Одиссея Талбота

– Энн… не… погибла… Ты бы не… допустил этого… Ты бы… похитил ее…

– Да, мы пытались сделать это. Но она погибла. Самоубийство. Плохая работа. Исполнители отправятся в Сибирь.

– Это… тебя надо… в Сибирь.

– Заткнись, Ник! Другая возможная причина – использование Центральным разведывательным управлением своих агентурных методов. Кстати, в настоящее время, благодаря твоему личному кодовому сигналу, мой компьютер просматривает файлы Лэнгли на предмет поиска в них каких-либо данных или фамилий, способных послужить доказательством наличия в ЦРУ подозрений относительно операции «Удар». Компьютер найдет что-нибудь в этих файлах?

– Да… Там много… Много всего о тебе… – с хрипом выдавил из себя Уэст.

– Да, мой друг. Я с интересом ищу и это. Если мои поиски увенчаются успехом, я вскорости позволю себе весьма продолжительный отпуск.

– Ты… как я… Ты слишком много знаешь… У тебя нет друзей… Тебе негде спрятаться.

Торп рассмеялся:

– Ну, на худой конец, у меня всегда есть в запасе Китай. Однако вернемся к нашим делам. Еще одна причина для беспокойства у русских – возня организации ветеранов, сгруппировавшихся вокруг О'Брайена. Эти ребята что-то нащупали. Их пытались навести на арабский след, подбросить им идею о том, что некие арабские террористы планируют уничтожить Уолл-стрит с помощью небольшого атомного взрыва. Неплохая задумка, хотя и не слишком оригинальная. – Торп потянулся. – Ты знаешь, у меня, как и у тебя, что-то побаливают мышцы. Да. Так вот, Ник. Я не думаю, что О'Брайен и его люди купились на эту идею. Вряд ли ее восприняли всерьез и в моей конторе. Что же касается русских, то ты, наверное, слышал, что исторически они очень любят число «три» – Святая Троица, тройка лошадей, революционная тройка, и так далее.

Уэст пристально смотрел на Торпа. Он старался отогнать физическую боль и привести свои мысли в порядок. Так же как Торп недооценивал его из-за его физической слабости, он, Уэст, видимо, недооценивал способности физически сильного Торпа к логическому анализу.

– Так вот, Николас. – Торп хрустнул костяшками пальцев и посмотрел вниз на Уэста. – Русские разработали три независимых друг от друга плана по уничтожению или, по крайней мере, обескровливанию Америки. Первый – это ядерный удар по финансовому сердцу страны. Второй – получение единовременного доступа ко всем американским компьютерам – и гражданским, и военным – с целью разрушения их банков памяти, порчи или перекачки всей содержащейся в них информации. – Торп задумчиво потер подбородок и продолжал: – Но мы с тобой, Ник, нащупали и третий план, который, как я полагаю, является наиболее реальным. Два первых же, в силу разных, в том числе и субъективных, причин, кажутся раскрывшим их людям вполне вероятными, и вот все силы западных разведывательных служб, включая меня и тебя, Ник, включая глубоко закрытые организации вроде фирмы О'Брайена, бросаются на вскрытие деталей этих двух планов, но О'Брайен оказывается прозорливее. Он приходит к мысли, что существует некий третий план. Он начинает разрабатывать эту версию. Он добывает сведения о том, что русские пытаются получить доступ к некоторым новейшим западным образцам электронного оборудования. Он предупреждает об этом администрацию, но информация о предупреждении каким-то образом поступает к русским. И вот все мы оказываемся в некоем лабиринте. Советы пытаются выяснить, что реально знают об их планах Штаты. Соединенные Штаты пытаются просчитать возможные варианты и направления удара: будет ли он нанесен в лицо, солнечное сплетение или в пах. Или не будет нанесен вовсе. – Торп вновь посмотрел вниз на Уэста. – Когда все это будет позади, Ник, мы узнаем: кто, как и где? Мы уже знаем когда – четвертого июля. Мы уже знаем почему – потому что история привела нас к политическому дарвинизму. В нынешнем мире остались только две страны, заслуживающие быть отнесенными к числу сильных социально-политических особей. По закону естественного отбора выжить должна только одна из них, действительно сильнейшая…

Уэст сделал глубокий вдох:

– Ты… сумасшедший… Неужели ты веришь в это?.. Почему кто-то должен добиваться доминирования за счет уничтожения целой страны и народа?

Торп закурил и с наслаждением затянулся.

– Ты этого никогда не поймешь. Ладно, пойдем дальше. В общем, для Москвы важнейшей является сейчас эта проблема «Талбота». – Он нагнулся и поднял с пола кожаный саквояж. – Это было у полковника Карбури. – Торп перевернул саквояж и высыпал его содержимое на Уэста. – Дневник майора Кимберли и его письма покойной Энн Кимберли. Мистер О'Брайен и его люди сочли бы этот дневник весьма полезным для поисков «Талбота». Ведь он, в конце концов, был одним из них. Или, точнее, трое из них были «Талботом». Да-да, именно так. Ведь Генри Кимберли, как и ты, предполагал, что в наших высших сферах у русских имеется не один, а три источника. Мы почитаем с тобой дневник и постараемся понять и подкрепить те заключения, которые делает в нем Генри Кимберли.

– Иди ты к черту, – простонал Уэст.

Как ни в чем не бывало, Торп продолжал:

– Судя по всему, Кимберли хорошо знал этих троих предателей, но он нигде не упоминает их имена. Он обозначает их только кличками «Талбот-1», «Талбот-2» и «Талбот-3». Совсем как какой-нибудь древний иудейский священник, который не имел права открыто упоминать имя Господне ни устно, ни письменно.

Питер взял дневник с груди Уэста, открыл его и начал читать с первой фразы:

Торп поднял глаза на Уэста:

– Я думаю. Ник, что, если бы этот дневник попал в руки О'Брайена или в ЦРУ, он вызвал бы такие массированные следственные мероприятия, которые в результате вывели бы на след «Талбота», но в данном случае Господь оказался на стороне атеистов, и это послание из могилы не достигло своего адресата. – Питер посмотрел на стрелки приборов. – Ты следил за моей мыслью?

– Да.

– Мог ли мой отец, Джеймс Аллертон, быть тем самым «близким другом»?

– Да.

– У тебя есть какие-нибудь идеи насчет двух других? Живы ли оба или кто-то один из них?

– Тот, кого Кимберли определяет как ответственного сотрудника контрразведки УСС.

– А тот, про которого он пишет, как про будущего политического деятеля?

– Не знаю… У меня о нем не было информации.

– Так каково же имя того ответственного лица из контрразведки?

– Я не знаю точно… Я видел несколько имен тех людей, которые подходят под описание, данное Кимберли.

– Назови эти имена.

– Хорошо, но после поощрения, – проговорил Уэст.

– А-а, ты хочешь, чтобы я дал тебе твою трубку, – рассмеялся Торп.

– Да.

Торп взял трубку Николаса, лежавшую на столике с инструментами, и плотно набил ее табаком. Он сунул мундштук в рот Уэсту и поднес к трубке зажигалку.

Николас глубоко затянулся.

– Ну, как вкус табака, приятель? – с издевкой спросил Торп. – Это, конечно, не твой отравленный. Я его подменил, это настоящий табак, так что не удивляйся, что не умираешь. Я не допущу этого.

Уэст сощурившись смотрел на Торпа, все еще затягиваясь трубкой.

– Ты пытался меня обмануть, ты, хитрый ублюдок, – продолжал Торп. – Ведь я же спрашивал тебя насчет яда.

Уэст неожиданно сильно закусил мундштук трубки, крепко зажав его в зубах. Торп выдернул трубку у Николаса изо рта.

– Нет, нет, Ник, мундштук я тоже сменил. Ты думаешь, я такой же идиот, как и ты? Учти, я всегда на шаг впереди тебя. Отныне ты лишаешься привилегии курить.