Государственные игры

Том КЛЭНСИ и Стив ПЕЧЕНИК

ОПЕРАТИВНЫЙ ЦЕНТР: ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ИГРЫ

Нам хотелось бы выразить свою благодарность Джеффу Роувину за его удачные идеи и неоценимый вклад при создании рукописи этой книги, а также признательность Мартину Гринбергу, Ларри Сегриффу, Роберту Юдейлману и замечательным сотрудникам компании “Патнам Беркли груп”, в первую очередь Филлис Гранн, Дейвиду Шанксу и Элизабет Бейер.

Как всегда, мы хотели бы поблагодарить Роберта Готтлиба из литературного агентства “Уильям Моррис”, нашего агента и друга, без которого эта книга никогда бы не увидела свет. Однако только вам, наши читатели, судить о том, насколько успешным оказался плод нашего совместного труда.

Том Клэнси и Стив Печеник

Глава 1

Еще каких-то несколько дней назад у Джоди Томпсон в ее двадцать один год и в помине не было “своей” войны.

В 1991 году молоденькая девушка была слишком занята мальчиками и телефонной болтовней и ей недосуг было уделять какое-то особое внимание войне в Персидском заливе. Все, что она запомнила, так это телекадры с белыми вспышками, разрывающими зеленоватое ночное небо, и сообщения о запусках ракет “скад” в сторону Израиля и Саудовской Аравии. Нельзя сказать, что Джоди особенно переживала из-за того, что помнила так мало, – в конце концов у четырнадцатилетних девчонок свои пристрастия.

Вьетнам принадлежал ее родителям, а о Корее она знала только то, что в начале ее учебы в колледже ветеранам этой войны наконец-то установили мемориал.

Вторая мировая была войной ее дедушек и бабушек. Но, как ни странно, ее-то ей и предстояло узнать лучше остальных.

Пять дней назад Джоди обняла слегка всплакнувших родителей и восторженного младшего братца, попрощалась со своим грустным спрингер-спаниелем Рут и живущим по соседству бой-френдом и, покинув Роквилл-Сентер на Лонг-Айленде, перелетела в Германию, чтобы пройти стажировку на съемках художественного фильма “Тирпиц”. До тех пор, пока она не уселась в самолет и не раскрыла сценарий, Джоди почти ничего не знала ни об Адольфе Гитлере, ни о Третьем рейхе и тем более ни о “странах оси”.

Изредка ее бабушка почтительно отзывалась о президенте Рузвельте, а дед то и дело с уважением говорил о президенте Трумэне, благодаря чьей атомной бомбе он избежал мучительной смерти в бирманском лагере для военнопленных. Там он как-то раз отважился дать в ухо тому, который его пытал. Когда Джоди спросила деда, зачем же он это сделал – ведь это могло только ужесточить пытки, тот с достоинством ответил: “Просто-напросто иногда ты должен сделать то, что должен сделать”.

В остальных же случаях Джоди сталкивалась с войной только в телевизионных передачах, когда, добираясь до канала Эм-ти-ви, она переключала пульт на кинохронику программы “Искусство и образование”.

Теперь же ей пришлось проходить ускоренный курс по истории безумия, то и дело охватывавшего этот мир.

Джоди не любила читать. Она даже к аннотациям в журнале “Телегид” теряла всякий интерес, не добравшись и до середины. А вот сценарий совместного германо-американского фильма ее просто заворожил. В нем присутствовали не только корабли да орудия, как она поначалу опасалась, в нем речь шла о человеческих судьбах. Именно из сценария Джоди узнала о сотнях тысяч моряков, проходивших службу в ледяных водах Арктики, и о тех десятках тысяч из них, что нашли там свой последний приют. Она прочитала не только о “Тирпице”, но и о его корабле-близнеце, который носил название “Бисмарк” и который считался в ту пору “грозой морей”. Она узнала про то, какую важную и славную роль в деле постройки боевых самолетов для армий союзников сыграли авиастроительные заводы на Лонг-Айленде. Она обнаружила, что многие из воевавших тогда были не старше ее бой-френда и что им было страшно, как было бы страшно и Деннису, окажись он на их месте.

И вот с тех пор, как Джоди очутилась в съемочной группе, она следила, как этот впечатливший ее сценарий начинает обретать жизнь.

Сегодня здесь, возле коттеджа в Гарбсене, неподалеку от Ганновера, она наблюдала, как снимались сцены фильма, в которых проштрафившийся бывший офицер СА «СА (SA) – Sturmabteilungen – (нацистские) штурмовые отряды (нем.). – Здесь и далее примечания переводчика.» прощался со своей семьей перед отправкой на немецкий боевой корабль, где он должен был себя реабилитировать. Еще раньше Джоди просмотрела уже отснятые кадры с захватывающими спецэффектами об атаке корабля бомбардировщиками Королевских ВВС, “ланкастерами”, которые в 1944 году заперли “Тирпиц” в Тромсефьорде, у побережья Норвегии, и похоронили там тысячу членов его команды. Здесь же, в прицепном жилом фургоне, она соприкоснулась с подлинными предметами времен войны.

Девушка все еще никак не могла поверить, что подобное безумие вообще могло происходить, хотя очевидные свидетельства его были разложены перед нею. Это было редкостное собрание старых наград, ленточек и аксельбантов, знаков воинского отличия, оружия и прочих реликвий, взятых напрокат из частных коллекций Европы и Соединенных Штатов. По полкам были разложены карты, бережно сохраненные в кожаных переплетах, военные книги и чернильные ручки из библиотеки генерал-фельдмаршала фон Харбо, предоставленные его сыном. В помещении туалета стояла тумбочка для документов, где хранились фотографии “Тирпица”, сделанные с разведывательных самолетов и подводных лодок. В ящике из оргстекла лежал осколок одной из тех двенадцатитысячефунтовых авиабомб “тол-лбой”, что когда-то угодили в корабль. Покрытый ржавчиной шестидюймовый кусок металла намеревались использовать как задний план, пока по экрану будут ползти заключительные титры фильма.

Высокая стройная темноволосая девушка вытерла руки о свою футболку с надписью “Школа изобразительных искусств”, прежде чем взяться за подлинный абордажно-штурмовой кинжал, за которым она собственно и пришла в фургон.

Взгляд ее больших темных глаз скользнул по коричневым металлическим ножнам в серебристой оправе и остановился на такого же цвета рукояти кинжала. На ней над немецким орлом и свастикой она заметила серебряные буквы “SA”. Джоди медленно вынула из ножен туго поддающееся девятидюймовое лезвие и принялась его рассматривать.

Оно было увесистым и наводило ужас. Девушка подумала о том, сколько же жизней оно могло унести. Скольких жен оставило вдовами, сколько пролило материнских слез.

Она повертела кинжал. С одной стороны вдоль лезвия было выгравировано: “Alles fur Deutschland”. Когда во время репетиций Джоди впервые увидела этот нож, пожилой немецкий актер из их съемочной группы объяснил ей, что это означает “Все для Германии”.

– Жить в Германии в то время значило, что ты должен все отдать Гитлеру, – невесело улыбнулся он. – Свое имущество, свою жизнь, свои человеческие чувства…

Мужчина склонился чуть ближе и добавил:

– Шепни твоя любимая что-нибудь против Рейха, и ты обязан был ее выдать. Больше того, ты должен был бы еще и испытывать гордость за то, что ее предал.

– Томпсон, нож! – Высокий голос режиссера фильма Ларри Ланкфорда оторвал Джоди от размышлений. Она сунула кинжал в ножны и поспешила к дверям фургона.

– Извините! – выкрикнула она в ответ. – Я не знала, что вы меня ждете.

Соскочив с лесенки на землю, Джоди рванулась мимо охранника и обежала вокруг фургона.

– Она, видите ли, не знала! – захлебнулся Данкфорд. – Не знала, что каждая минута ожидания нам обходится под две тысячи долларов?!

Подбородок режиссера высунулся из-под повязанного вместо галстука красного шарфа, а сам он начал хлопать в ладоши и после каждого хлопка приговаривал:

– Тридцать три доллара, шестьдесят шесть долларов, девяносто девять…

– Я уже здесь… – выдохнула на бегу девушка.

– ., сто тридцать два…

Джоди почувствовала себя одураченной – надо же было поверить помощнику режиссера Холлису Арленне, когда тот заверил ее, что Ланкфорд будет готов к съемке следующих кадров не раньше, чем минут через десять. Как и предупреждал ее ассистент по производству, Арленна оказался ничтожным человечишкой с непомерным самомнением, которое он и старался удовлетворить, заставляя ощутить себя ничтожествами других.