Атлантический экспресс

— Вам нужна абсолютно безопасная база. За стеной моего кабинета расположены комнаты, которыми я пользовался во время Второй мировой войны. Они полностью в вашем распоряжении. Я прикажу немедленно установить там новейшее электронное оборудование против подслушивающих устройств КГБ. На крыше расположены радиоантенны, с помощью которых я поддерживаю связь с филиалами компании за границей. Я передам вам мощный передатчик, и вся моя система коммуникаций будет в вашем распоряжении.

— Мы можем привезти свое оборудование… — начал Халлер.

— Неразумно. Ничто не должно пересекать границу. Человек, чье письмо я только что сжег, предлагает переводить деньги через подставные банковские счета, — на мгновение Ривертон улыбнулся, а затем на его лице вновь появилась непроницаемая маска. — Если глубоко копнуть, то можно обнаружить истинного хозяина счета. Поэтому я положу на ваш счет один миллион долларов, которые вы будете расходовать по мере надобности…

— Вам это все возместят, — перебил его Халлер.

— Я не хочу, чтобы мне что-либо возмещали. Один вопрос. Будут ли ваши люди приходить сюда регулярно?

— Думаю, что только два-три человека будут приходить сюда раз в месяц. Очевидно, одни и те же люди.

— Сообщайте мне за день об их прибытии. Я буду менять секретарш — у меня в городе много офисов, — чтобы одна и та же секретарша не видела ваших людей дважды.

Устроившись в потайных комнатах Ривертона, Халлер сделал несколько телефонных звонков. Гарри Уогрейв был первым, кого Халлер вызвал в Монреаль. Он предупредил его, что надо соблюдать конспирацию, и англичанин явился в канадской одежде и разговаривал с секретаршей с канадским акцентом. Уогрейв обладал замечательным даром за несколько дней научиться говорить с тем же акцентом, что и жители страны, где ему приходилось находиться.

— Мне понадобится Эльза Лэнг, — сказал англичанин, когда Халлер описал, чем им придется заниматься. — Она станет курьером — женщины привлекают меньше внимания. Ее отец был британским адмиралом, она говорит по-французски, по- итальянски и по-немецки, обладает незаурядным мужеством и имеет допуск к секретной информации, так как работала под моим руководством в вашингтонском посольстве.

— Значит, ты согласен нам помочь? — Халлер внимательно посмотрел на англичанина. Тот криво улыбнулся. — Что-то не так?

— Когда ты мне позвонил, я собирался жениться на одной канадской девушке. Я ей сказал, что получил работу, которая требует ежемесячных отлучек — я имею в виду работу, которую ты мне предложил. Она возмутилась и сказала — либо я остаюсь дома, либо свадьбы не будет. Не будет, так не будет, сказал я…

— Гарри, мне это не нравится.

— Ты не понял меня. Ей просто повезло. Рано или поздно меня бы потянуло на нечто более интересное, чем работа простого чиновника. Ты ведь знаешь меня…

Достаточно было одной телеграммы, которую послал в Лондон Уогрейв, чтобы первым же рейсом Эльза Лэнг вылетела в Монреаль. Она только что закончила работать гримершей в одной кинокомпании, и у нее уже стали «чесаться руки», как она объяснила Уогрейву во время первой их встречи.

— Работа, которую ты мне обещаешь, как раз в моем вкусе.

— От агента разведки до гримерши долгий путь, — широко улыбнулся американец. Досье на Эльзу лежало в ящике его стола, и девушка сразу же понравилась ему. Халлера поразило, с каким спокойствием она восприняла его слова о риске, которому ей придется подвергать себя.

— В наши дни и улицу переходить опасно, — с озорной улыбкой ответила Эльза. — Мне нравится работа, которую вы мне предлагаете.

Халлер закурил и задал ей еще один вопрос, внимательно наблюдая за реакцией девушки.

— Вы умеете пользоваться оружием?

— Да. Я привыкла стрелять из «смит энд вессона» 38-го калибра и других пистолетов. В Вашингтоне Гарри водил меня в тир ФБР, где я тренировалась в стрельбе. В то время КГБ похитил шифровальщика из французского посольства, и Гарри решил, что я должна уметь постоять за себя.

Следующего сотрудника выбрал Халлер. Хотя Матт Лерой и был американцем, у него был огромный опыт борьбы с советскими шпионами в Европе. А во время работы в американском посольстве в Лондоне он научился говорить с таким британским акцентом, что его принимали за англичанина. К тому же именно он привез первую кассету из Праги. Была еще одна деталь, связанная с Прагой, не ускользнувшая от внимания Халлера. Техника, который проверял запечатанный конверт на содержание взрывчатки и яда, уже отозвали из Чехословакии. Сейчас он направлялся на самолете к новому месту службы — Фейрбэнкс, Аляска, — самая дальняя точка Соединенных Штатов. Это решение принял сам президент Моинхэм.

Имя для организации предложил Уогрейв, ветеран тайной войны на Балканах. Они как раз собирались лететь через Атлантику, чтобы Матт Лерой и Эльза Лэнг на месте ознакомились с обстановкой.

— Нам надо как-нибудь назвать наше подразделение, — сказал Халлер. — Президент будет Бруно. А мы?

— Может, «Спарта»? — ответил англичанин. — Звучит героически, мужественно — а в этих ежемесячных поездках в Базель эти качества нам как нельзя будут кстати. Но самое главное, оно относится к Греции. Если КГБ что-нибудь пронюхает, это отвлечет их внимание от Швейцарии.

— Итак, «Спарта»…

Операция продолжалась уже двенадцать месяцев. В Базеле Уогрейв организовал команду поддержки для Матта Лероя. Один из них — Питер Некерманн — раньше служил в криминальной полиции Западной Германии, и англичанин полностью доверял ему. Под видом «стюарда» в белой куртке Некерманн заходил в вагон и забирал кассету из тайника. Для защиты Не- керманна он отобрал людей, которых знал не один год — один из них был агентом французской секретной службы, рано ушедший на пенсию, а второго — датчанина — порекомендовал ему генерал Макс Шольтен, начальник датской контрразведки. Все трое были ярыми антикоммунистами и никто не знал, в чем заключается смысл операции. Уогрейв сделал из «Спарты» сверхсекретную закрытую организацию.

Регулярно бывая в Швейцарии, он тем не менее держал все в секрете от своего старого друга, полковника Леона Шпрингера, заместителя начальника швейцарской контрразведки. Здесь Уогрейв шел на риск, о чем и сказал в Монреале Джозефу Халлеру.

— Рано или поздно Шпрингеру станет известно о наших регулярных поездках в Цюрих и Базель. Он хорошо меня знает, поэтому сразу заподозрит шпионскую операцию…

— Придется рискнуть, — ответил Халлер. — Теперь мы полностью уверены, что получаем от Анжело бесценную информацию. Просто невообразимо: можно сказать, Бруно присутствует на всех заседаниях Политбюро.

— Анжело — это скорее всего Анатолий Зарубин…

— На фотографии он такой красавчик, — вставила Эльза. — Как бы мне не влюбиться в него. — Она бросила взгляд на Уогрейва.

— Посмотрим…

Несмотря на предупреждение Анжело, они все равно пытались узнать, кто же он такой на самом деле.

— Он самый воспитанный и цивилизованный член Политбюро, — сказал Уогрейв. — Все, кто с ним встречался, считают Зарубина здравомыслящим человеком.

— Это идол, которого Кремль показывает Западу всякий раз, когда он начинает сомневаться в так называемой разрядке, — заметил Халлер. — Его основная задача — пускать пыль в глаза.

— Но вернемся к полковнику Шпрингеру, — повторил Уогрейв. — Придет время, и я почувствую, что пора с ним встретиться. Разумеется, я и словом не обмолвлюсь о том, чем мы занимаемся.

— Делай, как знаешь. За Европу отвечаешь ты.

Американец имел в виду, что он никогда не покидал Монреаль — в Европе действовали Уогрейв, Эльза и Матт Лерой. Уогрейв встал, собираясь уходить, но Халлер жестом показал, что еще не закончил. Нахмурившись, он рассказал им об инциденте в Москве, о котором сообщил один из русских агентов.

— Анатолий Зарубин — а мы считаем, что он и есть Анжело — часто посещает московскую железную дорогу в качестве министра торговли. Он следит, чтобы отправка грузов на Запад осуществлялась без задержек. Они ведь так нуждаются в валюте, поэтому его визиты не вызывают подозрения.