Шпион жизни (СИ)

 – Вы правы – в этом, действительно, нет ничего сложного! Поэтому мы решили направить вас в ближайшее время в столицу, снабдив подходящей компактной, но вполне надежной и удобной в обращении камерой. Снимайте все, что сочтете нужным. Думаю, вы сами поймете, что может нас заинтересовать!

 Он немного помолчал и добавил весьма двусмысленную, как тогда показалось Виктору, фразу:

 – И не только нас...

 Вернувшись в свою квартиру на Пласа де Армас, Морьентес долго сидел на кухне, раскладывая по столу кусочки бумаги, словно надеясь, что они подскажут ему решение предложенных Лукасом головоломок. "Зачем им нужен генерал и его мифическая армия? Неужели кто-нибудь поверит в этот бред? А если поверит, то, что за этим может последовать?"  Виктор тщетно пытался понять затеянную грингос хитроумную комбинацию. Уже под утро, устав от бесплодных попыток, он отправился спать, но, спустя всего три часа, неожиданный звонок Лукаса разбудил его.

 – Мистер Морьентес? Надеюсь, я вас не разбудил? Впрочем, дело весьма срочное, так что уж потерпите! Компания считает необходимым немедленно командировать вас в столицу. Да, прямо сегодня... Нет, на автомобиле не стоит! Почти три тысячи миль по пустыне – вы в своем уме?! Я повторяю, дело весьма срочное! Так что выясняйте в аэропорту, когда ближайший рейс и отправляйтесь. Да, чуть не забыл… Перед отъездом зайдите ко мне в офис – я дам вам кинокамеру и покажу, как с ней обращаться, а заодно укажу, кому передать отснятый материал. Все, жду вас у себя через час!

 Все попытки хоть как-то прояснить причины такой срочности, а главное – цель этой внезапной командировки ни к чему не привели, и Виктор, опасаясь вызвать подозрения чрезмерными расспросами, решил попробовать связаться с Центром, используя каналы армейской разведки в столице. Перед отъездом он решил предупредить о своей командировке сеньора Гарсеса, и, как ни странно, именно он подсказал Морьентесу разгадку таинственной повстанческой армии.

 – Вы смотрели утренние новости? – глотая от волнения слова, спросил он по телефону Виктора.

 – Нет, я был как раз занят! А что случилось?

 – Выступал сам генерал! К нему допустили журналистов и первое, о чем они спросили… Впрочем, я сейчас зачитаю вам вопрос, я записал его…

 В трубке послышалось шуршание листков бумаги, затем вновь донесся голос сеньора Гарсеса:

 – Вот, послушайте – "Московское радио сообщило, что вы во главе армейской бригады движетесь к столице. Как вы можете прокомментировать эту информацию?"

 – Спасибо, дон Алехандро, я понял, можете не продолжать! – Виктор осторожно положил трубку.

 Теперь для него стала окончательно понятна затеянная коллегами Лукаса игра. С одной стороны – серьезные экономические просчеты, допущенные правительством и президентом, и энергично провоцируемые финансовым давлением извне. Экономические трудности подогревались и прямыми актами саботажа, а то и диверсий. С другой – пресловутая "добровольческая армия", которая должна была защитить президента и народную демократию, а на поверку оказалась самой обыкновенной "уткой". В такой ситуации у противников власти, да еще и при огромной финансовой и военной поддержке со стороны, появлялись новые весомые козыри, тогда как ее защитники оказывались полностью деморализованными. Игра, фактически, была уже проиграна. Единственное, что ему оставалось – постараться предупредить о готовящейся провокации Центр…

 – Надеюсь, хотя бы съездить сменить одежду я могу? – входя в кабинет Лукаса, с порога заявил Виктор, – Не появлюсь же я в таком виде в столице!

 Лукас недовольно покосился на молодого "щеголя":

 – Давно могли бы перевезти свои тряпки сюда! Ну, и сколько времени вам для этого нужно?

 – О чем вы говорите, какое время? – поспешил успокоить его Виктор, – Здесь до границы всего километров 15, и там до Арекипы еще с полсотни! На машине за два часа успею и съездить, и вернуться, а самолет – только вечером!

 Морьентес держался уверенно и настойчиво. Он хорошо понимал, что единственный надежный канал передачи оставался за границей. Рассчитывать на радистов из армейской разведки в столице он не мог – скорее всего, их станция либо уже была ликвидирована, либо будет ликвидирована в ближайшие дни, если не часы…

 В столицу он прилетел вечером, однако, несмотря на позднее время, в городе было неспокойно. По улицам ходили группы возбужденных людей, выкрикивавших антиправительственные лозунги, разъезжали бронетранспортеры неизвестно кем управляемых и направляемых вооруженных сил, на перекрестках стояли вооруженные патрули.

 Остановившись в одной из центральных гостиниц, он спустился в холл и с находившегося там телефона-автомата попытался позвонить по полученному еще в Москве номеру, предназначенному для экстренной связи. Впрочем, как он и ожидал, никто не ответил. Тогда он вернулся в свой номер, устроился на стуле у окна, достал кинокамеру и, закрепив ее на портативном штативе, приготовился снимать. Шум, между тем нарастал, а число находившихся на улице людей все увеличивалось. Постепенно группы организовывались в колонны, направлявшиеся в сторону президентского дворца. У многих стали появляться в руках зажженные факелы..."

ГЛАВА 4

 "…из Кельна поездом добрался до Таллина, где пересел на самолет и вскоре уже вылетел в Ленинград. В Пулково его никто не встречал. Да, собственно, никто и не должен был встречать, поскольку не только о его прибытии, но и вообще о его существовании знали всего три человека. Из аэропорта на рейсовом автобусе он доехал до метро, спустился вниз и через одну остановку вышел. Здесь еще год назад он снял небольшую комнатку в коммуналке. Соседи – старый больной еврей со своей женой – жили уединенно и замкнуто, мало интересуясь редко появлявшимся в квартире молодым человеком. Для них он был обычным госслужащим из Москвы, изредка приезжавшим сюда в командировку.

 Он быстро прошел в свою комнату и первым делом привел в порядок свою внешность. Краска с волос была легко смыта, и вскоре из зеркала на него снова глядел Алексей Захаров, младший научный сотрудник одного из московских НИИ.

 Он вышел из своей комнаты и осторожно постучал к соседям:

 – Иосиф Моисеевич! К вам можно?

 За дверью послышался надрывный кашель – старик еще в блокаду подхватил туберкулез, от которого уже так и не смог избавиться – затем хриплый голос произнес:

 – Мира, открой дверь! Кажется, Алеша приехал!

 Алексей услышал шаркающие шаги, затем послышался негромкий женский голос. 

 – Это вы, Лешенька? – спросила она, по привычке не отворяя дверь сразу.

 – Я, Мира Абрамовна! – ответил Захаров.

 Дверь отворилась, и на пороге, приветливо улыбаясь, появилась маленькая сухонькая старушка:

 – Ой, как же давно вы у нас не появлялись! Мы же, просто-таки, совсем соскучились! Заходите, я вас сейчас угощу чаем и булочками. Вы знаете, Иосиф совсем не хочет кушать мои булочки! Говорит, купи лучше в магазине печенье! А зачем, я вас спрашиваю, покупать в магазине печенье, если я сама могу испечь свежие булочки? Вот вы, Алеша, любите свежие булочки?

 Захаров с улыбкой слушал соскучившуюся по общению Миру Абрамовну, рассеянно кивая ей в ответ головой:

 – Конечно, конечно... Извините, ради бога, но я сейчас очень спешу! Я, собственно, только на минутку. Мне вечером уже нужно возвращаться домой, в Москву…