Второй Салладин

На него кто-то налетел.

– Прости, старина, – сказал незнакомый мужчина в свитере и с трубкой.

Улу Бег обернулся. Женщина смеялась над какой-то шуткой Данцига, и сам он улыбался, уверенно вел разговор.

– Не хотите чего-нибудь выпить? – спросил Улу Бега кто-то.

Он изумленно обернулся на голос. И сам не почувствовал, как вытащил оружие.

– У него пистолет! – завопил кто-то. – Господи, у него пистолет!

Улу Бег крутанулся, вскидывая "скорпион" в обеих руках, пока толстяк на диване не оказался на мушке.

Поднялся шум, свет погас, по комнате заметались тени.

Данциг в остолбенении встал и поднял руки.

Улу Бег выстрелил.

Повсюду было стекло. Щепки, обломки стола, растоптанные книги. Данциг лежал на полу. Перед глазами у него был ковер. Кто-то продолжал палить.

Только бы все закончилось.

Господи, только бы все закончилось.

Девушка все кричала и кричала:

– Боже мой, боже мой, Джерри, боже мой, Джерри!

И истекала кровью, вся грудь у нее была в крови. Она лежала на диване. Он не мог – да и не стал бы – шелохнуться, чтобы помочь ей.

Данциг лежал ничком. Акли успел выстрелить по меньшей мере дважды, прежде чем высокий мужчина его убил.

– Где он? Где он?

Молокосос Ланахан, присланный из управления, приплясывал от ярости и ужаса с пистолетом в руках.

– Боже правый, – закричал кто-то, – боже правый, у него оружие, оружие.

Сирены.

Сирены. Кто-то вызвал полицию.

Данциг не мог поднять голову. Высокий мужчина? Он уже ушел? Храни его бог от этого высокого мужчины.

Он лежал на животе, прижимаясь к дивану. В него попали трижды, может быть, четырежды, его отбросило назад. Где врач? Пожалуйста, пусть придет врач. У него сейчас разорвется сердце. Ему нужно принять таблетку.

Данциг заплакал. Он неукротимо рыдал. Грудь ужасно болела. От страха он обмочился, но ему было все равно. Его охватила громадная, неистовая жалость к самому себе. Он понял, что не собирается умирать. Жилет – из материала под названием "кевлар", ужасно дорогого, сделанного из стальных нитей и сверхплотного нейлона, который разработали специально для его поездок по Ближнему Востоку, – должен был задержать пули. А вдруг не задержал? Почему так болит грудь? Он не мог перестать плакать и трястись.

– Господи, – надрывно кричал кто-то. – Он пронес пистолет!

Чарди услышал вой сирен и побежал по коридору. Когда он выскочил на улицу, мимо проехали уже по меньшей мере три патрульные машины. Чарди бросился за ними. Напротив дома, в машине, он нашел Джоанну. Висок у нее почернел от пороховой гари, глаза были закрыты. В руке она до сих пор сжимала пистолет. На другой стороне улицы собрались машины полиции и "скорой помощи", их мигалки красно-голубыми сполохами озаряли ночь, но Чарди даже не взглянул в их направлении. Он открыл дверцу, осторожно переложил женщину на другое сиденье, сел за руль, включил зажигание и поехал прочь.