Призрак Проститутки

Мы удалялись от берега, стараясь не высовываться из-за борта, чтобы не быть замеченными, и я, сидя рядом с Батлером, внимательно следил за стрелкой компаса и направлением приливной волны, время от времени шепотом внося в действия Дикса небольшие поправки. Обычно он с презрением отвергал любые рекомендации окружающих о том, как лучше действовать в той или иной обстановке, будучи убежден, что уж он-то, Дикс Батлер, в совершенстве владеет всем на свете, но и этот осел был вынужден признать, что в малой навигации я смыслю больше его, и это вполне естественно, поскольку в детстве я проводил лето в штате Мэн, хотя, разумеется, не в таких, как эта, зловонных резиновых лоханках, но, так или иначе, с навигацией я был знаком не понаслышке, и Батлер это понимал, а вот мы уже и у цели — на полчаса раньше срока. Ни силуэта «Принцессы», ни Мартинеса, но здесь по крайней мере мы могли не бояться сюрприза — коралловые рифы и мангровые заросли остались далеко позади, и патрульный катер уже не мог выскочить прямо на нас из-за темной массы какого-нибудь островка.

Не обнаружив «Принцессу», мы двинулись дальше в море. Нас предупреждали в Майами, что кубинская береговая охрана может выйти за пределы трехмильной пограничной полосы, если поблизости не будет американских боевых кораблей, но теперь, лишившись четверти тонны веса, мы держались выше на воде. И если наши два подвесных мотора не подведут, мы можем развить скорость, с какой не потягаться чиненым-перечиненым кубинским развалюхам.

Полчаса спустя, описав полный морской квадрат, мы вернулись на место предполагаемой встречи, где, как я рассчитал и надеялся, должна была уже находиться наша «Принцесса». Наступила еще одна безлунная, но ясная ночь — лишь на востоке клубились облака.

Батлер начал сомневаться в моих навигационных способностях. А может, это был не квадрат, а трапецоид? Могу ли я поклясться, что мы в нужном месте?

— Мы находимся в условленной точке, — заявил я со всей убежденностью, на какую хватило сил (хотя в душе уверенность сникла рваным флагом), но я понимал, что управлять лодкой коллегиально — бред, поэтому уговорил Батлера описать еще квадрат, на этот раз со стороной не в милю, а в полмили.

Было 23.15, когда из темноты вдруг возникла «Принцесса», показавшаяся мне огромной, как галеон. Батлер стиснул мне руку.

— Еще сыграем с тобой в паре, — радовался он.

«Принцесса» легла в дрейф; мы зашли сбоку, разгрузили лодку, втащили ее за собой и отправились на камбуз выпить по чашечке кофе. Я чувствовал себя ничуть не хуже, чем после самого удачного дня в горах с Проституткой.

И тут Батлер поинтересовался насчет «карантина».

— Да все уже, — ответил Мартинес. — Русские суда повернули назад. Он повторил последнюю фразу для кубинцев — они восприняли ее без особого восторга. Значит, вторжение на Кубу отменяется. И наши сигнальные ракеты уже не понадобятся — так и сгниют в каком-нибудь сарае.

У Мартинеса, однако, был более непосредственный повод для беспокойства. Вторая лодка не вышла к месту встречи.

— Вот почему мы опоздали, — сказал Мартинес. — Ждали тех шестерых. Надо еще раз идти искать их.

Это был томительный час. Мы медленно ползли вдоль берега; с востока налетел порывистый ветер и хлестал по лицу. Потом хлынул тропический ливень. Поросшие кустарником крохотные островки были совсем близко, а это означало, что мы значительно углубились в трехмильную пограничную зону.

Мартинес сказал:

— Если за ними гнались с берега, они должны были спрятаться на этих островках. — И он ткнул фонариком в зеленые пятнышки на карте. — Я знаю парня, который у них там за лоцмана. Он эти лагуны изучил вдоль и поперек. Там для кастровцев слишком мелко.

— А что тебе сказал мистер ОʼБрайен? — спросил Батлер.

— Это от него я узнал про русских.

— А что еще он говорил?

— Он сказал: «Сразу возвращайтесь в Майами. Pronto[201]».

— Почему?

— Он просил передать вам, что у него там черт знает что творится. — Мартинес пожал плечами. — Может, оно и так, но как я могу уйти и бросить тут людей?

Батлер кивнул. Он был счастлив.

— Хаббард, — сказал он, — давай сойдем на берег и найдем их.

Мартинес кивнул в знак согласия.

Это было полное безрассудство. Легко сказать — искать в темноте, в незнакомых лагунах кубинцев, которых там может и не быть. Но я не стал возражать. Все, что угодно, только не жить потом с мыслью о моральном превосходстве Батлера.

Решено. Мы условились о встрече с Мартинесом между двумя островками, как раз посредине. Судя по карте, островки находились в пределах трехмильной зоны, и это могло быть опасно для него, но так было проще для нас. Договорились, что он будет проходить через эту условную точку каждый час в течение ближайших четырех, причем с каждым часом риск для всех нас возрастал: к тому времени ведь уже начнет светать. Еще минут двадцать ушло на то, чтобы отметить на карте все заводи и рифы, которые нам предстояло обследовать.

Править лодкой теперь, когда в ней остались лишь Батлер и я, было куда легче. На скорости в двадцать узлов мы перелетали с одного гребня волны на другой, но моторы ревели слишком громко, и пришлось сбросить обороты, зато теперь мы знали свой потенциал.

Участок, который обозначил для нас Мартинес на площади в три квадратных мили, включал в себя пять островков и четыре лагуны. Мы методично обшаривали одну заводь за другой, выруливали в очередной затон и, разогнавшись в кромешной тьме, снова вспарывали днищем песок и грязь, буксировали, снова разгонялись и снова застревали на мели. Резиновый нос то зарывался в водоросли, то вдруг вздымался почти вертикально, когда лодка вырывалась на более глубокое место, затем опять царапала брюхом по дну, и мы, наверное, больше всего походили на слепцов, на ощупь бредущих по пещере. Все казалось нереальным, чем дальше мы забирались в эти заводи, тем меньше тревожила меня мысль о кубинских пограничниках. У меня было такое впечатление, будто мы все глубже проникаем в какой-то таинственный организм. Тучи насекомых встречали нас в каждой лагуне; коралловые рифы вырастали на пути и исчезали за спиной; вскоре я привык к темноте и освоился настолько, что спрятал фонарик — в какой-то момент его луч начал слепить глаза, мешая ориентироваться в пространстве. Неожиданно изменилось и мое отношение к Батлеру — я почувствовал нечто похожее на привязанность. Да, именно он втравил меня в это опасное дело, но оно того стоило. Еще как стоило! Рыская по этим диким местам, продираясь сквозь первобытные заросли и бороздя лагуны, я впервые добрался до самых потаенных уголков собственной души, до тайников, где прячется унизительный страх. Вперед, только вперед!

Островки теснились друг к другу, любой просвет мог оказаться ловушкой, но мы не теряли надежды, что где-то там, за очередным поворотом, наконец обнаружим наших людей. Мы твердо верили в успех, и к концу каждого из этапов этого отчаянного поиска один из нас восклицал словно птица-плакальщица: «Парангон!»

Шел уже третий час с начала экспедиции, когда из сероватой предрассветной мглы в ответ донеслось хриплое «incompetente!». Значит, мы его нашли! Голос был едва слышен. Обладатель его лежал на дне прорванной лодки в луже запекшейся крови. Как оказалось, он напоролся на коралловый риф, продырявил лодку и, пытаясь вытащить ее на берег, сильно поранил ногу.

— А где же остальные?!

— Перебиты, — ответил он. — Схвачены в плен. Там была засада. — Их обложили, и только ему и еще одному удалось добраться до лодки.

— И где же второй?

— Погиб. За нами погнался патрульный катер. Второй получил пулю и выпал за борт. Во время погони.

— Врет, зараза, — шепнул мне Батлер. — Он выкинул тело, чтобы быстрее удрать.

— Да все брехня, — сказал я.

И наверняка был прав. Скользнув лучом по окровавленной ноге, я посветил парню в лицо: реденькая бородка, чахлые усики, худое, запавшее лицо — такому не поверишь, жалкое существо, еще одна ошибка Создателя.