Бизнес – класс

– Трудный разговор? – сообразила она. – Сергей Викторович, билеты на Кипр вам на какое число заказывать?

– Чего уж теперь тянуть? Давай на завтра. – Да, хотела сказать. Там ваш бывший начальник отдела Панкратьев…

– Что Панкратьев?

– Не знаю точно. Но, говорят, при смерти.

– Колька?! – Коломнин вскочил.

– Вот-вот. Навестили бы.

Квартиру Панкратьева на Профсоюзной Коломнин отыскал с трудом. На месте снесенных «хрущеб» поднялись тонированные великаны, в кольце которых девятиэтажка, прежде казавшаяся громадной, затерялась, будто пони в стаде жирафов.

По правде-то не больно он спешил. Даже не позвонил предварительно. Готовя себя к тягостному визиту. Да и слишком подействовала встреча с Дашевским, как бы между прочим развернувшая на сто восемьдесят градусов все, чем жил эти месяцы Коломнин. Цель, коей оправдывал он все совершенные компромиссы и подкупы, даже гибель несчастного Жени Рейнера, оказалась походя изменена. Все пережитое и совершенное лишалось смысла. Если не считать смыслом деньги, которые прежде причитались за спасение компании. Теперь они же – за ее уничтожение.

Освободиться от этих мыслей Коломнин не мог. Да и не мыслей даже. Так, сумбур. Почему-то припомнился случай из далекого детства – на Крымском пляже. Из-за пятибального шторма пляж был закрыт для купания. Но он, тринадцатилетний мальчишка, имевший к тому времени третий разряд по плаванию, под завистливыми взглядами сверстников раз за разом разбегался и нырял в накатывающуюся волну, которая спустя мгновение выхлестывала его далеко на берег, прямо к ногам визжащих от восторга девочек.

И вдруг в какой-то момент – то ли неудачно прыгнул, то ли иной извив волны не уловил, – но только тело его перевернуло несколько раз, так что и сверху, и снизу оказалась вода. Но где верх и где низ угадать не было возможности. Теряющего силы, едва удерживающегося, чтобы не вздохнуть, волна крутила его, словно белье в стиральном барабане. Казалось, его затягивает в глубь моря. Паника овладела Сергеем. В последнем отчаянном усилии, с рвущимися легкими рванулся он наугад и – выехал животом на пляжный песок. То есть он, считавший себя бывалым пловцом, ухитрился едва не захлебнуться в нескольких сантиметрах от берега.

История тогда пошла на пользу, – Сергей понял цену самоуверенности.

Теперь происходило что-то подобное. Уверенно разгребавшего волны, управлявшего, казалось, стихией, его вновь внезапно закрутило.

– Сережа, ты? – расслышал Коломнин.

У подъезда остановилась груженная пакетами усталая женщина, – жена Панкратьева. За год, что не был он у них в доме, лицо ее нездорово расплылось. Под глазами спитыми чайными пакетиками набрякла кожица.

– Откуда ты здесь? К нам?

– Да. Вот собрался.

– Коля будет очень рад. Только…Ты знаешь?

– В банке сказали, – он отобрал пакеты и, поддерживая под локоть, повлек ее вверх по лестнице.

– Вот ведь как. Жили, жили. Планировали чего-то. На дачу выкраивали. А, оказывается, на небесах все без нас скроили. Неделю назад вскрыли. А там сплошные метастазы. Зашили заново. Только, пожалуйста, не проговорись. Я и так стараюсь лишних не пускать. Он-то ведь думает, что все в порядке. А на самом деле…

– Я понял, – Коломнин прижал ее, сбивая нарождающийся всплеск.

– Да нет, ничего. Так трудно. Если б кто знал…Ну, пошли, – она открыла дверь, выдохнула решительно и закричала – неестественно энергичным голосом. – Коленька! Ваша жена пришла, молочка принесла. Догадайся, кого я тебе привела!

И, показав Коломнину пальцем на одну из комнат, осела на табуретку.

– Здорово, симулянт! Незваных гостей принимаешь? – бодро произнес входя Коломнин. Бодрость далась не без труда. Как ни готовился, но увидеть таким Панкратьева не ожидал: на кровати лежал изможденный человек. Тонкая, поросшая щетиной кожа так натянулась на скулах, что, казалось, сделай легкий надрез, и она разлетится с хрустом, обнажив оголенный череп.

– Сергей! – слабо обрадовался больной, приподнимаясь над подушкой и охлопывая призывно место возле себя. – Молодец, что зашел. Просто молоток. Извини, что не встаю. После операции. Надолго в Москву?

– Сам не знаю. Дашевский предлагает возвращаться на новый проект. Придется команду собирать. Ты, имей в виду, у меня под номером один числишься. Так что особенно не разлеживайся.

– На меня как раз не рассчитывай: отработанный материал.

– Это ты-то?! – с укоризной покачал головой Коломнин.

– Не шуми: в голове отдает. Прикрой-ка дверь, – тихо попросил Панкратьев. Через щелку убедился, что жены поблизости нет. – И вот что, Серега: кончай пылить. Артист из тебя никакой. Знаю я все, понял? Просто жене подыгрываю, чтоб причитания не начались. Да садись же. И перестань кроить скорбную физиономию. Без того тошно. Расскажи лучше, что у тебя.

– Получше, чем у тебя. Но по душе – тоже хреново, – смешавшийся Коломнин устроился на стуле. – Правда, Дашевский сегодня цельный панегирик выдал: какой я, оказывается, банку необходимый человек.

– Необходимый! – желчно повторил Панкратьев, будто только и дожидался словца, за которое можно зацепиться. – Все мы необходимы, пока из нас прибыль выжать можно. А по большому счету, кому на хрен нужны? Вот подыхаю. А из банковского руководства никто не зашел. Именно потому, что знают, – подыхаю. Стало быть, как объект прибыли кончился. И нечего на него время тратить. – Ты уж как-то совсем мрачно, – неуверенно возразил Коломнин.

– Отнюдь. Да если б и зашли. С чем? О чем говорить? И им, и мне – одна неловкость. Часто вспоминаю твои накачки: требования о соблюдении корпоративной честности.

– Накачки?!

– То есть ты-то как раз от души говорил. Только и другие те же слова произносят. Слова одни. А понимает под ними каждый свое. Для того же Дашевского есть честность для служащих – «Я вас содержу. И потому требую передо мной честности. А ко мне все это не относится. Потому что я вам ничем не обязан. Сегодня выгодно – честен. Завтра станет невыгодно – что ж? Я своему слову и своим деньгам хозяин». Не так, скажешь?

– Не скажу, – Коломнин со свежей силой припомнил сегодняшний разговор.