Алтарь победы

Следом за ними в кабинет вошел торжествующий полковник Интизар Хаким. Солдаты, сопровождавшие ученых, вышли из кабинета. Эхидо показал гостям на кресла, стоявшие напротив стола, и сам уселся в кожаное кресло профессора. Полковник взял стул и устроился в углу, предпочитая не вмешиваться в разговор.

– Вы, очевидно, уже поняли, что здесь произошло, – начал Эхидо. – Ваша лаборатория в течение длительного времени разрабатывала исключительно опасное оружие с использованием ядерного синтеза и отработанного плутония. Все доказательства вашей вины находятся здесь. Не буду даже говорить вам об аморальности подобной работы. Меня интересует только один вопрос – где плоды вашей деятельности и куда их увезли?

Женщина взглянула на него. Затем молча поднялась и, не спрашивая разрешения, подошла к столу. Полковник чуть приподнялся, насторожившись. Она взяла пачку сигарет, лежавшую на столе, и взглянула на Эхидо. Тот покачал головой, у него не было зажигалки. Женщина посмотрела на полковника. Он достал зажигалку, подошел к ней и позволил ей прикурить. Кивнув в знак благодарности, она вернулась на свое место, захватив с собой пачку сигарет.

– Вы не ответили на мой вопрос, – терпеливо напомнил Эхидо.

– Что именно вы хотите? – спросила Сайед. – Еще раз рассказать нам, какие мы чудовища? Мы это знаем и без ваших нравственных укоров. Узнать о нашей работе более подробно? Я полагаю, что вы привезли сюда своих специалистов, которые быстро во всем разберутся. Ядерные технологии сейчас не настолько секретны, чтобы не понять, чем именно мы здесь занимались. Вы хотите знать, где наша продукция? Мы этого не знаем, ее вчера увезли отсюда.

– Сколько было контейнеров? – спросил Эхидо.

Женщина взглянула на Джабри. Тот усмехнулся, ничего не сказав. Она пожала плечами:

– Мы не обязаны вам что-то рассказывать. Если мы подозреваемые или обвиняемые, то вы должны обеспечить нам адвокатов, а для господина Джабри даже пригласить из Исламабада сотрудника германского посольства. Он – гражданин Германии.

– Посольство в такое позднее время закрыто, – улыбнулся Эхидо, – но мы обязательно учтем ваши пожелания.

– Не смейтесь, – вспыхнула профессор, – речь идет о самом страшном оружии, которое может уничтожить миллионы людей.

– И которое создали именно вы, – напомнил Эхидо.

– А ваши ученые не создают ничего подобного? Или ваши бомбы более чистые и красивые? Вся разница в том, что у ваших противников нет таких ракет-носителей, как у вас. И несоразмерные потенциалы. Несколько контейнеров – с одной стороны и тысячи ракет с ядерными боеголовками – с другой.

– Поэтому вы решили помогать проигрывающей стороне, – уточнил Эхидо. – Вы же известный ученый. Подумайте, на стороне каких сил вы сражаетесь.

– Не вижу принципиальной разницы между вами, – холодно парировала она.

– И вы, герр Джабри, тоже придерживаетесь подобного мнения? – спросил Эхидо. – Вы же вообще не мусульманин, а христианин. Те, кто платит вам за создание подобного оружия, ненавидят всех христиан. Как вы можете им помогать?

– А вы, очевидно, считаете себя образцовыми христианами? – усмехнулся Джабри. – Может, вы на самом деле епископ, а не офицер пакистанских спецслужб?

– Я не пакистанец. По отцу я боливиец, а по матери араб, как и вы.

– А по своему духу? – уточнил Джабри. – Какое у вас гражданство?

– Это не имеет отношения к нашей беседе.

– Это имеет отношение к нашей деятельности, – возразил Джабри, – и не нужно нас пугать. В лучшем случае нас попросят сделать еще несколько контейнеров, но уже для вооруженных сил Пакистана, которые так нуждаются в них для противостояния с Индией.

Эхидо взглянул на сидевшего в углу полковника Хакима. Тот понимающе усмехался. Кажется, Джабри знал, о чем говорил. Но он не знал, кому именно это говорит.

– Давайте прекратим бесполезный спор, – предложил Эхидо. – Меня интересуют пока только три вопроса. Сколько было контейнеров? Куда их увезли? Кто именно их увез? Все остальные вопросы потом.

– Вы должны понять, что мы вам ничего не скажем, – ответил торжествующий Джабри.

Профессор Гюльсум Сайед закончила курить и, поднявшись, потушила сигарету в пепельнице. Затем снова вернулась на свое место.

– Я повторю еще раз все три своих вопроса, – терпеливо сказал Эхидо, – а потом приглашу нашего врача, который прилетел с нами из Исламабада. Никто не будет вас мучить и пытать. Вам просто сделают укол. Очень безболезненный и легкий. И через полчаса вы будете рассказывать мне такие подробности собственной жизни, о которых боитесь признаваться даже самим себе. Вы же оба ученые и знаете, о чем я говорю. Подумайте, я бы не хотел прибегать к подобному способу допроса. Говорят, что эти уколы действуют на интеллект. А для нас очень важен ваш интеллект.

Джабри посмотрел на сидевшую рядом с ним женщину, пожал плечами.

– Не понимаю, что это вам даст, – сказал он, словно раздумывая.

– Это уже наши проблемы, – быстро ответил Эхидо. – Итак, я жду. Иначе мне придется пригласить нашего врача. Может, попробуем? Уверяю вас, что еще ни один человек в мире не сумел противостоять «сыворотке правды». Может, вы станете первыми, кто сумеет промолчать. Давайте попробуем.

– Не нужно пробовать, – сказал Джабри. Он был циник, а не герой. Его больше всего интересовали деньги, которые ему платили, а не те непонятные идеалы, за которые хотели умирать его соплеменники.

– Сколько было контейнеров? – спросил Эхидо.

– Два. Только два. У нас не хватало плутония для производства большего количества контейнеров.

Профессор Гюльсум Сайед фыркнула, не скрывая своего презрения, и отвернулась.

– Мне всегда не нравилось то, чем мы здесь занимались, – признался Джабри, – и я говорил об этом много раз. Но нам очень хорошо платили и говорили об общей солидарности всего арабского мира, о братстве мусульман. И хотя я христианин, но я араб и чувствовал зов крови, если хотите…

– Подкрепленный хорошим гонораром, – с насмешкой заметила профессор Гюльсум Сайед.

– Можно подумать, что вы отказались от своего гонорара, – цинично заметил Джабри. – Я честно сделал свою работу, получил деньги и готов помогать всем, кто хочет моего совета или помощи. Только давайте сразу договоримся: мы сотрудничаем с вами, я предоставляю вам всю информацию, а вы отпускаете меня обратно в Германию. В конце концов я всего лишь помогал соблюсти некий баланс между двумя мирами – христианско-иудейским и азиатско-мусульманским. Говорят, что Третья мировая война не началась только потому, что у обеих сторон было ядерное оружие, которое гарантировало взаимное уничтожение. И поэтому никто не решился применить его.

– Значит, вы занимались благородным делом? – не скрывая насмешки, спросил Эхидо.

– Я просто занимался своим делом, – ответил Джабри, – и ваша усмешка здесь совсем не к месту. Я думаю, что вы еще поблагодарите меня за то, что я делал. Ведь моя помощь понадобится и вашим лабораториям.

– Тогда отвечайте на два других вопроса и идите в другую комнату, чтобы подробно написать обо всем, – предложил Эхидо.

– На второй вопрос я, естественно, не могу ответить, мне никто не сообщал, куда увозят наши контейнеры. Полагаю, что вы должны мне верить.

– Кто это был?

– Вот это я как раз знаю, – улыбнулся Джабри. – Они приехали большой группой, но я знаю, кто у них был главный. Идрис аль-Исфахани собственной персоной. Именно он вчера был у нас, чтобы забрать наши контейнеры. Я слышал, как к нему обращались. И его заместитель Ибрагим. Обоих я видел в коридоре, когда они направлялись к руководителю нашей лаборатории. Но они меня не видели. У вас есть еще вопросы?

– Это правда? – спросил Эхидо, взглянув на женщину. Та демонстративно молчала.

– Идите в соседнюю комнату и напишите все, что вы сочете нужным, – предложил Эхидо. – Господин полковник вас проводит. – Он намеренно удалял отсюда всех, чтобы остаться наедине с профессором.

– У меня есть к вам вопрос, – приподнялся Джабри.