Метро: Башня. Метро. Эпидемия. Трилогия (СИ)

— Где он сейчас?

Седоволосый мужчина в элегантном костюме положил перед собой стопку стандартных листов формата А4 и, немного покопавшись в пластиковом стакане, выбрал самый острый карандаш.

— На борту.

— Когда посадка?

— Рейс уже должен был приземлиться, мы успели перехватить его в последние секунды. Командир корабля передал, что керосина совсем не осталось. Он может покружить над аэродромом еще несколько минут, не больше. Говорит, что ни о каком другом аэродроме не может быть и речи.

Седоволосый размашисто вывел на листе: «Времени нет».

— Передайте, пусть садится на самую дальнюю полосу. И чтобы ни в коем случае не приближался к зданию аэропорта. Сколько пассажиров на борту?

— Сорок шесть и двенадцать членов экипажа.

Седоволосый написал: «46 + 12».

— Этот… Кудрявцев. Он здесь в командировке?

— Так точно, товарищ генерал.

— С какой целью?

— Он должен был доставить усовершенствованный образец прибора ЧИП-66, чтобы передать его конструкторской группе «Радона».

— В Красноярске его провожали?

— До самого трапа. В Домодедово его тоже встречают, поэтому мы смогли так быстро отреагировать.

— Стало быть, пока никакой реальной опасности нет?

Референт пожал плечами.

— Можно предположить, что он является носителем неактивной формы вируса.

— И сейчас он активировался?

— Скорее всего.

Седоволосый обвел предыдущую запись жирной чертой. «46+12».

— А в Красноярске?

— От спецобъекта до взлетного поля его везли на машине в сопровождении двух сотрудников охраны. Все контакты установлены и находятся на обсервации в отдельных боксах военного госпиталя. Пока все трое: охранники и водитель — здоровы.

— Значит, там все под контролем?

— Так точно.

— А здесь — все зависит от нас?

Седоволосый кивнул, сам отвечая на свой вопрос, и написал на листе: «Москва».

— Пусть самолет садится. Изолируйте его на самой дальней полосе. Установите карантин. Успокойте встречающих.

Седоволосый говорил и чертил на листе какие-то одному ему понятные иероглифы: две палочки крест-накрест — самолет; параллельные горизонтальные прямые — взлетно-посадочная полоса; жирный крест и полумесяц — карантин.

— Естественно, подобный инцидент не может остаться без внимания прессы. Лучше опередить «четвертую власть». Приготовьтесь вбросить по нашим каналам какую-нибудь расплывчатую информацию, вроде «атипичной пневмонии».

— Слушаюсь. Разрешите идти? — референт боднул воздух.

— Идите.

Седоволосый еще раз осмотрел лист с записями, проверяя, не упустил ли он что-нибудь важное. Затем сунул лист в машинку для уничтожения бумаг. Острые ножи зажужжали, перемалывая бумагу в тонкую лапшу.

В этот момент дверь кабинета снова открылась, и на пороге возник референт.

— Товарищ генерал, плохие новости из Красноярска.

Седоволосый посмотрел на него, медленно положил притупившийся карандаш в стакан и достал другой.

— В чем дело? — на новом листе появились четыре восклицательных знака и следом за ними — жирный вопросительный. — Кто-то заболел?

— Никак нет. Пока все здоровы. Но коллеги передают, что Кудрявцев может иметь при себе табельное оружие.

— А поточнее?

— Он поднялся на борт без досмотра. Сначала предполагалось, что в полете его будет сопровождать наш сотрудник, но потом планы пришлось изменить. Решили, что в воздухе ничего произойти не может…

— Неужели трудно установить, получал человек табельное оружие или нет? — в голосе седоволосого послышалась угроза.

— Товарищ генерал… Спецобъект подвергся радикальной изоляции. Доступа к информации нет.

Седоволосый положил карандаш в стакан и отправил второй, почти чистый лист, в машинку. Ножи снова зажужжали.

— Готовьте группу захвата. А пока — попытайтесь вступить с ним в переговоры. Постарайтесь убедить его выйти.

— Что делать в случае оказания сопротивления?

Седоволосый ненадолго задумался.

— Насколько я понимаю, он входил в группу разработчиков вируса?

— Так точно.

— Он может быть полезен. Дайте ему это понять. С другой стороны… В случае реальной угрозы распространения инфекции его надо ликвидировать.

— Слушаюсь.

— Ну и, конечно, примите все меры предосторожности. Вирус не должен выйти из самолета.

Черноволосый мужчина был близок к исступлению. Из-за кресел стюардесса не могла разглядеть, что именно он делает, но, по всей видимости, он пытался открыть черный чемоданчик, лежавший у него на коленях. До нее доносились сдавленные выкрики и ругательства.

Внезапно мужчина поднял голову из-за спинки кресла и посмотрел на девушку. Ее поразили его глаза — остановившиеся и расширенные до предела; казалось, они вот-вот выскочат из орбит.

— Он был прав. Всегда может быть хуже, чем есть, — отчетливо сказал брюнет. — Надеюсь, еще не слишком поздно, — добавил он, вставая.

Лайнер, кренясь на правый борт, делал «коробочку» над домодедовским аэропортом. Стюардесса знала, что никакой необходимости в этом не было, полет близился к успешному завершению, командир начал запланированное снижение за много километров до Москвы и точно попал на глиссаду, заходя на предписанную диспетчером взлетно-посадочную полосу… Но тогда почему?

Самое простое объяснение, приходившее в голову: их полоса кем-то занята или неисправна, но ведь об этом диспетчер мог бы предупредить заранее. «Видимо, что-то случилось в самый последний момент. И это что-то произошло не по вине принимающего аэродрома», — так или почти так подумала стюардесса.

Она посмотрела на подозрительного мужчину. Тот вышел в проход и сейчас же повалился на пол, не удержавшись на ногах. Чемоданчик вырвался у него из рук и, хлопнув черной пастью с двумя блестящими зубами замков, выплюнул в салон содержимое своей утробы.

Мужчина вскрикнул и на четвереньках бросился догонять черную пластиковую коробочку, напоминавшую обыкновенный пейджер.

Стюардесса замерла от страха. Ноги внезапно отказались повиноваться; она сидела на откидном стульчике, вцепившись руками в соседнее кресло, и не могла подняться. Пальцы под ногтями побелели от напряжения; девушка подумала, что в чемоданчике брюнета находится бомба, а странный черный предмет — не что иное, как дистанционный взрыватель.

Правда, эта мысль выглядела абсурдно. Наверняка странный пассажир прошел строгий досмотр в красноярском аэропорту. Едва ли он смог пронести на борт целый чемодан взрывчатки.

Да и вообще — террористы обычно сразу предъявляют свои требования, а уж никак не во время посадки.

То, что вывалилось из чемоданчика, совсем не напоминало бомбу: одни только толстые папки с листами, густо усеянными цифрами и буквами. Стюардесса перевела дыхание и вымученно улыбнулась. «Главное — не допустить паники!»

В салоне первого класса, помимо брюнета, было еще семь человек, но все они старательно делали вид, будто ничего не происходит. Девушка и не ожидала иной реакции. На занятиях по психологии лектор постоянно говорил о так называемом синдроме «пассажира»: садясь в поезд, а уж тем более — в самолет, человек до известной степени утрачивает личностные качества и становится пассивным участником происходящего. Он позволяет другим заботиться о себе; перекладывает груз ответственности за принимаемые решения и собственную жизнь на плечи людей в форме — машинистов, пилотов и стюардесс. Если бортпроводница, пусть и натянуто, но улыбается, значит, ей виднее. Значит, все в порядке. Более или менее. Просто кто-то встал с места и упал. Пустяки.

Черноволосый тем временем нырнул под пустые кресла по правому борту лайнера, и через несколько секунд вылез, прижимая коробочку к груди.

— Еще не поздно? А? Ведь еще не поздно?! — уговаривал он себя.

Руки ходили ходуном, словно мужчина был с тяжелого многодневного похмелья; стюардессе показалось, что сейчас предмет снова выскочит из его рук, но брюнет каким-то чудом справился с дрожью, любовно ощупал черную коробочку и нажал на один из ее торцов.