Атлантический экспресс

— Именно тогда он и прячет кассету в московском экспрессе, — сказала Эльза.

Инцидент, о котором упомянул Халлер, произошел в три часа дня первого ноября. Температура упала до минус десяти градусов, смеркалось, когда Анатолий Зарубин в шубе и меховой шапке шел по сортировочной станции вдоль московского экспресса. Через несколько минут состав должны были подать на вокзал.

Поднявшись в спальный вагон, который через два дня должен прибыть в швейцарский город Базель, Зарубин принялся осматривать купе. В Политбюро знали о его любви к порядку и аккуратности. «Этот экспресс, — часто говорил он, — наше пропагандистское оружие. Запад судит о нас по нашим поездам и самолетам…» Вдруг Зарубин резко остановился. Из следующего купе вышел человек и поспешно спустился по ступенькам с другой стороны вагона. Ускорив шаг, Зарубин подошел к входной двери и выглянул наружу.

Пистолетный выстрел разорвал тишину, затем раздался еще один. Выстрелы прозвучали так близко, что Зарубин от страха присел. Стоявший неподалеку человек с фонарем погасил огонь и исчез за товарными вагонами. Внезапно мощный луч света ударил в лицо Зарубину. Он ждал, что сейчас раздастся третий выстрел.

— А… это ты, Зарубин… — Голос принадлежал генералу Сергею Маренкову, председателю КГБ. — Выйди посмотри на это.

Ошарашенный Зарубин медленно подошел к Маренкову, который стоял над распростертым телом. В руке генерала был пистолет. Генерал посветил на лицо убитого им человека.

— Это Старов из ГРУ, — объяснил Маренков. — Саботажник — видишь гранату в его руке? Хотел прикрепить ее под вагоном. — Внезапно нахмурившись, Маренков посмотрел на Зарубина. — А ты что здесь делаешь?

— Проверяю вагон…

Человек с фонарем, которого никто не заметил, был уже далеко. Он мысленно составлял рапорт, который прочтут в Вашингтоне.

В комнате на десятом этаже здания «Батон Руж» воцарилась тишина, когда Халлер закончил рассказ о том, что произошло на сортировочной станции в Москве.

— Может, это совпадение, что Маренков появился там в то же время, что и Зарубин…

— Если не считать, что у меня лежат два донесения от нашего агента о том, что генерал Маренков не первый раз интересуется железной дорогой, — ответил американец. — Похоже, время Анжело подходит к концу.

Следующую кассету они должны были забрать ь среду третьего декабря. Это будет уже двенадцатая кассета на счету у «Спарты». Во вторник второго декабря Гарри Уогрейв находился в цюрихском отеле «Швейцерхоф». Тогда он еще не знал, что на кассете будет информация об операции «Гром», проходившей под командованием Григория Прашко. Именно это заставит президента Моинхэма принять решение об отправке в Западную Германию нескольких воздушно- десантных дивизий.

Эльза Лэнг и Матт Лерой были уже в Базеле, поселившись в другом отеле. Согласно инструкции Уогрейва, им запрещалось дважды останавливаться в одном и том же отеле. Сейчас англичанин принял важное решение — он собрался встретиться с полковником Леоном Шпрингером из швейцарской контрразведки. Подчинялся ли он интуиции? А может, на это его толкнули слова Халлера, что «Спарте» осталось действовать недолго? Уогрейв не знал. Он только знал, что инстинкт еще никогда не подводил его.

Был полдень, когда он зашел в маленький кабинет Шпрингера на втором этаже здания, окнами выходящего на реку Лиммат. Он позвонил заранее из отеля, и швейцарец сразу же согласился встретиться с Уогрейвом. Шпрингер вышел из-за стола и направился к Уогрейву, протягивая руку.

— Добро пожаловать в Швейцарию, Гарри. Сейчас времена поспокойнее, чем когда мы виделись в последний раз, — заметил он на превосходном английском языке.

В свои тридцать три года полковник Леон Шпрингер совершенно не был похож на холодных, любящих точность швейцарцев, какими их изображали на карикатурах. Стройный, с орлиным носом, он постоянно улыбался и шутил в самые напряженные моменты. Одетый в изящный костюм синего цвета, швейцарец был постоянно в движении и курил, не переставая. Поглаживая усы, он другой рукой наливал кофе.

Упоминание об их последней встрече заставило Уогрейва вспомнить то время. Тогда он помог Шпрингеру раскрыть сеть коммунистических шпионов, действующих в Женеве. Трое советских агентов погибли, двое из них — от пули Уогрейва.

— Я теперь часто приезжаю в Швейцарию по делам, Леон. — сказал англичанин, принимал чашку кофе и усаживаясь в удобное кожаное кресло. — Надо было раньше позвонить тебе.

Сев за свой стол, Шпрингер снова погладил усы и посмотрел в окно — на улицы одного из самых красивых городов Европы падал снег. От Уогрейва не ускользнуло выражение лица швейцарца: было заметно, что он нервничает.

— Ты решил оставить любимое занятие и посвятить себя мирному бизнесу? — поинтересовался Шпрингер.

Уогрейву показалось, что в этих словах прозвучала ирония.

— Не такой уж он и мирный, — непринужденно заметил он. — В бизнесе, как в джунглях, те же законы — выживает сильнейший. — Он отпил кофе. — Одна разница — в тебя не стреляют. По крайней мере не так часто.

— Выживает сильнейший? — повторил швейцарец. — Встреча с Советами — вот какой урок надо преподать многим нашим мягкотелым политикам Запада, прежде чем будет слишком поздно. Я постоянно молюсь об этом. По крайней мере я благодарен Богу, что в Белом доме находится Джозеф Моинхэм. Его предшественник был ни рыба, ни мясо…

— Полностью согласен. — Уогрейв поспешил перевести разговор на другую тему. — Теперь для вас настали легкие времена. Надеюсь, бригадир Трабер процветает?

Щпрингер заморгал. Англичанин дал ему возможность, которую он ждал.

— Я передам ему твои пожелания. — Швейцарец замолчал. — Мы оба будем процветать, если сможем решить одну чрезвычайно серьезную проблему. Полагаю, если я попрошу тебя о помощи, ты скажешь, что отошел от дел и занимаешься бизнесом, — многозначительно добавил он.

— Выкладывай, в чем проблема, Леон.

— У тебя обширные связи, Гарри, многие перед тобой в долгу. Можешь ли ты сделать так, чтобы кто- нибудь приехал сюда и оценил ситуацию? — Он снова замолчал. — Мне даже не обязательно знать имя человека, которого ты выберешь. Но должен предупредить, риск большой…

— Я же сказал, выкладывай…

Шпрингер подался вперед, глаза его заблестели.

— У нас есть основания полагать, что в районе Андерматта — а это стратегическая зона — действует крупная коммунистическая ячейка. Одного из моих людей, следившего за тем районом, обнаружили мертвым на Ронском леднике в одном из ледяных туннелей. Сначала полагали, что он умер своей смертью, пока ребята из лаборатории не обнаружили след от укола у основания черепа. Мы до сих пор не знаем, какой яд ему ввели.

— Но это доказывает, что в горах что-то происходит?

— Именно. Мне надо, чтобы на Андерматт взглянули свежим глазом. Возможно, иностранец заметит нечто, что пропустили мы, швейцарцы. Я не хочу давить на тебя, тем более что это будет касаться твоих друзей…

— Считай, что я выполнил твою просьбу.

В два глотка Уогрейв допил кофе. Он не хотел хитрить с проницательным полковником, к которому относился с большим уважением. Излишние разговоры слишком опасны. Выходя из здания швейцарской контрразведки, Уогрейв был доволен собой: он объяснил, чем вызваны его частые поездки в Швейцарию и укрепил связи с швейцарцами, пообещав помочь.

Как только англичанин ушел, Шпрингер позвонил своему шефу, бригадиру Артуру Траберу, по защищенному от прослушивания телефону. В тот день Трабер находился в Берне, столице Швейцарии.

— Есть какие-нибудь новости из Андерматта? — спросил он, услышав голос Шпрингера.

— Уогрейв наконец зашел ко мне. Я знал, что рано или поздно это произойдет. Он прикрывает свои частые поездки в Швейцарию. Но самое главное, он согласился послать своего человека в Андерматт.

— Ты знаешь, кого? — спросил Трабер.

Шпрингер прищелкнул языком.

— Так он мне и ответит. Уогрейв — одинокий волк, поэтому он так эффективно работает. Настоящий фокусник. Возможно, он добьется успеха там, где нам не повезло. — Шпрингер опять щелкнул языком. — Он мне сказал, что занимается бизнесом.