Тайные убийцы

Экран заполнила батальная сцена из недавнего эпического фильма в стиле «мечи и сандалии»; лиц не было видно. Он уже смотрел эту картину, но она не оставила в нем глубоких впечатлений. Запомнился только деревянный конь: он выглядел так, словно греки сделали его из обломков трирем (художник фильма считал, что так оно и было). Ему пришлось ждать больше часа, прежде чем коню пришло время сыграть свою роль; Фалькон лежал на диване, а конь двигался вместе с сюжетом. Он удивлялся силе мифа. Каким образом идея, даже с ошибочными логическими связями, может просочиться в сознание западного человека. Почему троянцы все-таки затащили эту проклятую штуковину внутрь? Почему после всего, что им пришлось пережить, они не проявили ни малейшей подозрительности?

Как раз когда он дошел до размышлений о том, появится ли когда-нибудь поколение детей, которое ничего не будет знать об этом деревянном коне, зверь снова вплыл на экран. Это зрелище помогло сдвинуться чему-то у него в мозгу, и все случайные мысли, заметки и наброски последних пяти дней сошлись воедино, сбросили его с дивана и погнали в кабинет.

43

Отель «Альфонс Тринадцатый» был, если говорить о размерах, величайшей гостиницей в Севилье. Он был построен к выставке «Экспо-29», чтобы произвести впечатление, и его интерьер вокруг центрального патио имитировал стиль mudejar, [93] с плитками правильной геометрической формы и арабскими арками. У столика портье было темно; острый запах лилий из громадной цветочной композиции вносил какую-то похоронную ноту.

Управляющий явился в восемь с минутами: Фалькон поднял его с постели. Фалькона провели в контору. Управляющий посмотрел на полицейское удостоверение с таким видом, словно лицезрел их каждый день.

— Я думал, у кого-то сердечный приступ, — заметил он. — У нас тут их много бывает.

— Нет, ничего такого, — ответил Фалькон.

— Я вас знаю. Вы расследуете взрыв, — заявил управляющий. — Я вас видел в новостях. Чем я могу вам помочь? У нас тут нет марокканских постояльцев.

Люди смотрят новости, подумал Фалькон, но слышат лишь то, что хотят услышать.

— Я точно не знаю, что именно ищу. Кто-то мог комплексно забронировать у вас как минимум четыре номера: какие-то иностранные туристы, может быть, из Франции, не исключено, что из Парижа. Забронировали, возможно, на время Росио, — сказал Фалькон. — Возможно, номеров было больше, но важнее всего то, что у них были полноприводные машины, причем скорее их пригнали из Северной Европы, чем взяли напрокат здесь.

Управляющий посидел за клавиатурой, покачивая головой, по мере того как вводил разные варианты данных, предложенных Фальконом.

— На Росио приезжали большие группы на междугородных автобусах, — сообщил он. — Но более мелкого комплексного бронирования, от четырех до восьми номеров, я не вижу.

Рядом с отелем «Альфонс Тринадцатый» велись дорожные работы: здесь прокладывали метро, — и Фалькон решил, что в таком месте они останавливаться не стали бы. Он успел почитать про «порше-кайенн» в Интернете и пришел к выводу, что владелец такого автомобиля стал бы искать для себя что-нибудь эксклюзивное. В роскоши «Альфонса Тринадцатого» было нечто старомодное. Это был отель для консерваторов.

Он попытал счастья в отеле «Империал». Тот таился на тихой улочке и был обращен окнами на сады Каса-Пилатос. Но ему не повезло и здесь. Прозрение, которое произошло у него этой ночью, понемногу оттесняло мрачную идею, явившуюся ему рано утром: в трезвом свете дня она казалась абсурдной.

Первое свидетельство того, что он не совсем утратил интуицию, он получил в изящной гостинице, портье которой вспомнил женщину из Лондона: она звонила в марте, хотела заказать четыре номера на период до и после Росио с парковкой для четырех машин. Парковки в гостинице не было, и на нужные ей дни оставались свободными лишь два номера. Женщина попросила придержать эти номера на двадцать четыре часа, на случай, если ей удастся найти где-нибудь еще два. Портье показал электронное письмо от британской компании, пришедшее после звонка от некой Моуны Чедади, делавшей бронирование на имя Аманды Тернер. Фалькон был уверен, что нашел именно то, что искал.

Он начал двигаться по списку местных гостиниц, спрашивая, не бронировала ли в них номера Аманда Тернер. Спустя тридцать пять минут он сидел в кабинете управляющего отелем «Лас-Касас-де-ла-Худерия».

— Ей повезло, — заметил тот. — Буквально за десять минут до того, как она позвонила, одна группа аннулировала бронирование, и она получила свои четыре «люкса», расположенные рядом.

— А как насчет их машин? — спросил Фалькон и дал ему имя Моуны Чедади, чтобы тот проверил ее по базе электронных писем отеля.

— У них были четыре машины, — ответил управляющий. — И, тут отмечено, она спрашивала, можно ли им оставить их в отеле, пока они будут совершать паломничество в Росио.

— Вы им разрешили?

— У нас не такой большой гараж, чтобы в это время года держать в нем четыре машины, владельцы которых не являются нашими постоянными клиентами. Мы ответили, что в Севилье есть много парковок, где их можно оставить.

— Есть предположения, как они поступили со своими машинами?

Управляющий позвал портье и попросил ее принести регистрационные анкеты для этих четырех номеров. Она подтвердила, что восемь человек прибыли на такси из какого-то места, где они оставили свои машины.

— Они остановились здесь тридцать первого мая, — сообщил управляющий, — а на следующий день отправились в свое паломничество. Пятого июня они вернулись и восьмого июня отбыли снова.

— Помню, они собирались переночевать в Гранаде, — сказала портье.

— Они возвратились девятого и уехали… когда они уехали?

— Вчера вечером они заплатили по счету и съехали сегодня утром в половине восьмого, когда открылся гараж.

— Значит, они все-таки оставляли здесь свои машины, когда вернулись из Гранады? — уточнил Фалькон. — Вы знаете, каких они были марок?

— Только номера.

— Как они указали свои профессии?

— Фондовые менеджеры, все четверо мужчин.

— Они не оставили номеров мобильных?

Фалькон попросил фотокопии анкет. Он вышел на улицу, позвонил Грегорио, продиктовал ему четыре британских номера машин и попросил выяснить, автомобилям каких моделей они принадлежат. Вернувшись в отель, он сказал, что хотел бы поговорить с персоналом бара, дежурившим накануне вечером. Он знал, что такое англичане.

Обслуга бара запомнила эту компанию. Они очень щедро раздавали чаевые, скорее как американцы, а не как англичане. Мужчины пили пиво, женщины пили мансанилью, а потом — джин с тоником. Никто из персонала не знал английский настолько хорошо, чтобы понять что-либо из их разговоров. Они помнили мужчину, который немного поговорил с этой компанией и вскоре ушел, а еще была пара, тоже иностранцы, они подсели к группе, чтобы вместе выпить. Потом они все вместе пошли куда-то поужинать.

Удалось определить, что эта пара — голландцы; их вызвали к стойке портье. Фалькон пытался узнать личность мужчины, который пообщался с группой и ушел. Персонал бара сообщил, что он был похож на испанца и говорил скорее с кастильским, чем с андалузским акцентом. Портье запомнила его и сказала, что он тоже вчера вечером оплатил счет. Она вытащила его анкету. Он назвал испанское имя и предъявил испанскую карточку-удостоверение. Он прибыл шестого июня и тоже оставил свою машину в гараже отеля. Фалькон попросил их отсканировать анкету и копию удостоверения и отослал файл Грегорио.

Появился голландец, явно с похмелья. Ночью они славно погуляли с англичанами, с которыми познакомились во время паломничества в Росио. Все улеглись спать в два ночи или даже позже, тем не менее англичане заявили, что уезжают рано.