Тайна

Том кивнул.

— Но ведь дедушка всегда бы плохим стрелком. Как же он попал в Джанин?

— Благодаря револьверу. Глен наверняка промахнулся бы оба раза, если бы револьвер был исправен. Но, как мы знаем, его клинило влево. К тому же, Глен находился довольно близко от своей жертвы. Затем, я думаю, он стащил тело Джанин с купальни, чтобы кровь не залила доски. А потом...

Фон Хайлиц поднял глаза на Тома, как бы предлагая докончить его рассказ.

— А потом он побежал по тропинке через лес к дому Антона Гетца. Моя мать видела его в окно спальни, но не была уверена, что это был он. Гетц работал на Глена Апшоу, но, готов спорить, он был таким же бухгалтером, как Джерри Хазек специалистом по связям с общественностью.

— Гетц наверняка был куда более полезным сотрудником, чем Джерри Хазек. Он ведь мог проникать везде, слышать нужные разговоры, общаться с нужными людьми. Гетц делал для Глена то, что тот не мог позволить себе на людях. Но главное, он, я думаю, доставлял Апшоу и Редвингам деньги для незаконных махинаций. Он был уголовником с холеным лицом и безукоризненными манерами. Я ошибся в этом человеке, ошибся именно таким образом, как он хотел, чтобы в нем ошибались окружающие, — фон Хайлиц бросил на Тома взгляд, полный отвращения к самому себе. — А теперь расскажи мне, что произошло дальше.

— Мой дедушка и Гетц завернули тело Джанин Тилман в старые занавески, погрузили в лодку и опустили в воду на середине озера. Потом они, наверное, отмыли доски купальни. На следующее утро дедушка отнес мою мать к Барбаре Дин, а сам вернулся в дом Гетца и провел четыре дня и ночи в комнате для гостей, ожидая, что же произойдет дальше. Гетц носил ему из клуба еду. Все знали, что Глен собирался во Флориду, и решили, что он просто уехал туда на следующий день после вечеринки.

— А когда я поехал к нему в Майами, Глен был уже там и ждал меня, — сказал фон Хайлиц.

Том снова посмотрел на статью, сообщавшую о его смерти.

— О, Боже! — воскликнул он. — Ведь дедушка все равно узнает, что я не погиб во время пожара. Меня видели Лангенхаймы, и Спенсы тоже знают, что я выбрался из дома живым.

— Когда они прочтут, что огонь «унес твою жизнь», то решат, что ты умер в больнице. От отравления угарным газом умирает гораздо больше людей, чем от огня. Так что, боюсь, ты все-таки мертв.

— Какое облегчение!

Фон Хайлиц улыбнулся.

— А теперь расскажи мне, что случилось с Гетцем.

— После того, как вы поговорили с ним в клубе, он поспешил домой, чтобы сообщить моему дедушке, что вы обвинили его в убийстве. В любом случае его можно было считать соучастником. Как только Гетц сказал Глену, что вы считаете его убийцей, Глен понял... — Том вспомнил вдруг слова Билла Спенса, который уверял его, что его дедушка решает все проблемы, не вставая с кресла, и по телу его пробежала дрожь. — Он понял, как решить все свои проблемы.

— Глен сбил Гетца с ног, придушил его, потом перебросил через стропило катушку с леской и, накинув петлю на шею бесчувственного Гетца, резко поднял его тело. Неудивительно, что леска почти перерезала Гетцу горло. Затем Глен несколько раз выстрелил в меня — просто для того, чтобы замедлить мои передвижения, забрал свои вещи и отправился в дом Барбары Дин, чтобы забрать Глорию.

— И вы знали все это, когда я пришел к вам в дом в первый раз? — спросил Том.

— И да, и нет. Когда я перестал отлучаться с Милл Уолк, я нашел время навести кое-какие справки о собственности Антона Гетца. Одна фиктивная компания вывела на другую, акциями которой владела фирма «Милл Уолк констракшн». Глен мог бы придумать более запутанную схему, но ему никогда не приходило в голову, что кто-то станет копать так глубоко. Теперь, когда я знал, что Гетц работал на Глена, мне пришло в голову, что он вполне мог прятать его у себя в доме и носить ему из клуба еду. Тем более что Гетц велел миссис Трухарт не заходить в комнату для гостей.

— Но вы ничего не говорили мне о своих сомнениях, — сказал Том. — Просто изложили факты.

— Это правда. Я рассказал тебе только то, что точно знал сам.

Несколько секунд они внимательно смотрели друг на друга через стол, затем Том улыбнулся старику, фон Хайлиц ответил на его улыбку, а Том, не выдержав, громко рассмеялся.

— Так вы передали мне это дело!

— Да, передал, — подтвердил старик. — И ты принял его.

— Но вы ведь не думали, что я действительно попаду на Игл-лейк.

Фон Хайлиц покачал головой:

— Я думал, что мы еще несколько раз мирно побеседуем на эту тему, я наведу тебя на мысль, что Гетц работал на твоего дедушку, а дальше все на время останется как есть, — фон Хайлиц продолжал улыбаться. — Но ты оказался куда разговорчивее и куда энергичнее, чем я надеялся. И это чуть не стоило тебе жизни. Я рад, что ты способен смеяться над этим.

Том слегка наклонился вперед.

— Это трудно объяснить, но теперь все стало вдруг абсолютно ясно. Мы разговариваем около двадцати минут, а я уже ясно вижу, что произошло много лет назад, словно кто-то положил передо мной график, в котором наконец встали на место все точки.

— Я понимаю тебя, — сказал фон Хайлиц. — Наступившая вдруг ясность всегда немного опьяняет.

— Единственное, чего мы не знаем, — продолжал Том, — Это почему все это произошло. — Он откинулся на спинку стула и прижал руки ко лбу, словно пытаясь поймать какую-то мысль, которая уже маячит на горизонте, но он пока не может ее разглядеть. — О чем говорилось в этих записках? Что такого знала о моем дедушке Джанин Тилман? Кем считала его? Может, она знала, что Глен Апшоу убил свою жену и фальсифицировал ее самоубийство? Может, редактор газеты был прав?

— Но разве в этом случае она стала бы писать: «Тебя пора остановить — это продолжалось слишком долго».

— Вполне возможно, — сказал Том.

— Я видел тело Магды Апшоу одновременно с Четом Гамильтоном. То, что он принял за ножевые ранения, было следами от крючьев и драг, которыми доставали тело из воды.

— Так вы думаете, она действительно совершила самоубийство?

Старик кивнул.

— Но я не знаю, почему она его совершила. Ведь в одной из записок сказано: «Я знаю, кто ты». Может, Магда тоже узнала, кто он, и это оказалось для нее невыносимым.