Ловушка для «Осьминога»

Казаков уже знал первые результаты научной экспертизы в отношении выловленных сейнерами животных. Это были дельфины семейства афалина, иначе – «турсиопс трункатус», наиболее смышленые во всем дельфиньем роду. В их мозг были вживлены электроды, которые улавливали радиосигналы и управляли поведением животных. Без этих сигналов животные бы­ли абсолютно беспомощны в своих действиях. Жесто­кие вивисекторы оставили им только самые примитивные инстинкты. Они б не сумели прожить на свободе, ибо разучились добывать пищу и целиком зависели от человека.

«Уэллсовский доктор Моро с помощью хирургического вмешательства наделял животных почти человеческим разумом, – подумал Казаков, – а эти мерзав­цы с учеными степенями превратили разумные существа в автоматы для убийства. Ничего не стоит при­крепить к такому дельфину взрывчатку и с помощью радиокоманды заставить его подорвать корабль…»

В салоне вертолета показался прапорщик Анашкин:

– Командир докладывает: мы в зоне «Лимона», товарищ генерал-лейтенант… Разрешите идти на посадку?

– Разрешаю, – кивнул Казаков.

IV

Получив от шефа-невидимки указание перейти к активным действиям, Марк Червяга приободрился. Если этот тип, которому его, Докера, подчинили, нормально функционирует, значит, все страхи неосновательны, никакой слежки за ним нет, и этот липучий Гоша Чеснок на самом деле второй механик с «Дмитрия Пожарского».

Слова «почтовый ящик» в секретном послании столь тщательно законспирированного агента означали, что Марку Червяге необходимо пойти на Центральный телеграф и до востребования получить денежный перевод. Если перевод был отправлен в четный день, то к сумме перевода надо прибавить единицу, если нечет­ный – отнять, получив таким образом номер телефо­на, по которому он должен был позвонить в ближайшее воскресенье с шестнадцати до семнадцати часов.

Переводов было два. Один на 137 рублей 50 копеек, второй – 84 рубля. Изучив штампы на бланках и произведя несложные арифметические действия, Марк Червяга получил номер телефона.

Воскресенье наступала через день. Поэтому в субботу с утра Червяга отправился на Карельский перешеек поискать для себя новое пристанище. Тем более что деньги, полученные переводом, решил считать своим дополнительным гонораром.

Ему повезло. Сезон заканчивался – ленинградцы, облегченно вздыхая, расставались с дачными хлопотами. Поэтому еще до полудня он снял в доме, сложенном из добротных бревен, две комнаты с отдельным от хозяев ходом. Щедро заплатив вперед за три месяца, он объяснил, что приехал из Астрахани готовиться к защите диссертации в институте холодильной промышленности. Готовившие Червягу эксперты считали, что без особой нужды психологически неверно менять легенду.

Теперь он был обеспечен надежной крышей. Относительно надежной, конечно, – в его положении ничего нельзя было считать надежным. Но от Гоши Чеснока он наконец-то избавится.

В тот же вечер Марк Червяга съехал из «бординг хауза», стараясь не столкнуться с Гошей и к радости администратора не потребовав денег за недожитую неделю. Он не сомневался, что на освободившееся, но продолжающее числиться за ним место дама-портье тут же запустит южного делового человека в кепке-аэродроме.

Ночь в Ольгине прошла спокойно. Хозяева дома, просмотрев программу «Время» и узнав погоду на завтра, легли спать. К двадцати двум часам в доме воцарилась тишина. Марк Червяга впервые за много дней уснул сном младенца, не подозревая, что кое-кому, наоборот, из-за его переезда пришлось бодрствовать до утра.

Утром Марк Червяга поехал в Ленинград. На Невском проспекте он купил билет на двухсерийный фильм, с интересом, порою усмехаясь наивности создателей фильма, посмотрел советский боевик, в котором моряк торгового флота лихо расправлялся с целой бандой организованных гангстеров. Затем он пообедал в ресторане «Кавказский», он чем-то напомнил ему родную Одессу, – а к шестнадцати часам был у заранее облюбованного им телефона-автомата.

Согласно инструкций Докер должен был позвонить по номеру, вычисленному с помощью денежных переводов, трижды. В первый раз ему надо было после трех гудков повесить трубку. Затем опустить ее на рычаг после первого гудка. В третий раз надо было дождаться четвертого гудка. Только после четвертого агент на том конце провода возьмет трубку. Или не возьмет… На этот случай имелись особые варианты.

В этот раз варианты не понадобились. Трубку сняли.

Начать разговор должен был Докер.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он. – Будьте любезны, скажите, пожалуйста, туда ли я попал?

Снова молчание. Но так и должно быть.

– Вы знаете, я звоню в реставрационные мастерские, – продолжил этот невинный с виду пароль Докер, – но попадаю почему-то на овощную базу. А это, навесное, квартира?..

Он замолчал, ибо сделал все так, как было предписано. Теперь оставалось ждать, что ответят. Но раздались короткие гудки – повесили трубку.

Марк Червяга пожал плечами, и снова положил в приемный код аппарата две копейки.

Трубку сняли, едва прозвенел звонок.

– Слушайте внимательно, – монотонно произнес голос – Слушайте внимательно… Вас зовут…

Докер назвал себя.

– Хорошо. Вам необходимо отправиться завтра в университет и найти там студента философского факультета Андрея Колотухина. В контейнере который ждет вас на Финляндском вокзале есть фотография. Отправляйтесь туда сейчас.

Голос был странный: тонкий и глухой одновременно.

«Гомик, что ли?» – подумал Червяга. Он их терпеть не мог.

– Установите наблюдение за объектом, – продолжал давать указания писклявый тенор. – И при первом же удобном случае проведите акцию.

– А чем? – несколько растерянно спросил Докер, чувствуя себя в некоем дурацком положении. И не по­тому, что его смутила необходимость убрать какого-то студента, акцией Червягу удивить было трудно. Просто все эти премудрости со звонками и переводами показались шпиону вдруг пошлым фарсом, на уровне той киношки, которую он только что посмотрел.

– Все необходимое найдете в контейнере, – ответил отвратительный тенор. – Запомните код ячейки. Для связи используйте этот телефон по четным числам в то же время.

Разговор прервался короткими гудками.

«А все-таки – гомик, – подумал Червяга аккуратно вешая трубку на рычаг. – Все они с извращенным комплексом командирства, мать их туда и сюда!»

От души выматерившись по адресу этого типа, которому он был обязан подчиняться, Марк Червяга отправился на Финляндский вокзал. Там он открыл двадцать девятую ячейку и вытащил из нее картонную коробку.

Вернувшись в Ольгино, Докер заперся на снимаемой им половине дома и вскрыл контейнер. В нем он нашел фотографию студента, пистолет с глушителем и две обоймы патронов к нему.

V

Капитан Тююр не знал, что к нему на заставу летит генерал Казаков. О самом рейсе вертолета на его заставу ему, разумеется, сообщили: мол, вылетел борт в твой адрес. А как же иначе?! Но сообщать о том, что прибывает начальник войск округа, Казаков категорически запретил. Он поступал так всегда. И вовсе не потому, что хотел застать кого-то врасплох. Казаков хорошо понимал, что каким бы не был начальник заставы, а только весть о визите генерала неизбежно выбьет его из привычной колеи. Он и сам начнет дергаться, лихорадочно выискивая несуществующий беспорядок, и людей, вольно или невольно, вгонит в стрессовое состояние. А кому это нужно, если весь смысл пограничной службы как раз и состоит в ее ритмичности, одинаковости. И когда нет здесь никого из начальства, и когда оно вот так, как сейчас, сваливается с неба. Что же касается готовности к приему гостей, то на любой заставе в принципе к этому готовы, будь то гости желанные или непрошеные. На этом пограничная служба и зиждется.

Конечно, Эдуард Тююр, встречавший вертолет, который сел на специально оборудованной площадке, в первое мгновение растерялся, увидев в дверном проеме генерала Казакова. Но это длилось доли секунды, не больше. А затем капитан отрубил парадным шагом расстояние, которое отделяло его от начальника войск, коротко доложил и отступил в сторону, широким жестом обведя все вокруг: это, мол, теперь в вашем распоряжении, товарищ генерал, командуйте.