Ледяное сердце

— Но я ничего не знаю, — сказала Робин. — Может, Беби вернулся к своим прежним дурным привычкам. Да и что мы все знаем о ком бы то ни было? — Она потерла глаза. — Мне не следовало приходить. Я не посчиталась с твоими чувствами.

— Мы все еще остаемся друзьями.

— Да, мы так условились — разойтись, оставаясь друзьями. Тебя это устраивает?

— А как у тебя с этим обстоят дела?

— О'кей. — Она встала. — Ну, я пойду, Алекс.

— Делать дела, видеть места? — спросил я, гадая, зачем она приходила. Ей хотелось выплакаться? А плечо Тима не годится для этого? Я понял, что злюсь. Вместе с тем я не признавался себе в том, что Робин доставила мне удовольствие, выбрав именно меня.

— Ничто меня здесь не удерживает, — добавила она. — Это не мое.

— Мне нравится, что ты здесь. С какой стати я это сказал?

Она подошла ко мне, взъерошила волосы и поцеловала в макушку.

Однажды нам придется ответить на вопрос: «Знаешь, почему?»

— Почему? Робин улыбнулась.

Когда-нибудь мы снова начнем изображать из себя животное о двух спинах. Именно к этому мы всегда прибегали, борясь со стрессом.

— Худших способов я не припомню.

— Да уж, — согласилась она.

Робин опустилась мне на колени, и мы слились в долгом поцелуе. Издав печальный вздох, она прижалась ко мне. Но потом взяла себя в руки.

— Извини, пожалуйста. — С этими словами Робин устремилась к двери.

Я встал, но не двинулся с места.

— Извиняться не за что.

— Есть за что, за многое, — возразила она. «Новая любовная интрижка», — подумал я.

— Как поживает Спайк? — Когда не знаешь, что сказать, спроси про собаку.

— Прекрасно. Приходи взглянуть на него.

— Спасибо.

В прихожей раздался звонок. Робин быстро повернула голову, взмахнув, как кнутом, волосами.

— Это я заказывал ленч. Тот самый ресторан «Ханань», что в Виллидже.

— Хорошее место.

Жалобно улыбнувшись, Робин повернула дверную ручку. Паренек латиноамериканского вида осмотрелся и протянул жирный пакет. Я поспешил к двери, взял пакет, полез в карман за деньгами, вытащил слишком много банкнот и вручил ему. — Спасибо, — сказал тот и поспешно удалился.

— Ты голодна? — спросил я.

— Все, что угодно, только не это.

Когда Робин повернулась, чтобы уйти, у меня появился миллион слов, которые хотелось бы сказать ей, но я сказал лишь:

— Петра не хуже других. Она продолжит следствие.

— Знаю, что продолжит. Спасибо, что выслушал меня.

— Всегда готов, — ответил я. Но это уже не было правдой.

7

За две недели работы по две смены кряду, которую она не регистрировала как сверхурочную, Петра довела себя до ручки. Она пыталась отследить как можно больше слушателей последнего концерта Беби-Боя. Ей едва удалось составить список лиц, приглашенных в качестве гостей. Он состоял из тех, кто вообще не соизволил прийти, и тех, с кем Петра уже побеседовала. Она поговорила с владельцем «Змеючника», не участвовавшим в мероприятиях Беби-Боя. Это был зубной врач из Лонг-Бич. Петра еще раз допросила сторожей, вышибал, подавальщиц коктейлей, оркестрантов Ли — случайно подобранных музыкантов — и тщедушного, обутого в плохие ботинки Джеки Тру. Все бесполезно.

Петра даже попыталась встретиться с членами группы «Тик-439», породившей надежды Беби-Боя на лучшие времена. Здесь она столкнулась с еще одной стороной музыкального бизнеса: приходилось преодолевать бесконечные препятствия, создаваемые буквально всеми — от служащих в приемных высших руководителей компании звукозаписи до менеджера джаз-банда Вельзевула Лоренса, громилы с елейным голосом. После десятикратных просьб он наконец снизошел до телефонного разговора с Петрой. Лоренс говорил мягко на фоне глухих ударов музыкальных инструментов. В течение двухминутного разговора Петра перенапрягла слух и почти потеряла терпение.

Да, Беби-Бой был великолепен.

Нет, он не знает, кто мог желать его смерти.

Да, ребята сделали с ним сногсшибательную запись.

Нет, после записи они с ним ни разу не встречались.

— Он в самом деле привнес нечто в их музыку? — спросила Петра.

Она купила их компакт-диск и обнаружила, что это омерзительная смесь слов поп-песен с тяжелым ритмом. И только мелодичные и поддерживающие минимальное напряжение звуки гитары Беби-Боя, прозвучавшие на двух дорожках, придавали всей этой мешанине некое сходство с музыкой.

— Да, он был невозмутим, — изрек Вельзевул Лоренс.

Коронер закончил свои дела с телом Беби-Боя, но никто не приходил забрать его. И хотя это не входило в ее обязанности, Петра провела кое-какие генеалогические исследования, и они вывели ее на ближайшую ныне здравствующую родственницу Эдгара Рэя Ли, Гренадину Берджиус, его двоюродную бабушку, немощную и говорившую надтреснутым голосом.

Вскоре стало ясно, что она страдает старческим слабоумием. Телефонный звонок привел старушку в замешательство, а Петра растерялась. Позвонив Джеки Тру, она известила его о сложившейся ситуации.

— Беби хотел, чтобы его кремировали, — ответил тот.

— Он говорил о смерти?

— А кто не говорит? Я займусь этим.

Был понедельник, около четырех утра. Душевные силы Петры истощились, но возбуждение не давало сомкнуть глаз. Глубоко вздохнув, она откинулась на спинку кресла и выпила холодный кофе, простоявший уже несколько часов. Кофеин — вот что поможет измотанным нервам, умница.

В комнате детективов было тихо — кроме только Петры и детектива второго класса Бальзама, который что-то выстукивал на стареньком компьютере, здесь никого не было. Бальзам, ровесник Петры, держался как старик, в том числе и в музыкальных предпочтениях. Он принес с собой мощный приемник, но никаких оглушающих звуков из него не исходило. Детектив слушал тихую легкую музыку: передавали какую-то песню волосатиков восьмидесятых годов, переделанную для исполнения на струнных инструментах и губной гармонике. Петра вдруг перенеслась мыслями к лифту универсального магазина. Третий этаж, женская спортивная одежда…

Перед ней на столе лежали ее записи по делу Беби-Боя. Петра собрала их и начала укладывать в папку по порядку номеров листов. Лишняя аккуратность в данном случае не повредит… А какая разница? Это дело еще долго не будет закрыто. Зазвонил телефон.

— Коннор слушает.

— Детектив? — спросил мужской голос.

— Да, детектив Коннор.

— Хорошо. Говорит полицейский Солдингер. Я на углу Вестерн и Франклина, и вы, ребята, здесь были бы нужны.

— Что там случилось?

— Это по вашей части, — ответил Солдингер. — Тут сплошная кровь.

8

После короткого визита Робин наши контакты ограничивались вежливыми телефонными звонками и корреспонденцией, сопровождаемой еще более вежливыми записками. Если ей и хотелось поговорить о Беби-Бое или еще о чем-нибудь существенном, то она нашла себе другого слушателя.

Я размышлял, не навестить ли Спайка. Я принял его в семью, но он кончил тем, что проникся ко мне презрением и всячески добивался внимания Робин. Никакой тяжбы за право на опекунство — я знал, чем все это кончится. И все же порой я скучал по морде маленького бульдога, по его смешному себялюбию, впечатляющему обжорству.

Наверное, скоро я сделаю это.

После звонка Петры я ничего не слышал об убийстве. Много недель спустя я увидел ее имя в газете.

Тройное убийство на автостоянке у танцевального клуба рядом с бульваром Франклина. В три часа утра машина с крутыми парнями «Американ бэнд» из Глендейла попала в засаду, организованную членами враждебной им группировки из восточного Голливуда. Петра с неизвестным мне ее коллегой Эриком Шталем арестовали пятнадцатилетнего снайпера и шестнадцатилетнего водителя после «продолжительного следствия».

«Продолжительного», видимо, означало, что дело завели вскоре после смерти Беби-Боя.

Тратит ли Петра время на то, что может успешно завершить?

Возможно, это так, но она неугомонна, и неудача только подстегивает ее.