала, что была там днем… ты была с большой сумкой?

— Да, мне пришлось побыть бездомной до следующего вечера, квартиру мне только на следующий день должны были отдать… откуда ты знаешь?

— Тот парень… Тауб… официант в кафе с плохой памятью на лица. Кажется, он видел тебя.

— Помню миссис Седжвик обслуживала какую-то девушку… по-моему, светловолосая… и с большой сумкой… да, у нее была большая сумка для вещей, как у туристов. Или она была брюнеткой… или их даже две было там… ну в смысле две девушки: у одной волосы светлее, у другой темнее… Да, точно, там еще одна была темноволосая и она была с большой сумкой. Простите, не могу вспомнить, все смешалось, — он снова закрыл глаза и стал нервно почесывать свой лоб.

— Но я не придал его расплывчатому описанию никакого значения.

— Ну конечно, кто же вообще мог подумать, что такое могла совершить привлекательная хрупкая девушка, да, Нейтан? — к ней вновь вернулась ее характерная игривость и самодовольный тон.

— Да, это так, — печально произнес я. — И что, ты наткнулась на официантку сразу после убийства Горэма?

— Почти. Представь: я иду и размышляю о том, как хорошо бы было прирезать еще кого-нибудь, прохожу мимо того самого кафе, и вижу, как через заднюю дверь выходит эта свинья. Я не могла поверить своему счастью! Я ни секунды не раздумывала, я сразу же всадила этой твари заряд электричества… Какое это было блаженство… насытиться после столь долгого перерыва, — в очередной раз, словно в экстазе, она сначала закатила, а затем и вовсе закрыла глаза.

— Так Броуди был все-таки прав, — тихо озвучил я воспоминания себе под нос, — двойная доза после долгого перерыва…

— Что ты там бормочешь?

— Ничего… Где ты брала столько продуктов для своего больного ритуала?

По лицу Кристен было видно, что я, в какой-то степени, оскорбил ее, отозвавшись плохо о ритуале с едой, и она выдержала нерешительную паузу, прежде чем спокойно и без самодовольства ответить:

— Запасалась заранее. Большую сумку помнишь? Вот в ней все необходимое… инструменты и украшения.

— Украшения? Вот как ты это называешь… И ты таскаешь ее с собой для каждого убийства?

— Да, там у меня полный походной набор, — ухмыльнулась она, — к тому же, сумка удобная и на колесиках. Никто ничего не заподозрит, все думают, что я туристка.

— И эта стопка рекламных листовок, что мы нашли в твоей сумке… была чем? Лучшие места с лучшей пищей для больных ритуалов?

— Да, отчасти… я предпочитала совершать покупки в разных заведениях. Так, знаешь ли, безопасней. Но это не все. В подобных местах можно так же отыскать и парочку жирных жертв.

— Очаровательно. И зачем ты хранила эту набитую едой и… игрушками сумку в том недостроенном здании?

— Тот недостроенный отель я разыскала специально. Я не хотела хранить все свои игрушки дома, на виду, тем более, когда мой отец собирался жить со мной под одной крышей. Но для меня то здание было не просто камерой хранения, я собиралась там… развлечься, если ты понимаешь, о чем я… но потом узнала, что здание готовится к сносу и тогда поспешила забрать оттуда свои вещи… остальное ты помнишь. Кстати, как вы обнаружили мое скромное укрытие?

— В очередной раз, ты не идеальна. Ты допустила ошибку.

— Какую еще ошибку?

— Помнишь ту женщину, что работала на входе в Бюро? Ее звали Люсинда Вергарес и ты своей обувью оставила рядом с ее телом осколки прозрачного бетона, который использовался на той стройке. Это не самый популярный строительный материал, тебя легко было вычислить.

— Обувь… черт, да… одни разочарования.

— Кристен, ну ее-то зачем? — спросил я отчаянным голосом, вспоминая Люси. — Зачем ты вообще сунулась в наше управление? Это что, какая-то персональная месть всем федералам или только мне…?

— Нет-нет-нет, Нейтан, — она протестующее помахала облаченным в перчатку указательным пальцем и, склонив голову, снисходительно улыбнулась. — Еще рано. Ты отклоняешься от плана.

— Отлично… что там дальше у тебя по плану… я весь во внимании.