Рождество для шпиона

Он тронулся с места. Солнце, заходившее за горами, четко очерчивало вершины Морро до Элефанте и Пико да Тижука. Мрачные склоны Педро до Конде еще скрывали вершину Таквары.

Зажглись уличные фонари, и ему пришлось включить фары. Теперь шоссе поднималось вверх. Скоро он достиг дороги на Корковадо, потом, у подножья Альто да Боа Виста, свернул направо, на эстрада до Асуде.

Здесь наклон был серьезнее, и ему пришлось сбросить скорость. Вираж следовал за виражом, открывая великолепный вид на долину рио да Кахоэйра и на огни Тижукамара, выделяющегося в море, как огромный корабль.

Он пользовался ровными участками, чтобы посмотреть назад, ища машину,следующую за ним. Но света фар он не видел. Ничего не было...

Итикира доехал до перекрестка и свернул налево, провал по мостику, переброшенному через быструю речку и скоро выехал на эстрада да Паз, ведущую на Таквару. Теперь он находился на высоте больше шестисот метров, и воздух стал прохладнее. Растительность тоже изменилась, банановые пальмы стали реже...

Когда он достиг гребня под вершиной, было около семи часов. После этого места дорога спускалась к Ларго до Танке и была в таком плохом состоянии, что табличка предупреждала автомобилистов: «Trafegavel so em tempo seco».

Бенто поставил машину на обочине, погасил фары и вышел. По привычке он запер дверцы на ключ. Необычный звук привлек его внимание, и он выхватил из кармана пистолет. Сердце билось, едва не разрываясь, и моряк подумал, что такие эмоции сильно вредят его здоровью.

Тем не менее Итикира ступил на тропинку, ведущую к вершине. С перехваченным горлом и сжавшимся желудком, сдерживая дыхание, стараясь ступать бесшумно, он шел, оборачиваясь каждую секунду.

По обеим сторонам тропинки поднималась плотная стена пышной растительности, непроницаемая и враждебная. С веток постоянно с громким шумом взлетали напуганные птицы, и каждый раз сердце Бенто Итикиры грозило остановиться.

Борис сказал, что за ним будут следить, но он не видел, чтобы за его машиной ехала какая-либо другая. Он был в этом уверен, потому что ни один водитель не смог бы ехать по такой дороге с выключенными фарами, не свалившись под откос. Нигде за все время он не увидел и проблеска света. Но противник знал место предполагаемой встречи, и ему ничего не стоило приехать заранее. Несомненно, он затаился в темноте, поджидая приезда Бенто...

Унтер-офицер понял, что из охотника превратился в дичь; это было очень неприятным чувством.

Он сделал несколько шагов, пятясь, вглядываясь в темноту тропинки, по которой только что прошел, и споткнулся о корень. Моряк не смог удержаться на ногах и тяжело упал на ягодицы. Бенто не выстрелил только потому, что ему помешал это сделать предохранитель, который он забыл снять. Придя в себя, он привел пистолет в боевое положение и неловко поднялся. Сердце его бешено колотилось.

Тропинка повернула вправо, огибая огромный ствол королевской пальмы, ветки которой тихо шелестели под ветром. Бенто Итикира решил устроить засаду в этом месте. Отсюда он мог одновременно следить за обоими концами дороги...

Прислонившись к шероховатому стволу, дыша прерывисто и со свистом, он прижал левую руку к сердцу и замер, пытаясь себя успокоить. На память, однако, приходили истории из всех прочитанных им книг. Он вдруг как-то ясно осознал, что судьба его, как у провалившегося агента, незавидна. В памяти всплыла фраза, употребленная в подобной ситуации: «Когда один орган поражен гангреной, его отрезают, чтобы спасти тело». Борис, зная, что он провалился, вполне мог намеренно послать его в смертельную западню.

Итикира отказывался в это поверить. Он пытался обмануть себя мыслями о том, что Борис очень дружелюбен и прекрасно понимает его ценность, как источника информации. Разве может он думать о его устранении.

Очень четкий звук шагов заставил его насторожиться. Он прислушался, затаив дыхание и борясь с паникой, поднимавшейся в нем...

Следующие секунды показались ему бесконечными. Иногда шум совсем прекращался, и ему казалось, что он стал жертвой собственного воображения. Ветер шевелил ветви, быстро разлетались птицы... Но внезапно покатившийся камень оживил его страхи.

Он услышал шум дыхания прежде, чем увидел темную фигуру приближавшегося человека. Итикира поднял руку с пистолетом и спросил себя, как удобнее стрелять: в лицо или в спину. Он еще не решил, когда неизвестный исчез за огромным стволом пальмы. Бенто не мог пошевелиться; не мог, даже если бы захотел.

Он подождал, пока человек появится снова. Ему казалось, что биение его сердца слышно метров за десять от него. Его руки дрожали, и он вынужден был положить ствол на левую руку, чтобы выстрелить.

Неизвестный сделал довольно длинную остановку на углу дорожки, потом пошел на верх горы. Его черный силуэт выделялся на светлом массиве зарослей. Бенто Итикира поднял пистолет и прицелился в спину противника...

От него потребовалось невероятное усилие, чтобы нажать на спусковой крючок. Выстрел показался ему таким громким, словно ударило корабельное орудие крупного калибра. Запах пороха шибанул ему в нос. В нервном рефлексе его палец нажал на спуск второй раз, потом третий...

Моряк остановился, только когда расстрелял всю обойму. Он дрожал с ног до головы, и панический ужас толкал его бежать. Он видел, как человек получал пули в спину, словно удары кулаком, а потом рухнул, медленно повернувшись. Большего ему не требовалось. Он ни секунды не думал убедиться, что смерть сделала свое дело.

С еще дымящимся пистолетом в руке, Бенто изо всех сил рванул по тропинке. На безумной скорости выскочил он на дорогу, споткнулся на гравии, еле-еле удержал равновесие и стукнулся о кузов своей машины. Через мгновение он сидел уже за рулем и, резко рванувшись с места, ничего толком не осознавая, развернулся. «Форд» помчался вниз по крутому склону в направлении Ларго до Танке. Глаза Бенто привыкли к темноте, и он долго ехал без света.

Выехав на перекресток эстрада до Сертао и эстрада да Кариока, Итикира нажал на тормоз, спрашивая себя, должен ли он вернуться внутренней дорогой или по берегу моря. Наконец моряк выбрал второй маршрут и свернул налево...

14

Энрике Сагарра сидел в темноте на вершине Таквары, когда услышал выстрелы. В тот момент он смотрел на гигантскую ярко освещенную статую Христа-искупителя, возвышавшуюся в шести километрах от него, на Корковадо.

Он встал и прислушался к звукам, идущим от дороги. Через какое-то время до него донесся шум быстрого бега, а через минуту – шум автомобильного мотора, который водитель завел на полную мощность.

Энрике подождал, когда восстановится тишина, и не двигался еще несколько минут. Ситуация не казалась ему настолько ясной, чтобы отправиться посмотреть, что произошло, не приняв предосторожностей.

Наконец он решил спуститься, но сделал это с осторожностью индейца, совершенно бесшумно ступая на своих подошвах из натурального каучука.

Ему потребовалось почти пять минут, чтобы дойти до места драмы. Острый взгляд, позволявший ему видеть в темноте лучше, чем большинству людей, вдруг заметил тело, лежащее поперек дороги.

Он остановился, контролируя свое дыхание, напрягая все органы чувств. Бегство убийцы было настолько шумным, что он относился к нему с подозрением; это могло быть ловушкой. Энрике не любил ловушки, которые он не ставил.

После долгого наблюдения он решил, что место не так опасно, как это могло показаться. Его «локаторы» ничего не выявили. Сагарра тихо вынул из кармана электрический фонарик, потом свой автоматический «стар» калибра 9 мм – память об Испанской войне. Держа руку с фонарем как можно дальше от себя, он включил его.

Ничего не произошло. Он погасил фонарик, подошел к телу и опустился возле него на колени. Если человек получил в спину и не все пули, выпущенные убийцей, то огромное их большинство. В любом случае он получил их достаточно, чтобы умереть.

Энрике перевернул его на спину. Бедный Вернер! Успел ли он понять, что с ним произошло? Успел ли проклясть того, кто послал его на смерть? Это было маловероятно.