Здесь песок чище

— Тебе грешно жаловаться на недостаток денег, Насарио. У тебя же много друзей в Майами. Можешь поехать в богатый район Альтон Рид и там наверняка встретишься со многими именитыми кубинцами, буквально начиненными деньгами. Попроси кого-нибудь, чтобы помогли тебе. Прио, например.

Насарио повернулся спиной. Ему не понравились эти злобные намеки, а потом, он не привык принимать людей на пороге своего дома.

— Входите.

Бельо вошел первым и уселся рядом с игрушечной пушкой, служившей украшением квартиры. Ему казалось, что война и Насарио — это понятия весьма совместимые. Показывая на пушку, он спросил прибывшего с ним Чино:

— Как тебе нравится оружие в доме нашего шефа?

— Хорошее, — ответил Чино, сохраняя шутливый тон. — Почему бы нам не взять эту пушку на катер?

— Вначале нужно спросить у Сильвио, — съязвил Бельо, — а то, чего доброго, подумает, что это слишком опасное оружие.

Однако Андрес Насарио не намерен был шутить. Он уселся напротив, скрестил руки на животе и посмотрел на них сверху вниз, взгляд его как бы говорил: "Ну, перейдем к делу, не знаю, зачем вы здесь, но уверен, что этот визит неспроста, да и шутливый намек на Сильвио тоже не является случайным…"

Первым к делу перешел Бельо. Он был "шефом безопасности" в "Альфе". Именно по этой причине он считал, что должен знать каждого как свои пять пальцев, и сейчас был уверен, что и у Насарио уже есть какая-нибудь предварительная информация.

— Ты догадываешься, о ком и о чем я зашел рассказать тебе? — сказал он ему.

— Знаю о чем. Я всегда в курсе всех событий. Ты пришел, чтобы рассказать о Сильвио Мора.

— Не говори только, что ты опередил нас!

— Нет, мы уже давно с ним не говорили, — соврал Насарио.

Только прошлым вечером Сильвио был у него, сидел на том же самом месте, где сидит Бельо, и, жалуясь именно на него, просил у шефа поддержки, чтобы он и дальше мог выполнять свои обязанности. "Только вам одному, — сказал он тогда, — я считаю обязательным докладывать о своих действиях". Насарио колебался. Он посоветовал Мора укрепить свои позиции внутри "Альфы".

— В конце концов, речь шла не только о "военной группе" с ее специфическими задачами, — продолжал Насарио.

— Тем лучше, если ты знаешь, о чем речь. Все довольно просто. Он, я и Чино уже спорили между собой, пытаясь прийти к единому мнению. Дело в том, что нам не хотелось бы действовать, основываясь на поверхностных выводах. Ведь можно наделать ошибок. Чино предложил, чтобы решающее слово осталось за тобой.

— А что, обстановка такая опасная?

— Очень опасная.

Насарио взглянул на Бельо. В его глазах застыло необычное выражение. Он начал понимать, что случай с Сильвио Мора вышел за рамки обычного слуха, который распространяется повсюду. Однако он сделал вид, что не придает этому особого значения.

— Не злоупотребляйте определениями "опасная", "очень опасная". Разве речь идет о предательстве? Об агенте кубинской контрразведки? Что здесь для нас может быть опасным?

— Если хочешь, давай забудем об определениях, — уступил Бельо, — но забудем до того момента, пока ты сам во всем не разберешься. Слова здесь не играют столь решающей роли. И не за этим мы сюда пришли. А вот факты — это совсем другое дело.

— Ну хорошо, рассказывайте наконец.

Андрес Насарио нервным жестом поправлял кубинский флажок, стоявший на столе, и ждал, пока Бельо начнет свой рассказ.

— Ты знаешь, я был его лучшим другом. Об этом все знают. Мы всегда были вместе, во всех делах часто я первым защищал его. — Марио Бельо встал и принялся ходить по комнате, подыскивая те необходимые слова, которые нужно было употребить, говоря о друге. — Я даже помогал ему в личном плане. Но это только одна сторона дела. Другая — это наш долг, он и привел нас сюда.

— Переходи к делу, — перебил его Насарио. — Не заставляй меня нервничать!

— Так вот, о деле. Меня очень беспокоит то, что ты веришь этому опасному человеку, стоящему во главе операций, которые мы планируем против Кубы. Мы доверяем ему, признаем его командиром. И все это для того, чтобы в самый ответственный момент он испугался и превратился в дерьмо. Ты понимаешь? Вот поэтому мы и пришли сюда. Ведь что получается? Сильвио позирует для прессы, делая всякие заявления, одевается как смелый боец коммандос, выкрикивает военные призывы, похваляется на каждом шагу, а когда ему говорят, что нужно выйти в море и высадиться на островок, он начинает искать различные предлоги, чтобы не пойти. И тогда Кастильо вполне справедливо заявляет: "Почему я должен подчиняться этой трусливой сволочи?" Все о нем такого мнения.

— Я не знаю ни подробностей того, о чем идет речь, ни тех аргументов, которыми вы располагаете. Однако хочу предупредить вас — будьте осторожны. Если мы потеряем единство — мы погибнем. Поэтому нам не следует сразу же принимать поспешных решений. Наша обязанность — хорошо проанализировать то, что нам известно. Человек подвержен слабостям. Это может быть ревность или зависть. Возможно, человек переживает какие-то трудности, а может, случилось так, что его не понимают и ошибаются в нем. Очень легко потерять друга, поверив кому-то на слово без всяких оснований.

— Мы все это понимаем, Насарио. Но нужно смотреть на вещи реально и не отгораживаться от возникшей проблемы.

— Какой проблемы?

— А той, что тот, кто не хочет видеть, хуже слепого.

— Да не в этом дело, Бельо, рассказывай мне, что случилось.

— Ты помнишь, что мы всегда говорили о людях, которые возглавляют военную деятельность? О тех, кто руководит операциями? Что говорил по этому поводу Уго? Что говорил ты? Они должны поступать, как Гуахиро Мендес, Менойо и другие. Нужно идти на Кубу. Даже Сильвио Мора сказал об этом!

— Да, Насарио, — добавил Уго Гаскон более умеренным тоном. — Почему бы не предъявить настоящих требований к Сильвио? Даже я, человек не слишком деятельный, большей частью занимаюсь финансовыми и административными делами, — я и то потребовал, чтобы меня включили в одну из операций. Иначе кто-нибудь скажет однажды: "А чем он занимается?" А вот Сильвио Мора ни разу не поднялся на борт судна.

— А что ты думаешь, Сантос?

— Если мы пришли вместе, значит, я думаю так же.

Андрес Насарио вздохнул с видом побежденного человека и откинулся в кресле:

— Ну хорошо. Думаю, что вы пришли ко мне, уже приняв решение, и уступать не собираетесь. Я знал кое-что, но, мне кажется, этого недостаточно, чтобы решать судьбу человека, выступающего на нашей стороне и верно служащего нам. Это слишком большая ответственность. А мне больше чем кому бы то ни было не пристало принимать поспешных решений. Каждый из нас имеет право на уважение.

— Это не наше мнение, — возразил Бельо, — факты против него. Мы тебе еще не все рассказали. Перед тем как прийти к тебе, мы решили последний раз проверить Сильвио. Организовали твоему "герою" поездку на остров Ангила. Обычную поездку, без боевых задач, и на словах он согласился. Однако, когда дошло до дела, он всячески старался увильнуть, используя для этого любой повод, и, наконец, однажды не пошел к тебе домой, а нам заявил: "Я с вами никуда не пойду". Это факт, а не какое-то там мнение. Понимаешь? Народ озлоблен. Ведь первый, кто всех агитирует во время тренировок, — это он. Там, в Эверглейдсе, он самый смелый, но куда девается его смелость, когда нужно действовать. А что, если он будет руководить нами?.. — Бельо понизил голос, уверенный в том, что шеф наконец-то понял его. — Вот, Насарио, это мы и хотели тебе сказать.

— Высказать легко, труднее принять решение.

— У Чино есть одна идея. Ты должен поговорить с ним и поставить Сильвио во главе группы для выполнения какой-либо задачи. Это будет обычный переход морем без всякого оперативного предназначения. Мы постараемся снести все его шутки и издевательства. И если, несмотря ни на что, он откажется, ты заставишь его сказать: "Я не пойду, поскольку очень боюсь". И все станет ясно.