Агент особого назначения. Школа призраков

Ян внимательно наблюдал за профессором. Тот заговорил с Тюриным и Гжеляком. Жесты у профессора были плавные, он совсем не улыбался, у него было такое же неподвижное лицо, как у Вэя.

Сяо стоял вытянувшись, как солдат в присутствии командующего армией. Вэй тоже принял почтительную позу и все время улыбался. Очевидно, дядя хорошо встретил его, подумал Ян.

— Вот здесь интересные монастыри. Тут проходит дорога, по которой всегда шли паломники. А здесь сходятся границы Индии и Бирмы, — говорил, указывая на карту, профессор.

— В монастырях этого района можно найти много интересных манускриптов, — сказал Тюрин. — Я нашел в тибетском городке Лунгнаке несколько старинных рукописей, написанных на козьих шкурах, одна из них относится к седьмому веку. Трактат по логике. Об этом сочинении до сих пор никто не знал. Мой учитель, Борис Иванович Панкратов, будет в восторге.

— Ламы перепугались, — сказал Гжеляк, — когда увидали, что иностранный ученый, рассмотрев рукопись в увеличительное стекло, вдруг взвизгнул и стал приплясывать.

— Найти такую рукопись, — торжественно произнес профессор, — это все равно, что для зоолога обнаружить невиданное животное.

— Мы еще побываем в поселках народностей тибето-бирманской группы, — добавил Гжеляк. — Местные горцы мне чем-то напоминают жителей нашей Татранской Буковины и Белого Дунайца. А на днях я сфотографировал монастырь в горах, очень похожий на старинное зернохранилище в Плоцке…

— Судя по всему, в прежнем существовании товарищ Гжеляк был китайцем или тибетцем, — смеясь сказал Тюрин. — Он все время находит общее между Татрами и Синайскими горами.

Вэй подошел к Яну.

— Я рассказал дяде, как ты заступился за меня и что я всем,– Вэй поклонился,– обязан тебе… Узнал, что мать и сестра здоровы, все обстоит хорошо.

— Сказали ему о нашей поездке в горы?

— Дядя не особенно верит в «покетмена». Он ведь не специалист, ему трудно судить. Между прочим, его экспедиция пойдет по долинам, вдоль одного из притоков Брахмапутры. А мы, наверно, будем довольно близко от них. Кан говорил мне, что Трэси пошел от «Лотоса» к верховьям одного из притоков Иравади…

— Дядя вам рассказал о маршруте своей экспедиции? — спросил Ян. — Это же секрет.

— Да… Но он взял с меня слово, что я буду молчать об этом. Надо проститься с ним.

Он направился к сидящим у колодца. Сяо разговаривал с погонщиками около автобуса.

— Какое впечатление от дяди? — шепотом спросил Ян у Сяо.

— Большой человек, его хорошо знают за границей.

— Очень мало жестикулирует, — Ян прищурил глаз, — значит, скрытный, замкнутый… Хотя выбалтывает своему племяннику маршрут экспедиции. Губы тонкие, значит, недобрый человек. Судя по выражению глаз…

— Короче говоря, он тебе не нравится? — Сяо улыбнулся. — Не внушает симпатии?

— Симпатия тут ни при чем. — Ян нахмурился. — Я только хочу сказать, что он может быть светилом науки, но это не значит, что надо отбивать ему земные поклоны, как статуе Будды. Мне кажется, что нам еще придется иметь дело с ним…

Сяо сделал предостерегающий знак. За спиной Яна раздался голос подошедшего Вэя:

— Дядя решил выступить послезавтра. Иностранцы тоже хотят поскорей отправиться, но без нас не могут. Мы задерживаем их. Надо выступить как можно скорей. Но для этого необходимо разыскать Цэрэна.

— Я был у Кана, — сказал Сяо, — и узнал, что Цэрэн дважды в неделю приезжает сюда и останавливается у своего друга, председателя производственной артели. Можно сейчас пойти к нему.

На узеньких улицах, прямо в расщелинах, росли эдельвейсы и анемоны. Из глубокой долины поднимался густой туман и доносился грохот воды. Пройдя площадь, перед зданием Народного банка, на которой стояли баскетбольные щиты, они свернули в узенькую улочку, идущую вдоль забора школы и детского сада.

Сяо остановился у дома с деревянными решетками на окнах. На черной лакированной доске были начертаны белые иероглифы: «Производственная артель серебряных и медных изделий».

Они вошли в маленькую темную переднюю. Сяо приоткрыл дверь слева и отодвинул матерчатый полог. В мастерской, освещенной большими керосиновыми лампами, шло собрание. Сидели на табуретках или прямо на полу, между небольшими наковальнями и низенькими столиками, где лежали горны с мехами. На полках вдоль стен стояли серебряные и медные вазы, кувшины, подставки для чашек и ларцы. Стены мастерской были облеплены разноцветными листочками, испещренными иероглифами.

Собрание вел худощавый парень, коротко остриженный. Он сидел с ногами на большом столе, заставленном деревянными и картонными коробками.

Увидев Сяо, парень проворно соскочил со стола и прошел в переднюю.

— Где Цэрэн? — спросил Сяо. — У нас важное дело к нему.

Председатель артели улыбнулся.

— На кабанов или медведей?

— Нет, на мелких зверей.

— Цэрэн приедет завтра. Вы можете увидеть его часов в семь утра в Доме культуры дорожных строителей, он прикатит туда.

— Мне посоветовал обратиться к вам Кан Бо-шань. Знаете его? Он торговал лекарственными травами…

— Знаю. Хорошо, что вы пришли сами, товарищ Сяо. Проходите. Мы как раз обсуждаем вопрос о Ба Чжэн-дэ — побратиме Кан Бо-шаня. Ба уже прочитал свое заявление, сейчас отвечает на вопросы. Потом будем решать, что с ним делать.

Сяо повернулся к Яну и Вэю.

— Послушаем? Может быть, некоторые сведения пригодятся для нашей группы?

— А можно будет задавать вопросы? — спросил Вэй.

— Конечно, — ответил председатель.

Он усадил гостей в углу, позади большого стола. В первом ряду, чуть-чуть выдвинувшись вперед, сидел на низеньком табурете большой нескладный человек с вдавленным широким носом. Он говорил тихим, гнусавым голосом:

— …Хозяин мастерской обещал скоро вернуться и приказал мне следить за могилами его предков. И пригрозил, что если я снюхаюсь с красными, то со мной расправятся. После отъезда хозяина я пошел, как он приказал, к владельцу харчевни, а он меня зачислил в общину… — Ба остановился, вытащил полотенце из-за пояса и вытер лоб. — Я сперва не сознавал по-настоящему, что делаю, не понимал, что все на свете перевернулось. Вскоре после Освобождения эта мастерская стала нашей артелью, мы все стали хозяевами. А в общине мне приказали работать похуже, портить изделия и инструменты… чтобы было недовольство у заказчиков. Мне было тяжело обманывать товарищей по работе… сердцем я был с ними… но дал клятву хозяину…

— Ты был членом нашей артели и членом профессионального союза, — председатель артели стукнул ребром ладони по столу, — и обязался быть честным работником. А это обязательство сильнее всякой клятвы. Ты сказал, что тебе приказали плохо работать и портить веши. Ты это делал?

Ба решительно мотнул головой.

— Нет, не делал. Рука не поднималась…

Сидевший в углу старик вытащил трубку изо рта и прошамкал:

— Ба Чжэн-дэ, ты признался, что как член общины занимался плохими делами, а теперь виляешь?

— По заданию общины я спрятал в трех местах оружие. — Бы вытащил из-за пазухи смятую бумажку и передал ее председателю. — Тут указаны места, где закопано оружие, и записаны имена людей, которые доставляли его мне.

Вэй толкнул локтем Яна и шепнул ему:

— Справа у окошка сидит на полу Кан Бо-шань, в черной куртке. Я о нем писал. Он уже принес повинную и пришел слушать своего побратима.

Председатель пробежал глазами бумажку и передал ее Сяо.

— У меня есть вопрос, — сказал пожилой мастер в темных очках. — Я не все слышал. Ты еще раз повтори, какие планы были у «рогатых драконов». Только ничего не утаивай. Каяться так каяться.

— Нас, членов общины, никогда не собирали вместе, потому что нам не полагалось знать друг друга. Я узнал, что скоро начнутся большие события и мы здесь тоже выступим. Об этом мне сказал глава общины этого района — помещик, господин У Фан-гу…

Председатель артели сердито перебил Ба:

— Слишком почтительно именуешь. Говори просто: главарь бандитов.