Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 (ЛП)

Однако энтузиазм М. по поводу написания Флемингом очередной книги о Бонде не оправдал себя. За последнее время в жизни 007 действительно не произошло ничего такого, что могло бы послужить сюжетом для интересной книги.

Вскоре Бонд узнал тревожную новость: у Флеминга случился сердечный приступ. Бросив все дела, он поехал его навестить.

К моменту его приезда Флеминг уже выглядел бодрее, и даже пошутил по поводу высокого рейтинга своей книги у президента Соединённых Штатов. По поводу отсутствия подходящего сюжета для нового романа он не расстроился — скорее испытал облегчение. Однако Уркхарт был более настойчивым. Он полетел в Канаду, где узнал о девушке по имени Вивьен Мишель. Бонд не упомянул о ней в своём отчёте, поскольку приключение с ней не имело отношения к его заданию в Торонто. Он указал только, что разобрался с двумя гангстерами в мини-отеле, в котором остановился, и передал это дело местной полиции. Однако Уркхарт узнал, что девушка осталась так впечатлена происшедшим, что непременно хочет об этом написать (литературный талант она в себе чувствует). Так появился роман «Шпион, который меня любил». Бонд говорит, что эту книгу он недолюбливает особо. И виною всему считает Уркхарта, который вовлёк Флеминга в издание этого «недоразумения».

Конечно, Бонда можно понять. Роман о

шп

ионе превратился в интимные откровения одинокой женщины. Особенно ужасным Бонд находит «правдивое описание» той страстной ночи, которую он провёл с ней. Когда он пожаловался обо всём этом М., тот ответил, что это не заслуживает обсуждения. И противодействовать выходу романа Бонд не мог: хитроумный Уркхарт не показывал ему текст до самого последнего момента.

В июле М. вышел в отпуск. Однако после возвращения на работу спокойнее он не стал — скорее наоборот. Даже невозмутимая Манипенни нашла его невозможным. Видя, насколько она этим расстроена, Бонд пригласил её на ужин в ресторан. Она с благодарностью приняла приглашение, и за порцией спагетти рассказала ему, что её волнует. «Я не знаю, что с ним происходит, Джеймс, — сказала она. — Но он никогда раньше таким не был». «Стал более нервным?» «Не то слово. Наорал на меня ни за что. И спихнул бумаги со стола с такой злобой, что я тут же выскочила из кабинета». «Выдержанный старый моряк так легко вышел из себя? — подумал Бонд. — Что-то тут не то». Одновременно с этим он трудом сдержал улыбку — горделивая мисс Манипенни так легко сдалась и ушла в отступление… «Может, у него начался климакс?» — вопросил он. «Климакс у него уже давно, Джеймс, — ответила Пенни. — Тут что-то другое. И перемены произошли именно

после

отпуска». «Где же он отдыхал?» «На греческом острове Спиреллос. Но он наказал мне никому не говорить об этом». «Это немного отличается от его обычного времяпровождения на рыбалке в Гемпшире». «А может, он влюбился?» — спросила Манипенни с нежностью. «Может и влюбился, — ответил Бонд. — Знаешь, пожалуй, мы всем так и скажем».

Идея о том, что начальник Секретной службы влюбился, прижилась в отделе. Начальника понимали и ему сочувствовали. Однако вскоре Бонд узнал, что М. сильно напился в «Блейдзе», а на второй день Бонду позвонил его друг из Министерства обороны и спросил, что это такое происходит с их боссом. «А что происходит с на

ши

м боссом?» — переспросил Бонд. «Вышел из себя на заседании Объединённого комитета начальников штабов. Речь шла о возможной подрывной деятельности внутри Секретной службы. Ваш шеф вспылил не на шутку. Меня попросили. в общем, Джеймс, ты не мог бы приглядеть за ним? Узнать, что с ним стряслось». «Но вы ведь сами его так долго продвигали на эту должность», — мягко заметил Бонд. «Да, это верно. И именно поэтому мы не можем допустить, чтобы с ним что-то пошло не так. Нельзя позволить, чтобы этот человек сломался».

М. может сломаться! Идея казалась Бонду невероятной. И всё же, чем больше он думал о ней, тем более реальной она ему представлялась. И что теперь делать? М. — не тот человек, которого можно пригласить на коктейль и поговорить с ним на эту тему. Он строг, и так легко о своей личной жизни не расскажет. А ведь Бонд толком-то и не знал, какая она у него — эта личная жизнь. В свой дом в Виндзоре шеф практически никого не приглашал, ничего не было известно и о его возможных друзьях. После того как старый чёрный «Роллс-ройс» М. отъезжал от Реджентс-парка в конце рабочего дня, жизнь шефа словно прерывалась — до следующего утра. Да и по большому счёту, Бонд

не хотел

интересоваться личной жизнью своего начальника.

Вскоре из госпиталя выписался Билл Таннер, и, обсудив сложившуюся ситуацию, они с Бондом пришли к выводу, что нужно что-то делать. Но как? Как организовать наблюдение за собственным начальником?

Следующим утром в столовой штаб-квартиры Бонд переговорил со старшиной Хэммондом — слугой М. Тот был предан своему хозяину, и поэтому Бонд не удивился, когда в ответ на его вопрос на румяном лице Хэммонда нарисовалось подозрение.

— Всё ли в порядке с сэром Майлзом? — переспросил тот. — Я бы сказал, что у него есть свои взлёты и падения — как и у каждого из нас.

— Это так, но в последнее время мы замечаем в нём такое падение, какого раньше у него никогда не было.

— Не могу знать, коммандер. Это не моё дело.

На большее Бонд и не рассчитывал.

— В общем, если заметите что-нибудь подозрительное, — завершил он, — обязательно свяжитесь со мной или с начальником штаба.

А вечером Бонд позвонил сэру Джеймсу Мэлони.

— Проблемы с М.? — удивлённо спросил тот. — Ничего об этом не слышал. И искренне надеюсь, что это не так. Я не хотел бы видеть этого человека в качестве своего пациента, даже если бы мне заплатили за это удесятерённый гонорар.

Тем временем обстановка накалялась. Попытки Билла Таннера выяснить, что происходит с их шефом, не увенчались успехом, Манипенни просила о том, чтобы М. перевели на работу куда-нибудь в другое место, а из Министерства обороны вновь раздался тревожный телефонный звонок. И поэтому, когда в один из вечеров Бонду домой позвонил старшина Хэммонд, он испытал нечто вроде облегчения.

На следующее утро они встретились в кафе в Виндзоре — он, Хэммонд и жена Хэммонда — маленькая решительная женщина.

— Всё, что мы вам расскажем, коммандер Бонд, не должно дойти до ушей сэра Майлза, — начала она.

— Можете на это рассчитывать, — серьёзно ответил Бонд.

— Он просто сам не свой, — продолжила женщина. — У него пропал аппетит, и с нами он очень груб.

— Понимаю, — сочувственно сказал Бонд.

— Всегда вставал рано — он ведь «жаворонок», а сейчас — встаёт поздно, пропускает завтрак. В общем, нам кажется, что его шантажируют.

— Шантажируют?

— Да, коммандер, — женщина понизила голос. — Уже дважды сэру Майлзу звонит человек с иностранным акцентом.

— Какой именно акцент?

— Просто иностранный. Нехороший, в общем. И после этих звонок сэр Майлз начинает нервничать.

Ни Бонд, ни Таннер не могли даже подумать, что к М. может быть применён шантаж, однако полностью такой вариант не исключался.

— В конце концов, он тоже человек, — сказал Таннер. — И он холост. Что если его соблазнила какая-нибудь распутная женщина?

— По политическим соображениям?

— Почему бы и нет? Думаешь, враг не заплатил бы за серию компрометирующих фотографий с лицом шефа британской Сикрет сервис?!

— У меня уже такое было, — согласился Бонд.

Итак, Билл и Джеймс оказались в довольно затруднительном положении. Теоретически они должны были сообщить о своих подозрениях главе службы безопасности, однако оба понимали, чем это для них может обернуться. Если выяснится, что их подозрения необоснованны, возникнет скандал. Пока не будут собраны необходимые доказательства — нечего и думать об этом. Но для сбора доказательств необходимо провести собственное расследование, а оно также может оказаться опасным. Ведь если что-то пойдёт не так, их обвинят в превышении полномочий. И тогда Таннер сказал: «Была — не была. В любом случае этот процесс нужно остановить». И взял на прослушивание домашний телефон М.