Чеченская марионетка, или Продажные твари

шел вдоль бесконечного мясного ряда, где были разложены дымящиеся ломти еще теплой красной говядины, розовой свинины и темно-вишневой баранины. На крюках висели бледные молочные поросята и синеватые кролики с неободранными пушистыми лапками.

– Глебушка, пойдем отсюда, пойдем на пляж! – канючил Арсюша.

– Ты же хотел домашней колбасы, давай уж купим. Обидно полчаса здесь протолкаться и уйти с пустыми руками.

Продавцы громко зазывали всех проходивших мимо и потряхивали тяжелыми кусками мяса над прилавками.

– Я уже не хочу никакой колбасы, – ворчал мальчик, – я лучше вегетарианцем стану.

Полковник нес два тяжелых пакета с фруктами, пот лился градом, тонкая рубашка промокла насквозь.

– Давай хотя бы сала купим, хорошего деревенского сала, розового, с прожилочками, – уговаривал он.

– Мама говорит, сало есть вредно.

– Для мамы вообще все вредно. Ты же у нас не балерина.

– Ну, пожалуйста, Глебушка, пойдем. Я устал.

– Ладно, – сдался Константинов, – обойдемся без сала и колбасы.

Елизавета Максимовна должна была ждать их в небольшом открытом кафе в центре рынка. Пока Глеб с сыном покупали продукты, она отправилась к рядам с колониальными товарами, собираясь купить Арсюше новые плавки, пару маек, а себе – пляжные шлепанцы и шпильки для волос.

Быстро справившись с покупками, Лиза отправилась в кафе. С чашкой кофе и стаканом сока она уселась за пустой столик в углу.

Толпа обтекала кафе с двух сторон. Под широким полосатым тентом жара не так сильно донимала. Лиза успела устать от толчеи вещевых рядов. С удовольствием откинувшись на неудобную спинку пластмассового стула, она отхлебнула ледяной яблочный сок и вдруг услышала, как кто-то зовет ее по имени-отчеству. Она огляделась и увидела, как входит в кафе ее ученица, дочь приятельницы балерины Маша Кузьмина.

За тот месяц, который Белозерская ее не видела, девочка похудела еще больше и не то чтобы повзрослела, но как-то неуловимо изменилась. Появилась какая-то мягкость, женственность, что-то совсем новое. «Как быстро чужие дети растут», – успела подумать Лиза и тут заметила рядом с Машей высокого седого господина лет сорока – широкие плечи, умные, насмешливые голубые глаза, твердая линия рта. «О господи! – испугалась Лиза. – Вот оно что. Роман у Машеньки. Роман с человеком, который старше ее раза в два. Такие редко остаются неженатыми, и дети есть наверняка. Неужели она с ним здесь познакомилась?»

– Елизавета Максимовна, – Маша отступила на шаг, – это Вадим. Мой… – она запнулась, – мой друг. Вадим, это моя учительница балета Елизавета Максимовна.

«Интересно, что скажут Машины родители? Здесь не просто роман, они оба чуть не светятся, фосфоресцируют изнутри».

– Очень приятно, – сказала она вслух и пожала сухую, сильную руку.

– Машенька, зачем тебе толкаться со мной у прилавков? – спросил Вадим. – Я куплю все сам, а ты посиди здесь с Елизаветой Максимовной, кофейку попей. Я вернусь за тобой минут через двадцать.

Он ушел. Маша взяла себе чашку двойного кофе по-турецки,