Время прощать

Ланье тоже стоял, готовый дать отпор.

– О, ваша честь, это очень даже относится к делу, – громко произнес он.

– Тишина! – Судья Этли поднял обе руки вверх.

Взглянув на часы, потом на присяжных, подумав секунду-другую, он произнес:

– Пусть все остаются на местах. Перерыв пять минут. Советники, прошу ко мне в кабинет.

Они поспешно проследовали через дверь позади судейской скамьи. Взбешенный, Джейк готов был сцепиться с Ланье врукопашную, и Ланье, судя по всему, решил устроить подобный спектакль.

Когда Лестер Чилкотт закрыл дверь, судья Этли спросил:

– О чем она будет говорить?

– Джулина работала в одной из компаний Сета на юге Джорджии. Там он ее увидел, запал на нее, заставил вступить с ним в интимные отношения, а потом, когда она отказалась их продолжать, выгнал с работы. Джулина подала иск, но они заключили досудебную сделку.

– И это случилось пять лет назад?

– Да.

– Как это сегодня относится к делу?

– Напрямую, ваша честь, – небрежно ответил Ланье.

Он имел преимущество: готовился к этому эпизоду несколько месяцев, в то время как Джейк, получив столь неожиданный удар из-за угла, от бешенства не мог даже ясно мыслить.

– Это – пример недолжного влияния, – продолжил Ланье. – Миз Кидд служила у Сета Хаббарда, так же как и миз Лэнг. Сет имел склонность соблазнять работающих на него женщин, независимо от цвета кожи. Эта слабость приводила его к невыгодным финансовым решениям.

– Джейк?

– Чушь. Во-первых, судья, ей нельзя было разрешать выступать в качестве свидетеля, потому что в список она была внесена всего две недели назад, что является очевидным нарушением правил. Во-вторых, то, что сделал Сет пять лет назад, не имеет отношения к его завещательной правоспособности в прошлом октябре. И в-третьих, не существует даже намека на доказательства, что он состоял в интимных отношениях с Летти Лэнг. Мне безразлично, скольких женщин, черных или белых, он соблазнил пять лет назад.

– А мы считаем, что этот факт может служить доказательством, – возразил Ланье.

– Чушь, – повторил Джейк. – Так все можно притянуть за уши к доказательствам.

– Джейк, следите за языком, – предостерег судья.

– Прошу прощения.

Судья Этли поднял руку, и все замолчали. Он раскурил трубку, с силой выдохнул дым, прошелся до окна и обратно.

– Я разделяю вашу точку зрения, Уэйд. Обе женщины служили у него. Разрешаю свидетельнице дать показания.

– Какой бред! – не сдержался Джейк. – Не принести ли вам процессуальный кодекс?

– Зайдите ко мне после заседания, Джейк, – свирепо уставился на него Этли и снова выдохнул облако дыма. Потом положил трубку на край пепельницы и скомандовал: – Пошли.

Адвокаты снова собрались в зале. Наклонившись вперед, Порция спросила у Джейка:

– Что случилось?

– Судья сошел с ума, только и всего.

Джулина поведала свою историю затаившей дыхание аудитории: о своем стремительном повышении, новеньком паспорте, поездке в Мехико-Сити с боссом, о шикарном отеле со смежными номерами, о сексе и чувстве вины. По возвращении домой Сет немедленно уволил ее, девушку даже под охраной вывели из здания. Она подала иск, и Сет быстро заключил досудебную сделку.

Показания не имели отношения к текущему делу, но были скандальными и запоминающимися. Слушая их, Джейк думал о том, что судья Этли допустил грубую ошибку. Дело проиграно, но перспектива апелляции с каждым часом становилась все реальнее. Джейк будет иметь большой успех, рассказывая Верховному суду Миссисипи о грязных трюках Уэйда Ланье и в конце концов получит большое удовлетворение, отправив Рубена В. Этли в отставку.

Он отметил: раз ему уже пришла мысль об апелляции, значит, дело действительно проиграно. Он несколько минут попытал Джулину Кидд – ровно столько, сколько было нужно, чтобы добиться признания, что ей заплатили за показания. Она не сказала, сколько именно – Ланье, безусловно, успел ее вовремя предупредить.

– Выходит, в свое время вы обменяли секс на деньги, а сейчас за деньги дали показания, верно, миз Кидд? – спросил Джейк.

Вопрос был грубым, и как только сорвался у Джейка с языка, он пожалел, что задал его. Ведь она всего лишь сказала правду. Джулина пожала плечами, но промолчала, и это был, пожалуй, самый выразительный ответ дня.

В 17.30 судья Этли объявил перерыв до утра четверга. Джейк оставался в зале еще долго после того, как все разошлись. Он тихо переговаривался с Порцией и Летти, тщетно пытаясь уверить их, что все не так плохо, как кажется. Безнадежная попытка.

И только когда мистер Пит выключил свет в зале, он наконец ушел.

Джейк не стал заходить к судье Этли, как было велено, вместо этого отправился домой. Нужно провести хоть какое-то время в покое, с двумя людьми, которых он любил больше всех и которые всегда считали его величайшим в мире адвокатом.

45

Рейс на Сиэтл оказался забит. Люсьену удалось ухватить последнее место на самолет до Сан-Франциско, где предстояло за двадцать минут пересесть на прямой рейс до Чикаго. Если все пойдет хорошо, он приземлится в Мемфисе после полуночи.

Но ничего хорошо не пошло. Он опоздал на пересадку в Сан-Франциско, и, пока ругался со старшим кассиром, охранник чуть не надел на него наручники. Чтобы избавиться от скандалиста, его посадили на шаттл до Лос-Анджелеса, пообещав, что там он сможет пересесть на самолет до Далласа. По дороге Люсьен выпил три двойных бурбона со льдом и под конец имел такой вид, что служащие, сопровождающие пассажиров на посадку, тревожно переглянулись между собой.

Приземлившись, он прямиком направился в бар и продолжил возлияния. В контору Джейка звонил четыре раза, но натыкался на автоответчик. Три раза звонил Гарри Рексу, но ему сказали, что адвокат в суде. Когда в 19.30 прямой рейс в Даллас отменили, он обругал еще одного старшего кассира и пообещал подать иск против «Американских авиалиний». Чтобы избавиться от скандалиста, его посадили на четырехчасовой рейс до Атланты – в первый класс, с бесплатной выпивкой.

Тулли Стилл работал водителем карьерного погрузчика в компании по автоперевозкам, находящейся в промышленной зоне к северу от города. Сегодня он вышел в ночную смену, поэтому его нетрудно было найти. В среду, в 20.30, Оззи Уоллс заглянул к нему и кивком вызвал на улицу. Они вышли в ночь. Стилл закурил сигарету. Они не были родственниками, но их матери считались закадычными подругами еще с начальной школы, а жена Тулли, Мишель, заседала сейчас в жюри присяжных под номером три: сидела в первом ряду, в самом центре – она была «призом» Джейка.

– Насколько все плохо? – спросил Оззи.

– Очень плохо. Что случилось? Вроде все шло хорошо, а потом вдруг – хлоп! – и дело развалилось.

– Два свидетеля появились ниоткуда. Какие разговоры ходят в жюри?

– Оззи, даже у Мишель возникли сомнения насчет Летти Лэнг. Она плохо выглядит в свете новых фактов: вроде втирается в доверие и заставляет белых стариков менять свои завещания. Мишель и та женщина, Гастон, будут, конечно, за нее, не волнуйся, но это всего два голоса. А белые присяжные – люди неплохие, и большинство из них были за Летти, но до сегодняшнего утра. Так что дело не в том, что белые стоят против черных.

– Значит, разговоров много?

– Я бы не сказал. Думаю, много перешептываний. Ну разве это не нормально? Ты же не ожидаешь, что люди будут до самого конца держать язык за зубами?

– Нет, конечно.

– Что собирается делать Джейк?

– Не уверен, что он может что-то сделать. Говорит, своего лучшего свидетеля уже выставил.

– Да, похоже, он получил удар под дых, эти джексонские адвокаты его облапошили.

– Посмотрим. Может, это еще не конец.

– Что-то пока ничего хорошего не видно.

– Только держи язык за зубами.

– Не волнуйся.

Шампанское по случаю триумфа в фирме Салливана пока не пили, но хорошим вином там угощали. Эрнест Салливан, отставной партнер, основавший фирму сорок пять лет назад, был знатоком вин и недавно открыл для себя прекрасное итальянское бароло. После легкого рабочего ужина в конференц-зале он откупорил несколько бутылок, принес великолепные хрустальные бокалы, и началась дегустация.