Призрак Проститутки

— Что ж, — сказал он под моим пристальным взглядом, — так и быть, дам я тебе ее номер. Что верно, то верно: телка не про меня. — И в воздухе повеяло кислым дыханием. — Похоже, слишком дорогая.

— Ты что, думаешь, она берет деньгами?

Он покачал головой:

— Нет, но эти стюардессы, если с ними встречаешься, требуют все по высшему классу. А я не могу швыряться такими деньгами, зная, что мои жена и дети могли бы истратить их с большей пользой.

— Сильный довод.

— Так-то, — поставил точку Заводила. — Ну а чем ты мне отплатишь за это?

— Говори.

— Хочу переспать с качественной кубинской шлюхой. Я слыхал, это незабываемо.

Я живо представил себе, как Заводила Бун в старости станет потирать вспотевшие от приятных воспоминаний ладошки.

— А почему ты вдруг решил, что это мое амплуа? — спросил я.

— Ты ведь ЦРУ. У вас там все схвачено.

Это и в самом деле не было большим преувеличением. Я мог порасспросить кого-нибудь из наших кубинских вождей. У них наверняка найдется как минимум один приятель в сфере бордельного бизнеса.

— Ладно, я займусь этим, — согласился я. — Обещаю. Но ты должен будешь сделать для меня еще кое-что.

— Чего же еще? Ты явно пытаешься стянуть одеяло на себя.

— Ничего подобного, — сказал я. — Просто надо быть поосторожнее с этими кубинскими шлюхами. Среди них попадаются жутко корыстные и зловредные экземпляры. — Я импровизировал на ходу. — Надо подготовить почву. Мне придется представить тебя твоей кубинке в качестве лучшего друга весьма влиятельного лица. Это будет серьезной гарантией.

— Идет, — сказал он, — я согласен. Но что это за дополнительное «кое-что», которое тебе от меня надо?

— Замолви за меня словечко Модене Мэрфи. Ты явно привлек ее внимание.

Он нахмурился. В конце концов, он был хозяином положения.

— Тебя так просто не продашь.

— Почему? Почему нет?

— Потому что про тебя она уже сообразила.

— Да? Ну и что же именно?

— Что у тебя бабок нет.

Я еще глубже пал в глазах Модены и собственных.

— Заводила, — не сдавался я, — я ведь знаю: ты найдешь ключик в разговоре с ней.

Он размышлял ровно столько, сколько надо, чтобы вспомнить мои коронные «замки» на своей шее.

— Кажется, я придумал ход, — выдал он наконец.

— Ну?

— Я скажу ей, — он клятвенно поднял руку, — что ты, хоть и открещиваешься, из ЦРУ.

— Более идиотской хреновины в жизни не слыхал! — взорвался я. — Какое ей до этого дело? — Однако я знал какое.

— Раз уж не деньги, то должно быть приключение, — философствовал Заводила. — Мне знаком этот тип. У нас в «Лайф» применяется к таким бабам тот же катехизис, что и в ЦРУ.

Тут я снова вспомнил: билет-то мой на имя Гарри Филда. Значит, и представляться надо соответственно.

Стало совсем погано. Мало того, что Заводила уверен в моей принадлежности к ЦРУ, я должен еще и выступить в таком качестве. Железное правило Конторы — держать это в тайне, напомнил я себе. Держать в тайне любой ценой.

— Слушай, Бун, — сказал я, — должен приоткрыть тебе одну тайну. Я на самом деле торгую электроникой, но не в Майами, а в Ферфаксе, штат Виргиния. Я в Майами лечу повидаться с замужней дамой, у которой жутко ревнивый супруг.

— Лихо.

— Еще как. Одним словом, моя пассия предупредила, чтобы я не регистрировался под своим настоящим именем. Ее муж трудится в авиакомпании и имеет доступ к спискам пассажиров. Она сказала, что он озвереет, если узнает, что я притащился в Майами. Короче, я заказал билет на имя Гарри Филда. Я — Гарри Филд, понял?

— Тогда на кой ляд тебе телефон этой стюардессы, если у тебя уже есть в Майами женщина? — Он порылся в боковом кармане куртки-сафари и прочитал ее имя по бумажке: — Зачем тебе эта Модена Мэрфи?

— Да затем, что я запал на нее. Клянусь, такого со мной никогда не бывало.

Он покачал головой.

— И как же я должен ей тебя представить?

Я повторил еще раз, он попросил произнести по слогам:

— ГАРРИ ФИЛД. — И выслушал, наслаждаясь моей податливостью.

Самолет начало трясти. На протяжении следующего часа полет был сплошной пыткой и все сидели на своих местах, а когда наконец нас вытряхнуло в безоблачное ночное небо, до посадки оставалось менее получаса. Заводила прошел на камбуз, и я увидел, как он заговорил с Моденой Мэрфи. Несколько раз оттуда доносился смех, а однажды она покосилась в мою сторону. Самолет стал заходить на посадку, и Заводила вернулся на место.

— Задание выполнено на все сто, — доложил он.

— И что ты ей наплел?

— Тебе же это режет слух. Опять станешь все отрицать. — Он самодовольно осклабился, как бы говоря, что раз уж он взялся за дело — оно будет сделано классно. — Я дал ей понять, — наконец произнес Заводила, — что Гарри Филду в своем деле нет равных.

— Она поверила?

— Достаточно только намекнуть на секретность, и от недоверия не остается и следа.

Он был прав. Когда мы приземлились, Модена подошла ко мне и молча вручила пиджак. Глаза ее блестели. В этот момент я ощутил истинную силу затертого клише — мое сердце плясало в груди.

— Могу я позвонить вам? — спросил я, проходя мимо нее в «кишку».

— У вас же нет моего номера, — прошептала она в ответ.

— Я его найду, — сказал я и быстро зашагал прочь.

Заводила поджидал меня в зале на выходе. Съел, дескать, рыбку — плати.

— Так как, ты говоришь, зовут эту кубиночку, с которой ты собирался меня познакомить?

Прежде чем побожиться, что завтра в «Саксонии» будет оставлено для него сообщение, я заставил Заводилу дать мне и адрес Модены. Она жила в «Фонтенбло».

— Некто, — заверил он меня, откланиваясь, — наверняка оплачивает ее счета.

Я внимательно на него посмотрел. Возможно, я не шедевр в роли торговца электроникой, но и он в качестве фотографа из «Лайф» выглядел явно не в фокусе. Как только мы расстались, я тут же купил номер журнала и просмотрел список сотрудников. Среди фоторепортеров его имени не было, но как один из фоторедакторов Брэдли Бун числился. Так что он был наполовину липой. Это меня подбодрило. В конце концов, нюх у Модены Мэрфи не так безошибочен.

Когда на следующий день я набирал ее номер в «Фонтенбло», именно эта мысль придавала мне уверенности. Модена, однако, была столь же мила, как и в момент нашего прощания у двери самолета.

— Я рада, что вы позвонили, — сказала Модена. — Я и в самом деле хотела потолковать с вами. Мне необходим умудренный опытом человек, которому я могла бы довериться. — Тут она рассмеялась. — Эксперт, знаете ли. — Смешок у нее был чуть хрипловатый, но приятный — казалось, еще что-то требовало полировки.

Накануне она была занята допоздна, пояснила Модена, а сегодня целый день намерена посвятить магазинам. Вечером у нее свидание, но «у меня есть окно между пятью и половиной седьмого, и вы могли бы вписаться в него».

Сошлись на коктейль-холле в «Фонтенбло». До того, однако, как я помчался на встречу с ней, мне пришлось немного поволноваться, когда встреча с «фронтовиками» в середине дня на одной из явок начала буксовать и грозила затянуться до позднего вечера. Свидание с Моденой повисло на волоске.

Мы погрязли в спорах из-за денег. Чем чаще я поглядывал на часы, тем сильнее раздражал меня самый многословный из выступавших. Это был экс-председатель кубинского сената Фаустино (Тото) Барбаро, который подготовил к встрече проект бюджета фронта из расчета 750 тысяч долларов в месяц на «элементарные нужды». А наша бухгалтерия, заявил Хант, готова выделять в месяц 115 тысяч.

Дискуссия вылилась в скандал по схеме «кто кого переорет».

— Передайте вашим «состоятельным американцам», что мы видим все их уловки, — ревел Тото Барбаро. — Нам подачки не нужны. У нас есть возможность самим двигать колесницу истории. Хочу напомнить вам, сеньор Эдуардо, что мы свергли Батисту без вашей помощи. Дайте нам деньги на оружие. Остальное мы сделаем сами.

— Бога ради, Тото, — отбивался Хант, — вы же знаете, что наш закон о нейтралитете налагает кучу ограничений.