Записки опера особого отдела

— Добрый день, — поздоровался Чернов.

Игнатов испуганно посмотрел по сторонам и молча кивнул.

— Сергей, я хотел бы задать тебе несколько вопросов — обратился к нему по имени Игорь.

— Здесь? — уточнил Игнатов, — или пойдем к Вам.

— А зачем идти ко мне? — не понял Чернов, — не будем терять времени.

— Ну, я думал, что после разговора, Вы меня куда-то повезете, — несколько оживился старший лейтенант.

— Ах, вот Вы о чем? — улыбнулся Чернов, перейдя в общении с собеседником на «вы» — Пока нет на то, оснований. Но, если хотите сделать чистосердечное признание, то пойдем ко мне.

Тогда лучше здесь, — более спокойным тоном ответил техник, — что Вас интересует?

— Для начала, давай перейдем на «ты», так легче общаться, — предложил Чернов, — Тем более, что мы почти сверстники.

— Я не против, — согласился Игнатов, — спрашивай.

— Расскажи, пожалуйста, как проходил рабочий день в эскадрилье, накануне крайнего происшествия. Может быть, кто-то из посторонних крутился возле вертолета Ковальчука? — спросил Игорь.

— Может, кто-то и крутился, я не обращал внимания, своей работы хватало. Но для того, чтобы бросить болт в редуктор, нужно как минимум залезть на кабину вертолета, а там, кроме Ковальчука, я не видел никого.

— Но, согласись, — примирительно сказал Игорь, — Ковальчуку нет смысла выводить из строя свой вертолет накануне боевой службы.

— А мне, можно подумать, есть смысл. Сделали из меня террориста на ровном месте. Людям в глаза стыдно смотреть. Все шарахаются от меня, как от прокаженного, — недовольно произнес Игнатов и вытер рукавом нос.

— Это ты о чем? — не понял Чернова.

— Да все о том же. Сейчас все считают, что это я сделал в отместку за то, что меня сняли с боевой службы. А мне эта боевая служба, как кость в горле, — с дрожью в голосе начал рассказывать офицер, — Я этих кораблей боюсь, как черт ладана. Когда нахожусь на палубе, я постоянно опасаюсь, что свалюсь за борт, а когда не вижу берега, у меня просто начинается внутренняя паника. В каюте я, вообще заснуть не могу, у меня клаустрофобия. Знаешь, многие после училища хотели попасть на флот из-за красивой формы, а я этим никогда не болел. Я родом из Подмосковья и служить хотел в Средней полосе России. Здесь для меня все чужое. Не о такой службе я мечтал в училище, совсем не о такой.

Игнатов на минуту замолчал, тяжело сглотнул, а затем, посмотрев в глаза Чернову, сказал:

— А что касается рабочего дня накануне ЧП, то к вертолету Ковальчука я не подходил, с аэродрома уезжал вместе со всеми на дежурной машине. А Вася в это время зачехлял вертолет сам, он в тот день на аэродром приезжал на своем автомобиле. Поэтому и возвращался самостоятельно. Так что его и спрашивай, кто ему помогал после нашего отъезда.

Игорь задумался. Получался замкнутый круг, по словам Игнатова, вывести из строя вертолет мог только сам Ковальчук, при этом он меньше, чем кто-либо другой, был в этом заинтересован.

— А мог, кто-то бросить болт после того, как Ковальчук уехал с аэродрома? — не теряя надежды, спросил Игорь.

— Это исключено. Во-первых, вертолет был зачехлен, во-вторых, опечатан его печатью, а в-третьих, сдан под охрану.

— Тогда я ничего не понимаю, — всплеснул руками Чернов, — «Барабашка» на аэродроме завелся?

— Причем тут «барабашка»? — спокойно ответил Игнатов, — Ежедневно, помимо Ковальчука на вертолете постоянно возятся механики, техники групп обслуживания, инженеры. В конце концов, Вася мог утром проверить уровень масла, до вечера туда больше не заглядывать, да и в течение дня не раз отойти от техники либо в туалет, либо на обед. За это время кто угодно мог незаметно подняться на кабину и бросить болт в редуктор. Что бы там Вася не говорил, а я уверен, перед тем, как зачехлить вертолет, он не проверил наличие щупа. Так что я думаю — искать надо только среди тех, кто в тот день работал на вертолете.

Игнатов замолчал, а затем, немного поразмыслив, добавил:

— Хотя, так можно подозревать всю эскадрилью.

— Именно этим я и занимаюсь второй день, — рассеянно пробормотал Чернов.

В ответ техник беспомощно развел руками.

Игорь еще посидел около минуты, пытаясь осмыслить полученную информацию, затем, попрощался с Игнатовым и вышел на воздух.

После прошедшего разговора, приподнятое настроение Игоря стало угасать. За два неполных месяца в полку совершено третье преступление, и каждый раз его расследование заходило в тупик. Большие проблемы возникали из-за того, что ни по одному из случаев не было возбуждено уголовного дела. В этом случае, появились бы дополнительные основания для проведения различных экспертиз и использования оперативно-технических возможностей областного Управления КГБ. А так, приходилось вариться в собственном соку и искать преступника дедовскими методами с соблюдением современного Законодательства.

И так, — подвел итог своим рассуждениям Чернов, — Остается проверить очередную версию, которую выдвинул Ковальчук. Может быть, он прав. И действительно, ко всем происшествиям текущего года имеют отношения матросы, а не офицеры. Ведь именно они, в течение дня постоянно крутятся на аэродроме, при этом, на них никто не обращает внимание. Когда к вертолету подъезжает топливозаправщик для заправки керосином, либо другая спецтехника, никто из технического состава не следит за тем, чем занят матрос-водитель. В этом случае, без оперативных возможностей майора Дубовика не обойтись, так база аэродромно-технического обеспечения находится в его обслуживании.

Чернов вернулся в штаб и попытался зайти в свой кабинет, но он оказался заперт изнутри. Тогда он постучал и услышал осторожные шаги. Через минуту дверь приоткрыл Евгений Герасимович и извиняющимся тоном попросил:

— Игорь, ты мог бы погулять минут десять, мне нужно закончить серьезный разговор с «источником».

— Хорошо, только не долго, мне нужно с тобой обсудить один вопрос, — ответил Игорь и удалился.

После пешего похода на аэродром желания опять «погулять» на морозе у Чернова не возникло и он остановился в холле штаба, присев на краешек подоконника. Почти сразу к нему подошел заместитель начальника штаба полка Стас Абдулов. Он только что прибыл из штаба ВВС и поторопился сразу же рассказать последние новости. Вдруг в коридоре со стороны кабинета послышался цокот женских каблуков. В холл вышла машинистка строевого отдела Светлана Быстрова. Она подошла к зеркалу, поправила прическу и невольно оглянулась. Увидев Чернова, она густо покраснела и побежала на второй этаж, прижимая к груди папку с документами.

Игорь постоял еще какое-то время с Абдуловым и направился к себе. Дубовик, как ни в чем не бывало, сидел за своим рабочим столом и сосредоточенно что-то писал.

— Ну, как прошел разговор? — не без иронии спросил Чернов.

— Нормально, — не отрываясь от бумаг, ответил тот. Затем, подняв глаза, добавил:

— Агента вербовал, еле уговорил на сотрудничество.

— Видел я твоего ценного агента, когда у нее муж на боевую службу уходит, так ее постоянно кто-то «вербует», — засмеялся Чернов.

Дубовик ничуть не смутившись, гордо усмехнулся и, изобразив тревогу на лице, произнес:

— Удивляюсь я этому гарнизону, представляешь, к кому бы не пошел в гости, все бабы меня хотят. Я в тридцать лет такого успеха не имел, как сейчас, — начал хвастаться Дубовик, — И эта, представляешь, уже неделю за мной ходит. Она в окно увидела, что ты в техничке ушел в сторону аэродрома, так полчаса стояла меня ждала в коридоре. Сначала сказала, что по приказу начальника гарнизона нужно ознакомить меня с внутренними документами, а когда зашла в кабинет, сама дверь закрыла и сказала, что влюбилась в меня с первого взгляда и хочет прямо сейчас. Я пытался ее образумить, говорил, что у нее муж красавец, что я для нее старый, а она ни в какую. Хочу и все. Ну, сам понимаешь, в такой ситуации я не мог оскорбить женщину отказом.

— Ну, конечно, Женя, ты о-очень благородно поступил по отношению к даме, — засмеялся Игорь.