Вождь и призрак

— Но у меня есть и неприятная новость, — поколебавшись, произнес Влатко.

— Какая? — вскинулся Хелич. — Ты же знаешь, я люблю, когда мне сразу докладывают о возникающих трудностях.

— Но мы ничего не можем тут поделать.

— Да скажи ты, ради Бога, что случилось?

— На платформе в Мариборе я видел Пако. Она садилась в поезд. Мне показалось, что с ней был какой-то мужчина…

— Садилась в поезд, который мы поджидаем? Ты думаешь, с ней англичанин?.. Тот, за кого мы должны получить оружие?

— Вероятно, да. Я не мог предупредить ее… рисковать было нельзя.

— Да-да, конечно! Пусть испытает судьбу… — Хелич тоже вдруг замялся в нерешительности. А с ним это бывало ой как редко!

— В каком вагоне она едет? — наконец спросил он.

— Там, где опаснее всего: в головном вагоне. А на крыше топки сидит пулеметчик.

Хелич молчал, предаваясь горестным размышлениям. Пако была его лучшей связной. Она могла отправиться и отправлялась в такое пекло, куда любой мужчина побоялся бы сунуться. Господи, да она только что пробралась со своими людьми в Третий рейх и вернулась целой и невредимой!

— Пако родилась в сорочке, — небрежно молвил Хелич.

— Ты тешишь себя иллюзиями, пытаясь заглушить угрызения совести…

— Да пошел ты знаешь куда? Операция уже подготовлена! — завопил Хелич в порыве бессильного отчаяния.

Ну почему Влатко в самый последний момент преподнес ему этот сюрприз? Лучше бы он ничего не знал до самого конца!

«Да, лучше… но только для меня», — тут же подумал он. Хелич всегда старался быть с собой честным.

— Спустись вниз и скажи ребятам, которые будут заниматься паровозом и топкой, чтобы они больше полагались на автоматы, а гранатами пользовались в последнюю очередь…

— Слишком поздно. Поезд уже идет.

Пако сидела в углу рядом с коридором, лицом к паровозу. Когда поезд пополз вверх по крутому откосу, она закрыла глаза и положила голову Линдсею на плечо. И ему вдруг стало так уютно!

Это было его единственным утешением. В купе битком набились крестьяне, большинство из них сейчас спали. Свободного места не было совершенно: не проход, а лес ног. Линдсей подумал, что в случае чего они с Пако окажутся в выигрышном положении — рядом с дверью.

Он осторожно отогнул манжет, чтобы не разбудить Пако, и посмотрел на часы. Три часа ночи… вернее, десять минут четвертого. В три часа он должен был ее разбудить. Они договорились, что один из них обязательно будет бодрствовать. Линдсей решил дать Пако еще поспать.

— Мошенничаешь, милый? — пробормотала она. — Я видела, сколько времени…

— Спи-спи, я еще свежий как огурчик.

— Лжец, милый лжец. — Пако подавила зевоту. — А где мы? Почему едем так медленно?

— Насколько я понимаю, мы ползем по какому-то ущелью…

— Значит, следующая остановка Зидани Мост, а потом Загреб…

— Ну, раз ты говоришь…

— Линдсей, на тебе так удобно спать…

— Ага, теперь ты так заговорила? Как раз когда мы остались «наедине»…

Пако еще теснее прижалась к нему и поглядела на него сквозь полуопущенные ресницы.

— Линдсей, я, пожалуй, приму твое предложение и посплю еще немножко. Знаешь, что? Ты на меня разлагающе влияешь. Но мне это нравится…

Пако говорила тихо-тихо, чтобы никто не мог разобрать имени Линдсея. Она закрыла глаза, но тут же снова открыла их, потому что Линдсей замер и напрягся. Нежное бормотанье сменилось тревожным шепотом.

— Что случилось?

— Да бред какой-то! Мне показалось, что на рельсах кто-то стоит.

Атака началась, когда один из парней Хелича запрыгнул на подножку предпоследнего вагона; поезд тогда еле полз. Добравшись до конца вагона, парень вытащил из-за пояса гранату, выдернул чеку, положил гранату на вагонную сцепку и спрыгнул вниз. Раздался глухой взрыв. Сцепка разорвалась, и почтовый вагон помчался вниз по склону. Второй человек, стоявший в хвосте поезда, дважды зажег и погасил фонарь, подавая сигнал отряду, который должен был заниматься паровозом и топкой.

Командир эсэсовцев, сидевший в почтовом вагоне, сделал все, что было в его силах: отодвинул дверь и выглянул, собираясь посмотреть, что происходит. И тут же затарахтели автоматы, и в вагон влетело целых пять гранат. Вагон, стремительно несшийся по рельсам, вздрогнул от взрывов.

Налетев на большое бревно, лежавшее на рельсах, вагон подскочил, словно намереваясь преодолеть препятствие, но слетел с рельсов и перевернулся на бок. Взметнулись языки пламени, и начался пожар. В живых не осталось никого.

Человек, стоявший в голове поезда, опять просигналил фонарем, объявляя начало второго этапа операции. Немецкий солдат, скорчившийся за пулеметом, увидел неясные тени, маячившие в темноте. Он нажал на гашетку, не подозревая о том, что в нескольких дюймах от него на крышу топки упала граната.

Пулемет затарахтел. Граната разорвалась с громким треском. Немца и его оружие подбросило кверху, и бедняга упал на рельсы. На подножки паровоза с обеих сторон запрыгнули темные фигуры. В ход пошли ножи, которыми партизаны орудовали умело и без промаха, так что оба немца, сидевшие в кабине паровоза, не успели выстрелить. Атака заняла меньше полутора минут.

— Надо выбираться отсюда.

Линдсей схватил с полки оба саквояжа, а Пако распахнула дверь. Она взяла у него свой саквояж и нащупала ногой подножку. Главное сейчас не оступиться! Пако спрыгнула на рельсы, через секунду к ней присоединился и Линдсей.

Сумятица… Хаос… Крики людей, которые в панике мечутся, пытаясь покинуть поезд. Двери с грохотом открываются, хлопая о стенки вагонов. Женщины вопят.

Однако кошмар только начинался…

— Надо бежать отсюда! — Это голос Линдсея.

— Да это же партизаны! — Голос Пако.

— Быстрее карабкайся по склону! — Опять голос Линдсея…

Он схватил ее за руку и потащил вверх по горной круче, усеянной валунами. Неожиданно темноту прорезал луч прожектора, который зажгли в одном из средних вагонов. Свет помогал Пако и Линдсею карабкаться по большим валунам все выше и выше. Прожектор выхватил из тьмы группу партизан. Затарахтели автоматы… СТРЕЛЯЛИ ИЗ ПОЕЗДА!

— Среди пассажиров немцы! — ахнула Пако.

Автоматные очереди полоснули по партизанам, освещенным мощным прожектором. Скосив глаза, Линдсей увидел, как партизаны падают, словно подкошенные, летят кувырком вниз по склону и застывают в нелепых позах.

— Выше, давай выше! — велел Линдсей и поволок Пако дальше, заметив, что она заколебалась.

Возмездие было неумолимым, безжалостным. Партизаны забросали прожектор гранатами, часть гранат попала в гущу пассажиров, теснившихся у подножия горы. Вперемежку с грохотом гранат и тарахтеньем автоматов раздавались вопли раненых, перепуганных мирных граждан.

Не считаясь с тем, что вокруг были югославы, партизаны продолжали стрелять, сражаясь с немцами. Это была настоящая кровавая бойня. Испуганные пассажиры, толкаясь, кинулись бежать, но побежали не в ту сторону, стараясь держаться на свету. Линдсей увидел, как еще несколько гранат мелькнуло в снопе света и, приземлившись, разорвалось в самой гуще людей.

— Да вырубите вы этот проклятый прожектор, дегенераты! — гаркнул Линдсей, обращаясь к невидимым партизанам на верху горы.

— Им нужно перебить всех немцев, — еле слышно выдохнула Пако.

Внезапно наступила тишина, словно командир, притаившийся в темноте, приказал прекратить огонь. Затем раздалось три ружейных выстрела. Линдсей услышал в зловещей тишине звон разбивающегося стекла. Свет померк, а в следующий миг и вовсе погас.

— Слава Богу! — Линдсей был в ужасе. — И это, по-твоему, война? Может, это четники орудуют?

Они остановились, не добежав одной трети до вершины, их ноги так болели, что Пако и Линдсей были не в силах сделать ни шагу. Однако, как ни странно, оба до сих пор держали свои саквояжи. Линдсей решил остановиться, потому что большие валуны, располагавшиеся полукругом, служили им неплохим прикрытием.