Завет

Убрав телефон в карман, Браво прошел через стеклянные двери банка. Ступая по мраморному полу, он вспоминал, как отец взял его сюда с собой в возрасте восьми лет. С поразительной живостью он вспомнил надежность и доверие, которые испытывал, крепко держась за руку отца. В тот день Декстер открыл для сына трастовый счет. Согласно его распоряжению Браво получил доступ к депозитному вкладу, когда ему исполнилось восемнадцать. Теперь он жил на другом континенте, но всегда сохранял связь с семьей. Эта было для Браво самой большой драгоценностью. Куда бы ни закинула его жизнь, частичка его души всегда оставалась в Нью-Йорке.

Пройдя в глубь помещения, он спросил управляющего. Буквально через несколько секунд появилась женщина средних лет в строгом деловом костюме и повела его вниз по лестнице. Они очутились в огромном подвальном помещении со сводчатым потолком. На армированных металлических стеллажах рядами стояли сейфы. Подвал произвел на Браво угнетающее впечатление; в воздухе, казалось, пахло склепом.

Он остался в зашторенной кабинке, ожидая, пока принесут сейф. Ему повезло, думал Браво, что у него есть такой друг, как Джордан. Они познакомились в Риме пять лет тому назад, когда Мюльманн приехал в университет, где Браво тогда работал. Браво занимал исключительно удобную должность на кафедре истории религии. Ему не надо было преподавать, и он мог спокойно заниматься наукой, что полностью его устраивало. В то время Браво было всего немного за двадцать, но он уже приобрел определенную известность, — не только как ученый, но и как талантливый криптоаналитик. Сложилось так, что именно эта область знания заинтересовала Джордана. Он с восторгом наблюдал за тем, как Браво расшифровывает средневековые тексты и разгадывает, казалось бы, неразрешимые загадки.

Джордан пробыл в Риме шесть недель. За это время между ним и Браво завязалась крепкая дружба, основанная на общих интересах и схожих взглядах на мир. Они вместе занимались, вместе бегали кросс, отрабатывали удары по груше и упражнялись в фехтовании. Удивительно, но и рапирой, и саблей оба владели одинаково хорошо. Они часто бывали на званых вечерах, где упивались изысканной едой, прекрасным вином и увлекательными беседами. В конце концов Джордан предложил Браво работу в «Лузиньон и K°». Сначала Браво отказался. Но Джордан продолжал уговаривать и в конце концов убедил его.

Женщина в строгом костюме вернулась, неся длинный плоский ящик из серебристого металла. Поставив его на стол перед Браво, она вышла из кабинки. Он вытащил ключ и открыл сейф. Внутри лежали аккуратные пачки банкнот. Очень много денег. Но сейчас нужно выполнить поручение отца. Пачки банкнот были связаны по две и уложены таким образом в два слоя. Браво вытащил пачку из нижнего левого угла, развязал и достал спрятанный между двумя половинами пачки ключ, переданный ему отцом шесть месяцев тому назад.

Их встреча была краткой и очень необычной: Декстер, к удивлению Браво, сам прилетел в Париж, чего никогда прежде не делал. Они нигде даже не присели, — отец предложил Браво прогуляться. Они перебрались через Сену по мосту Иена и быстрым шагом прошлись вдоль неприветливой набережной Гренелль. Стояло неестественно теплое для обыкновенно мокрого и мрачного парижского февраля утро. Люди шли по улицам, на радостях расстегнув или вовсе сняв с себя теплую зимнюю одежду. Они миновали отель «Никко». Здесь уже не толпились туристы, да и местных стало поменьше. Наверняка именно поэтому Декстер и повел Браво в эту часть города. Он вытащил ключ и вручил его сыну. Ключ был необычный, старинный, странной формы.

— Если со мной что-нибудь случится, — сказал Декстер, — он тебе понадобится.

— Что случится, отец? О чем ты? — Еще одна загадочная тайна, суть которой от него скрывают, подумал Браво, еще один острый осколок, застрявший в груди, у самого сердца.

Над ними низко нависло небо коричневатого, торфяного оттенка. Воздух был слишком теплым по сравнению с водой, и от реки поднимался туман, размывая очертания зданий на правом берегу. Огни отражались в воде мерцающими пятнами. Мимо них, уныло загудев, медленно проплыла баржа. По нижней набережной промчалась собака без поводка; высунутый язык болтался на бегу. Тревожно шелестели листья каштанов.

— Послушай меня, Браво. Я хочу, чтобы ты спрятал этот ключ в надежном месте, обещаешь? Если вдруг что-нибудь случится, возьми другой ключ, тот, что я отдал тебе раньше, и отправляйся ко мне домой. — Декстер Шоу похлопал сына по плечу. — Не смотри так испуганно. Надеюсь, это не понадобится.

И вот это понадобилось. Детектив Сплейн был уверен, что дело в утечке газа. Пожарное управление подтвердило эту версию. Сидя в кабинке хранилища, Браво пристально разглядывал ключ с округлым выступом на конце и семью насечками по всей длине, имеющими форму звезды. Он никак не мог отделаться от мысли, мучившей его с того самого момента, когда он узнал о взрыве, очнувшись в больнице. Что, если и детектив Сплейн, и пожарные ошибаются? Полгода тому назад Декстер Шоу проделал путь от Нью-Йорка до Парижа — приехал в город, который терпеть не мог — только для того, чтобы передать Браво этот ключ. Неужели предчувствовал неотвратимую гибель? Браво всю жизнь имел дело с мистикой Средневековья, с оккультными учениями, но никогда не верил в реальность подобных вещей. Его отец не был ясновидящим. Наверняка он что-то знал… или, по крайней мере, подозревал, что его жизни угрожает серьезная опасность.

Усилием воли стряхнув с себя паутину зловещих мыслей, Браво положил в карман ключ и две пачки банкнот. Закрыв и заперев сейф, он взял его в руки, вышел из кабинки и отдал терпеливо ожидавшей снаружи служащей банка.

Уже не в первый раз у него мелькнула мысль, что работа Декстера в государственном департаменте была не более чем прикрытием. Что, если отец был шпионом?

— А он симпатичный, — сказала девушка с кошачьей мордочкой.

Росси вытащил сигарету из пачки и закурил.

— Донателла, ты меня удивляешь. Нужно быть более разборчивой.

— Не ревнуй, милый. — Она провела тонкими длинными пальцами по его руке. — Я не собираюсь бросать тебя ради Браверманна Шоу.

— Но поразвлечься разок ты бы не отказалась, верно?

Она протянула руку и дотронулась до черного шелка его рубашки. Пальцы с длинными ногтями заскользили по его груди; он чувствовал ее прикосновения через тонкую ткань.

— Как это старомодно! — промурлыкала она. — Ты помнишь, как мы с тобой познакомились?

— Как я могу забыть! — Росси взглянул через ее плечо на двери банка.

Они сидели в кафе напротив банка, куда примерно десять минут тому назад зашел Браво, выбрав столик не у самого окна. Так им была видна улица, а их самих заметить было сложно. Росси и Донателла прекрасно говорили по-английски, без всякого акцента, но когда рядом никого не было, переходили на превосходный, почти книжный римский диалект.

Внезапно Росси схватил Донателлу за изящное запястье.

— Мне больно! — прошипела она, но он не ослабил хватки.

Очень медленно он поворачивал ее руку, пока она не разжала пальцы и не выпустила подвеску на золотой цепочке.

— Я тебя предупреждал, так? Что я говорил?

Донателла, скорчив недовольную гримасу, в последний раз ласково провела пальцами по семиконечному кресту глубокого пурпурного цвета.

— Но он такой красивый.

Росси знал, что она имеет в виду «могущественный». Она всегда имела в виду именно это, когда называла что-то «красивым».

— Тем важнее, чтобы он оставался невидимым.

Не отрывая глаз от ее лица, Росси повернул ее руку таким образом, чтобы незаметно вернуть крест на место через вырез рубашки. — А если бы наш мистер Шоу хотя бы мельком увидел его? Как ты полагаешь, каковы были бы последствия?

Донателла отвернулась к окну, устремив пристальный взгляд своих кошачьих глаз на раскаленную солнцем улицу.

— Тогда он понял бы, — сказала она без тени сомнения в голосе. — Понял бы все…