Никто мне не верит

— Я имею в виду это. — Линн подняла ногу. Под тонкими колготками в нескольких дюймах над лодыжкой голубела буква Г. Под ней расположились тонко очерченные пухлые красные губки.

Кара онемела от удивления.

— Когда ты сделала это? — Она наклонилась ближе.

— Сегодня утром. Это была идея Грега. Это его подарок. — Она рассмеялась. — Он сам выбрал рисунок. Он называет это «переносной поцелуй».

— Восхитительно. Не похоже на болячку или что-нибудь подобное. Она не болит?

— Нет. Это не настоящая татуировка — ее называют временная имитация. Через несколько недель она исчезнет.

Кара выпрямилась:

— Какой необычный человек. Как долго он пробудет в городе?

— Еще только два дня. Но он довольно часто приезжает сюда по делам. Я не помню, чтобы он говорил мне это в Калифорнии. Но, — сказала Линн, взбив свои кудри так, что самые длинные из них рассыпались по плечам, — Том Брокау мог пригласить меня посидеть с ним в горячей ванне в ту ночь, и я не вспомнила бы об этом.

— Подумай как следует. Ему пришлось бы тогда отменять другие свидания.

— Давай еще раз пробежимся по сценарию завтрашнего шоу. Не могу представить, как я могла прогулять целое утро перед таким важным событием.

— Ты же не знала. Не мучай себя этим, о’кей? Все уже подготовлено.

— А в шесть я должна уйти.

— Позволь мне угадать, — сказала Кара. — Ужин с хранителем переносных поцелуев.

— Правильно. Тогда угадай, с кем еще?

— Кто там может бытьеще? Мэри? Деннис?

Линн покачала головой:

— Бубу.

Кара пристально посмотрела на нее.

— Уже?

— Ты думаешь, я слишком тороплюсь?

— Я общалась с тобой в течение года, прежде чем ты познакомила меня со своим братом. Я просто удивлена тем, как ты серьезно относишься к этому, как быстро ты на это решилась.

Линн захлопнула сумку.

— Я вовсе не собираюсь официально знакомить его со своей семьей. Просто мы с братом еще раньше договорились о встрече, а я терпеть не могу отказываться. Ты знаешь Анджелу. Она обидится на меня за то, что я расстроила Бубу.

— Ну и пусть обижается.

— Я так не могу.

Кара прошла за Линн в офис.

— У твоего брата и невестки своя жизнь. У тебя своя. Ты очень занята, особенно сейчас. Почему ты должна отказывать себе…

Линн жестом остановила ее:

— Ты не знаешь, каково не иметь нормальной семьи. Ты окружена толпами сестер и их мужей. А у меня есть только брат и его жена. Мне не хочется создавать сложности. Ты можешь это понять?

— Угу.

— Не сходи с ума.

Кара улыбнулась:

— А я и не схожу. Итак. Ты решила представить Грега Бубу и Анджеле.

— Я собиралась сказать Грегу, что вечером буду занята. А потом подумала, что Анджела все время хочет, чтобы я кого-нибудь привела. Вот я и приведу.

Анджела вошла на кухню и сморщила нос.

— Этот запах невыносим.

Бубу усмехнулся:

— Чеснок. Мелко нарезанный. Две столовые ложки. Именно поэтому мои мексиканские блюда пользуются таким успехом. Каждый день можно ждать появления здесь фотографов из журнала «Гурман».

— Я воспользуюсь освежителем воздуха, — сказала она и вышла.

Через несколько секунд раздалось шипение ее любимого освежителя под названием «Весенний дождь». Шипение то затихало, то возобновлялось по мере того, как она переходила из гостиной в спальни и прихожую.

— Линн со своим другом останется ночевать?

— Нет, — сказал Бубу. — У нее завтра ответственное шоу.

Анджела вернулась к кухне и остановилась в дверях гостиной.

— Тогда это не самый удачный вечер для гостей.

Он пожал плечами, нарезая красный перец:

— Кажется, у нее все уже продумано.

— Ну, не знаю, — с сомнением сказала Анджела.

— Ладно, посмотрим. По рассказам этот мужчина — джентльмен.

— Он из Калифорнии.

— О’кей, — сказал Бубу. — Там тоже встречаются джентльмены.

— Я поставлю на стол графин с водой? А то вся эта острая еда.

— Угу. Положи в него немного льда и ломтики лимона.

Она достала лимон из холодильника.

— Он вымыт?

— Да.

— Ты уверен? На нем этикетка.

— В таком случае нет. Как она сказала его зовут? Джордж?

— Грег.

— Она посмотрела на его брюки цвета хаки и футболку.

— Ты собираешься переодеваться?

— Как только доделаю подливку.

Дожидаясь своей очереди в душ, Грег гладил рубашку. Линн держала утюг в спальне вместе с маленькой переносной гладильной доской, которая сейчас лежала на мраморном столике. Водя по рубашке утюгом, Грег рассматривал другие предметы, стоящие на столе — ряды книг, шкатулку для драгоценностей, несколько фотографий в рамках.

На одной из них были Линн и Кара на пляже на фоне пальм. Волосы Линн были гораздо короче. У Кары тоже была другая прическа. Он даже наклонился, чтобы лучше ее рассмотреть.

На фотографии большего размера Линн и Кара сидели среди группы людей на банкете рядом с лысоватым мужчиной в смокинге, который держал в руках какую-то награду.

В конце мраморного столика стоял коллаж из фотографий, некоторые из них были черно-белыми. Он поставил утюг, чтобы взять коллаж, а затем снова стал гладить, одновременно рассматривая его.

На большинстве из них были Линн и ее брат. На более старых, не очень четких снимках, скорее всего, были их родители; на некоторых снимках, сделанных недавно, была изображена какая-то женщина, видимо жена Лоуренса. Как ее звали? Анджела.

Лоуренс был громадным мужчиной, на две головы выше Линн. Похоже, что он таким и родился; Грег не нашел фотографий маленького Лоуренса. Смешно, что такой гигант носит столь шутливое прозвище.

На детских снимках Линн была тоненькой девочкой в слишком больших для нее брюках и платьях. Она редко стояла или сидела прямо, почти всегда камера запечатлевала ее сутулящейся, словно она съеживалась от страха.

Встряхнув рукав рубашки; Грег подумал о том, как не похожа Линн на этих фотографиях на ту Линн, которую он знает сейчас.

Сегодняшняя Линн уверенно сидела за столом ресторана, прекрасно осознавая, что проходящие мимо люди узнают ее, гордилась этим вниманием. Она ходила, выпрямившись, высоко подняв голову, с удивительной грацией.

Удивительно, как меняются с годами некоторые женщины.

Ему хотелось посмотреть, как она работает, и он пытался убедить ее разрешить ему присутствовать на завтрашнем шоу. Но нет. Она категорически отказала. Только не это шоу. В другой раз.

Он отключил утюг и повесил рубашку на вешалку.

У него не сохранилось детских фотографий. У его родителей никогда не было фотоаппарата — у них не было ни дома, ни земли, ни даже кастрюль. Они были поденными рабочими, которых владельцы поместий называли «соломенными рабами», потому что под безжалостным солнцем южной Калифорнии зеленая трава превращалась в солому, если не было рабочих, чтобы поливать ее.

Годы своего детства он провел в роскошных поместьях около Агуанги; его семья, как и другие миграционные рабочие, переезжала с одного места на другое, в зависимости от того, где требовались рабочие руки. Домом для них служили разваливающиеся лачуги для наемных рабочих, а соломенным рабам всегда доставалось самое худшее. Часто Грегу с родителями и сестрами приходилось жить в одной комнате еще с двумя семьями.

Та жизнь осталась в далеком прошлом… Сейчас у него была роскошная квартира из пяти комнат, сверкающая хромом и темным стеклом, со всей необходимой ему кухонной утварью. Но он по-прежнему не мог избавиться от чувства удивления, возникавшего у него всякий раз, когда он попадал в дома, пропитанные семейным духом.

Линн нервничала, но Грег казался спокойным. Он хвалил еду, приготовленную Бубу, и ожерелья Анджелы. Он делал вид, что не замечает того, как Анджела оценивает его всеми доступными способами, за исключением, пожалуй, рулетки. Несмотря на постоянное ворчание, теперь, когда Линн действительно кого-то привела к ним, Анджела казалась обеспокоенной.