Живи, пусть умирают другие

Они сели за стол и отдали должное всем этим без исключения блюдам американской кухни.

За обедом почти не разговаривали, и только когда убрали со стола и принесли кофе, капитан Декстер вынул изо рта пятидесятицентовую сигару и решительно откашлялся.

— Мистер Бонд, может быть, вы расскажете нам теперь, что вам известно об этом деле?

Поддев ногтем большого пальца целлофановую обертку, Бонд открыл пачку «Честерфилда» с фильтром и удобно откинулся в кресле, наслаждаясь теплом и шикарной обстановкой. Мысленно он возвратился на две недели назад, в тот сырой, промозглый день начала января, когда он вышел из своей квартиры в Челси и попал в сумрак лондонского тумана.

2. Беседа с М.

Серый «бентли» с откидным верхом (модель 1933 года, объем двигателя 4—1/2 литра, компрессор фирмы «Амхерст-Вильерс») Бонд незадолго до того взял из гаража, где он его обычно держал. Машина рванула с места, как только Бонд нажал на стартер. Бонд включил двойные противотуманные фары и осторожно поехал вдоль Кингз-роуд, затем по Слоун-стрит в Гайд-парк.

Начальник штаба, служивший у М., позвонил Бонду накануне в двенадцать часов ночи и сообщил, что М. хочет видеть его в девять утра.

— Рановато, конечно, — извиняющимся тоном сказал начальник штаба, — но, похоже, нужно срочно запускать дело. М. его «высиживал» несколько недель и, кажется, наконец созрел.

— Можете мне дать какой-нибудь намек по телефону?

— А (арка) и К (кошка), — ответил начальник штаба и повесил трубку.

Это означало, что в деле задействованы два центра: А и К — центры секретной службы, занимающиеся соответственно: Соединенными Штатами и Карибским бассейном. Во время войны Бонд какое-то время работал на центр А, но о центре К почти ничего не знал.

Пока он полз вдоль края тротуара по Гайд-парку, все время слышалась неторопливая дробь выхлопов «бентли». Бонд был взволнован предстоящей встречей с М., замечательным во многих отношениях человеком, возглавлявшим секретную службу. С конца лета Бонд не видел этих холодных, проницательных глаз. В тот раз М. был доволен.

— Отдохните, — сказал он тогда. — Хорошенько отдохните. Потом пусть вам пересадят кожу на тыльную сторону ладони, «Кью» устроит вас к лучшему врачу и условится о времени. Не ходить же вам с этим проклятым русским клеймом. Когда вы от него избавитесь, попробуем вам подыскать хорошее дельце. Ну, удачи!

Рука заживала медленно, но не болела. Кожу в том месте, где бледнел шрам в форме русской буквы «ш» — начальной буквы слова «шпион», — сняли. Вспомнив о человеке со стилетом, который вырезал букву на его руке, Бонд изо всей силы сжал пальцы, лежавшие на руле.

Что нынче происходит с великолепной организацией, чьим агентом был тот человек, с советским органом возмездия, «СМЕРШЕем» — (аббревиатура слов «Смерть шпионам»)? Кто возглавляет ее теперь, когда больше нет Берии? После знаменитого дела в Руайаль-лез-О, связанного с игорными заведениями, в котором участвовал Бонд, он поклялся снова встретиться с этими людьми. Он так и заявил М. во время их последней встречи. Появится ли у него шанс отомстить?

Сощурившись, Бонд вглядывался в темному Риджент-парка, и лицо его в слабых отблесках приборного щитка было жестоким и решительным.

Он подъехал к веренице машин, выстроившихся позади сурового высокого здания, и передал свой автомобиль одному из дежурных шоферов в штатском, а сам обогнул здание и вошел через главный вход. Лифт поднял его на последний этаж, и по хорошо знакомому коридору, покрытому толстым ковром. Бонд дошел до комнаты, соседней с кабинетом М. Начальник штаба ждал его и тут же доложил М. по селектору:

— Сэр, 007 здесь.

— Пусть войдет.

Всеми обожаемая мисс Манипенни, могущественный личный секретарь М. ободряюще улыбнулась ему, и он прошел в кабинет через двойную дверь. Тотчас в приемной над ней зажегся зеленый огонек, означавший, что входить нельзя.

Настольная лампа под зеленым стеклянным абажуром отбрасывала озерцо света на красную кожаную обивку широкого письменного стола. В остальном же комната утопала во мраке, усугубляемом туманом за окнами.

— Доброе утро, 007. Покажите-ка мне руку. Неплохо. Откуда они брали кожу для пересадки?

— С предплечья, вот здесь, повыше, сэр.

— Гм. Волосяной покров чуть густоват. И немного видна впадина. Но с этим уж ничего не поделаешь. В общем, выглядит нормально. Садитесь.

Бонд подошел к единственному стулу, стоявшему по другую сторону стола, напротив М. Серые глаза были устремлены прямо на Бонда и просверливали его насквозь.

— Хорошо отдохнули?

— Да, сэр, спасибо.

— Вы видели когда-нибудь хоть одну из этих вещиц? — М. внезапно выудил что-то из жилетного кармана и бросил на стол между собой и Бондом. Предмет, слабо звякнув, упал на красную кожу и заманчиво блеснул. Это была чеканная золотая монета, диаметром с дюйм.

Бонд поднял ее, перевернул, взвесил на ладони.

— Нет, сэр. Стоит небось фунтов пять.

— Пятнадцать, коллекционная цена. Это нобль Эдуарда IV с вычеканенной розой — так называемый «розовый Нобль».

М. снова пошарил в жилетном кармане, вытащил еще несколько великолепных золотых монет и тоже стал бросать их на стол перед Бондом. При этом он называл каждую:

— Королевский дублон, Испания, Фердинанд и Изабелла, 1510 год; золотой экю, Франция, Карл IX, 1574-й; двойной золотой экю, Франция, Генрих IV, 1600-й; двойной дукат, Испания, Филипп II, 1560-й; голландская монета периода Шарля д'Эгмона, 1538-й; генуэзский четвертак, 1617-й; двойной луидор a la meche courte («с короткой стрижкой»), Франция, Луи XIV, 1644-й. Все это стоит огромных денег, даже если просто переплавить. А у коллекционеров и подавно, от десяти до двадцати фунтов за одну монету. Заметили, что между ними общего?

Бонд задумался.

— Нет, сэр.

— Все они отчеканены до 1650 года. Пират Кровавый Морган был губернатором и главнокомандующим гарнизона Ямайки с 1647 по 1683 год. Английская монета — джокер в этой колоде. Их доставляли на Ямайку для содержания гарнизона. Если бы не это и не дата чеканки, она могла бы принадлежать к сокровищу какого-нибудь другого пирата — л'Оллоне, Пьера Леграна, Шарпа, Сокинзаили Блэкберда. Но учитывая сказанное — и это подтверждают специалисты из Спинса и Британского музея, — почти нет сомнений, что эта монета — из сокровищ Кровавого Моргана.

М. помолчал, набивая трубку и раскуривая ее. Он не предложил Бонду закурить, а без этого Бонду и в голову не пришло бы так сделать.

— Это должно быть чертовски ценное сокровище. В последние несколько месяцев около тысячи таких и подобных им монет появились в Соединенных Штатах. И если специальный отдел министерства финансов и ФБР отследили тысячу монет, то сколько же их пошло в переплавку и осело в частных коллекциях! А монеты продолжают прибывать, появляясь то в банках, то в лавках, где торгуют благородными металлами, то в антикварных магазинах, но чаще всего, конечно, в ломбардах. Хорошо, что этим занимается ФБР. Если бы дело было передано полиции как дело об украденной собственности, источник, естественно, сразу бы пересох. Монеты тут же переплавили бы в золотые слитки и отправили прямехонько на черный рынок. Пришлось бы распроститься с антикварной ценностью монет и золото ушло бы в подпольный оборот. Пока же кто-то использует для реализации монет негров-грузчиков, проводников спальных вагонов, водителей грузовиков — это совершенно невинные люди — и собирает богатый денежный урожай по всем Соединенным Штатам. Вполне типичная система. — М. открыл коричневую папку, помеченную красной звездой, что означает «совершенно секретно», и достал оттуда какой-то листок. Когда он приподнял его, Бонд сумел на просвет различить «шапку» — «Министерство юстиции. Федеральное бюро расследований». М. прочел: — "Захария Смит, 35 лет, негр, член братства проводников спальных вагонов, Нью-Йорк, западная 126-я улица, дом 906, — М. поднял глаза и пояснил, — это Гарлем. «Предмет опознан Артуром Фейном, фирма „Драгоценности Фейна, Инкорпорейтед“, Ленокс авеню, 870, когда был предложен ему на продажу 21 ноября прошлого года в числе четырех золотых монет шестнадцатого-семнадцатого веков (подробное описание прилагается) Фейн предложил за них сто долларов, и продавец согласился. Допрошенный позднее, Смит сообщил, что монеты куплены им в хорошо известном гарлемском баре „Седьмое небо“ по двадцать долларов за штуку у негра, которого он ни до, ни после того не видел. Продавец сказал, что у Тиффани они будут стоить по пятьдесят долларов, но что ему, продавцу, срочно нужны живые деньги, а ехать к Тиффани — это долгая история. Смит купил одну монету за двадцать долларов, но, убедившись, что в ближайшем ломбарде ему предложили за нее двадцать пять, вернулся в бар и купил три остальные за шестьдесят долларов. На следующее утро он отнес их к Фейну. В деле не было ничего противозаконного».