Ave, Caesar! [ Аве, Цезарь!]

Варвара Клюева

Ave,Caesar!

Номер первый

На безлюдном пятачке берега стоял человек в высоких резиновых сапогах, толстом свитере и зюйдвестке и наблюдал, как два парня деловито и сноровисто разбирали груду тюков и ящиков и грузили походное и рыбацкое снаряжение в катер, что покачивался у причала на полусонных волнах. Гора багажа у причала быстро таяла. Ящики с провиантом, палатка, канистры, удочки, спиннинг, ласты, подводное ружье и двустволка в чехлах, прорезиненные мешки с одеждой и спальником, пенопластовый короб с чем-то хрупким, судя по осторожности, с какой его переносили на катер…

Что подумал бы случайный прохожий, окажись он в ранний утренний час в этом отдаленном уголке порта? Скорее всего, решил бы, что перед ним рыбак-любитель или бизнесмен, предпочитающий активные виды отдыха.

Но человек на берегу не был ни богачом, ни рыбаком, ни туристом. Катер и снаряжение ему не принадлежали, и люди, занятые погрузкой, работали не на него. Спокойный, уверенный вид человека и расслабленная поза означали не сознание собственной неуязвимости, а безнадежность. Полную, абсолютную, беспросветную безнадежность. Ибо он уходил на катере не отдыхать и не работать. Он ехал умирать.

«Как все оказывается просто, когда принимаешь решение, — думал он, прикуривая. — Не нужно нервничать, суетиться, гадать с замиранием сердца, какая выпадет карта. Пожалуй, единственная стоящая радость неудачника, бездарно профукавшего собственную жизнь, — показать нос злодейке-судьбе, бросив последние судорожные попытки вытянуть партию. Положить короля на доску и уйти с достоинством под разочарованные вздохи зрителей. Хотя в моем случае уместнее сравнение не с картами и не с шахматами, а с театральной постановкой. И разочарован будет не зритель, а режиссер, он же драматург, он же продюсер, вбухавший в спектакль уйму денег. Но я не намерен идти на поводу у маньяка, заплатившего бешеные бабки, чтобы посмотреть, как наемные марионетки будут убивать друг друга. Какой бы жребий я ни вытянул, какая бы роль в его постановке мне ни досталась, убивать я не стану, это решено. Буду наслаждаться своими последними часами и спокойно ждать смерти. Только бы в последнюю минуту не подвел инстинкт самосохранения».

Один из грузчиков в последний раз прыгнул с катера на причал, выпрямился и широко махнул рукой, подзывая пассажира. Человек в зюйдвестке втоптал окурок в мокрую серую гальку и неторопливо двинулся к пирсу.

«Ну что же, трирема готова, пожалуйте на борт, господин гладиатор. Божественный Клавдий ждет. Ave, Caesar, morituri te salutant!»

Номер второй

От возбуждения она не могла устоять на месте: металась по тесной палубе катера, путалась под ногами у матросов, переносивших ее вещи, и их же мысленно кляла на чем свет стоит. Гремучая смесь нетерпения, ликования, предвкушения небывалых ощущений, сулимых предстоящей схваткой, и страха распирала ее изнутри, угрожая снести крышу. Возможность собственного поражения она даже не рассматривала. Боялась только, что ее в последнюю секунду снимут с состязаний. Вдруг у того молокососа в тельняшке сейчас запиликает мобильник, или запищит рация в рубке, или к причалу подкатит тачка с курьером от большого босса, и бедную сиротку спихнут за борт?

«Нет, нет! — беззвучно заклинала она неведомую высшую силу. — Они ничего не пронюхают! А если пронюхают, я ни при чем! В их писульке нет ни слова насчет того, что я должна выложить им все подробности биографии. Сами облажались, козлы! С меня взятки гладки».

Но заклинания действовали плохо. Только когда темно-серая полоса воды между катерком и берегом достигла ширины так хорошо ей знакомой площади, ее немного отпустило. «Кажись, пронесло! Тьфу-тьфу-тьфу!» Она суеверно сплюнула через левое плечо, потом достала из кармана косметичку и вынула потрепанный клочок газеты — счастливый талисман. Не попадись ей на глаза это скромненькое объявление, неизвестно, куда загнала бы ее сволочная жизнь.

Девушка разгладила вырезку и торжествующе улыбнулась. Она победила! Обошла на повороте чертову тучу кандидатов, проскочила все тесты, изловчилась не попасть ни в одну ловушку, надула умников устроителей и пролезла, ввинтилась, продралась-таки в финал гонок с умопомрачительным призом для победителей. В первый раз в этой дерьмовой жизни ей реально подфартило. И теперь она, уж будьте спокойны, свой фарт не упустит и доскачет до самого финиша!

А как зыбко все было — подумать страшно!

Не забудь тот толстопузый козел газетку в прихожей, вылакай она, как обычно после работы, припасенную в загашнике чекушку, не случись назавтра одного из тех пустых дней, когда не знаешь, куда себя девать, ей никогда бы не пришло в голову развлечься чтением. И не наткнулась бы она на это объявление, не набрала заветный номер и даже не узнала бы, какой проморгала куш. И не было бы переполненного вестибюля, неслабой трясучки, с которой она, впрочем, быстро справилась, долгой изматывающей «проверки на вшивость», которую она все-таки прошла.

Шальная надежда появилась у нее в первом же кабинете, где важный очкастый дядя в белом халате проводил компьютерное медицинское обследование кандидатов. «Серьезная фирма», — подумала она уважительно и тут же испугалась. Работа ночной бабочки, неумеренное потребление водяры и травки здоровья никому еще не прибавляли.

Но вот очкарик отлепил от нее присоски, повозился со своей навороченной игрушкой, уткнулся в бумажку, выползшую из щели, и проворчал:

— Ну, наконец, что-то пристойное! По нынешним временам вы в очень неплохой форме, мадемуазель. Постарайтесь только не особенно налегать на выпивку, печеночка у вас слегка увеличена.

— А что, у других дела хуже? — спросила она с надеждой.

Дяденька фыркнул.

— Шестеро из десятка — хроники. А еще трое уверенно шагают в том же направлении. Солдаты удачи, бляха-муха! И куда их несет?

В другом кабинете противная крашеная старуха, сидевшая за компом, долго мучила ее идиотскими вопросами типа «Всегда ли вы платите в транспорте за проезд? Не возникает ли у вас временами внезапного желания переехать в другой город?» Как на них отвечать, чтобы не завернули? Честно или врать напропалую? Врать было привычнее, но она неожиданно для себя решила отвечать как на духу. Обидно же сойти с дистанции из-за бессмысленного вранья. Зверская старуха пощелкала клавишами, подождала результата и кисло сообщила, что она может идти в следующий кабинет.

Вот где пришлось попотеть! Ей выдали бумажку с прорвой задачек и предупредили, что на контрольную у нее только полчаса. Полчаса и полсотни вопросов! Какое слово в списке лишнее? Какую картинку нужно поместить в пустой кружочек? Продолжите последовательность чисел… Она одеревенела от ужаса. «Попала! И что теперь? Сдавать пустую бумажку?» А потом ей вдруг полегчало. Она всегда знала, что выжила только потому, что была самой умной в стае. Маленькая, хилая, недокормленная, она в два счета загнулась бы от голода и побоев, если бы ей доставалось так же, как остальным. Но ей хватало ума урвать свой кусок и избежать расплаты — почти всегда.

И она решила эти задачки! Собралась и решила. Не все, правда, но и так сошло. Заработала себе пропуск дальше.

А дальше все оказалось куда проще. Очередной дядечка снова задавал вопросы, но на этот раз она быстро смекнула, что к чему, и отвечала как по писаному. Дядька остался доволен, хотя ничего определенного не сказал. Потом ее попросили заполнить анкету и выпроводили. «Мы сообщим вам о результатах в течение месяца».