Призрак Проститутки

Наконец-то он подошел к сути нашей встречи. Как я заметил, бывая на поэтических вечерах в Йеле, красивый тембр голоса отнюдь не гарантия качества стихов.

— Хочу перейти сразу к делу, — произнес Хью. — Что бы ты сказал по поводу ухода из ЦРУ?

— О нет, только не это. — Тут я отчетливо вспомнил злосчастное время, когда он приказал мне больше не заниматься скалолазанием.

— Не стоит перебегать дорогу, не осмотревшись. Я намерен предложить тебе дело столь секретное, что для человека ненадежного — если, не дай Бог, я тебя переоцениваю — ты будешь знать слишком много. Так что сразу отбрось все свои понятия о том, как мы храним наши тайны. Не с помощью всяких курятников-жеребятников за глухими заборами. Забудь о них. Там бывают утечки. Зато есть сундучки, где мы держим настоящий материал. С самого нашего рождения Аллен сохранил одну операцию священной и неприкосновенной при тесном сотрудничестве с немногими из нас. У нас есть несколько офицеров, чьи имена никогда не попадали в картотеку двести один. На них нет ни счетов, ни бумажек. «Особые сотрудники». Термин Аллена. Я хочу сделать тебя особым сотрудником.

Последние слова он произнес шепотом, легонько постукивая пальцем по стакану.

— К примеру, — продолжал он тем же шепотом, — если наш Гарри Хаббард выходит в отставку прямо сейчас, то ему предстоит пройти ускоренный годичный курс с достойным денежным довольствием в престижной брокерской фирме на Уолл-стрит, а затем приступить к обслуживанию очень хороших клиентов. В дальнейшем особый сотрудник будет распоряжаться крупными средствами под руководством более опытных людей до тех пор, пока не научится работать самостоятельно. Все это даст ему возможность сделать блестящую карьеру и стать преуспевающим биржевиком. Агент на определенном месте. На всем протяжении своей карьеры особые сотрудники используются нами крайне экономно, от случая к случаю. Могу, однако, заверить тебя, что, когда в таком подключении возникает необходимость, речь, как правило, идет о задачах совершенно исключительной важности. Тебе, возможно, придется ворочать сумасшедшими капиталами по всему миру, обладая практически непроницаемой «крышей».

Это предложение не вызвало у меня доверия. Я подумал, что это чертовски странная форма подтолкнуть меня к мысли об отставке. Должно быть, Хью почувствовал мое состояние и продолжил:

— Если тебе требуется, чтобы я подсластил пилюлю, добавлю, что подобное предложение мы делаем только тем молодым людям, которых считаем исключительно одаренными и при этом, — он поднял вверх указательный палец, — не обремененными бюрократическими навыками и расчетливостью, столь необходимыми для успешной работы в официальных организациях. Аллену нужны на этих точках наши лучшие кадры, готовые подтолкнуть колесницу своим невидимым плечом. Не будешь ли ты так любезен счесть себя польщенным подобным предложением?

— Рад бы, — медленно выдавил из себя я, — да, видите ли, мне вполне по душе повседневная рутина Конторы. Не думаю, что сумею столь же ревностно вписаться в сферу сделок и расписок. Я предпочту испробовать свои шансы здесь.

— Ты можешь и заблуждаться на собственный счет. Тебе по характеру ближе действовать в одиночку, а не в команде.

— Мне безразлично, как высоко я смогу подняться. Считаю, что амбиции не двигают мной.

— Тогда к чему же ты стремишься у нас?

На мгновение я задумался.

— Заняться каким-нибудь исключительным делом, которое я один мог бы выполнить. — Это прозвучало неожиданно для меня самого.

— Ты считаешь, что готов взяться за нечто экстраординарное?

Я кивнул. Готов или нет, а кивнул. Хью оставался, как всегда, непроницаем, но мне показалось, он заранее знал, что стать биржевым маклером я не захочу. Возможно, он просто пропускал меня через запасной сценарий в расчете ослабить сопротивление. И следующее предложение не заставило себя долго ждать.

— У меня есть для тебя еще одна работенка ex officio, — сказал Хью. — И, надеюсь, на этот раз ты согласишься. Но это, разумеется, в дополнение к бесценной деятельности у Ханта.

— Как я понимаю, отчитываться только перед вами.

— Несомненно. Никакой писанины. — Держа сигару тремя пальцами на манер бильярдного кия, он постучал средним по скатерти, легонько, чтобы не уронить пепел. — Ты понимаешь, конечно, что Аллен держит меня при себе в качестве вездесущего вынюхивателя, а в итоге одни оказываются в Конторе на месте, а другие без места.

— Хью, — осмелел я, — каждому известно, что у вас всюду запущены щупальца.

— Легенда, возможно, помощнее этих щупальцев, — отозвался он, поигрывая сигарой, пока пепел не вознамерился сорваться, и тогда Хью стряхнул его в тарелку. — У меня, конечно, есть УПЫРЬ. — Это заслуживало паузы. — А УПЫРЬ поддерживает контакт с ФБР. Поэтому я подчас бываю в курсе, что именно Эдгар Будда прячет в своих самых заветных папках.

У меня было странное ощущение. Ощущение чрезмерности. И на моем затылке зашевелились волосы. Мне казалось, будто мы сидим за столом в монастырской трапезной, и он, брат Хью, демонстрирует брату Гарри ключ от священного придела, где покоятся чудотворные мощи. Не знаю, можно ли было назвать его доверительность святотатством, но я был весьма глубоко и не без приятности взволнован, даже ошарашен. Он задел струну моей тяги к тому, что неведомо прочим.

— Я дам дополнительную информацию после того, как ты выполнишь первую часть задания, — сказал Проститутка.

— Я весь внимание.

— Тебе предстоит познакомиться с некой молодой леди, за которой постоянно следит ФБР. Судя по откровенности, с какой она болтает по телефону, дама и не подозревает, что над ней давно нависла тень гигантской Буддиной задницы. На первый взгляд дамочке недостает мужского внимания, но это не так. Она любвеобильна и похотливо-изобретательна.

— Девушка по вызову?

— Да нет. Просто стюардесса. Но она умудрилась завлечь в постель парочку более чем заметных особ, чьи имена чудовищно не сочетаются.

— Оба американцы?

— Оба, будь уверен.

— Оба? Могу я спросить, почему этим интересуется управление?

— Управление не интересуется. Только УПЫРЬ. Скажем так: УПЫРЬ интересуется потому, что интересуется Будда. А он, пожалуй, такая угроза для Соединенных Штатов, каким Иосиф Сталин в свое время только мечтал стать.

— Не хотите же вы сказать, что Гувер — советский агент?

— Боже упаси! Он сам себе чертов агент. Я подозреваю, что он мечтает контролировать всю страну.

Тут я припомнил один из вечеров в Конюшне, когда Проститутка поучал меня нашему служебному долгу: мы-де должны стать мозгом Америки.

— Я вижу, мне придется многое принимать на веру, — заметил я.

— Лишь до тех пор, пока ты не познакомишься с нашей стюардессой. Как только это произойдет, я открою тебе доступ к материалам. У меня есть пленки ФБР на девчонку и вся ее подноготная. Это все твое, обещаю, но сначала подмани русалочку и насади на крючок. — На случай, если я не оценил откровенности намека, он добавил: — И чем глубже, тем лучше.

— А как она выглядит?

— Особых страданий тебе ее вид не причинит. — Он полез в нагрудный карман и вытащил цветной снимок, сделанный, похоже, из движущегося автомобиля. Изображение было слегка смазано. Я все же заметил, что это брюнетка с правильными чертами лица и хорошей фигурой.

— Надеюсь, мне не придется разыскивать ее по этой фотографии, — съязвил я.

— Это ни к чему. Ты увидишь ее в самолете на обратном пути в Майами. Она обслуживает салон первого класса на рейсе компании «Истерн», вылет в шестнадцать пятьдесят, билет тебе я забронирую, а о расходах не беспокойся — моя забота.

— Она живет в Майами?

— В том-то и прелесть.

— А если мне удастся познакомиться с ней поближе?

— Тогда наша страна поразит тебя так же, как поражает меня.

— Это еще почему?

— Радио и телевидение постоянно пичкают нас немыслимыми любовными историями. Бульварная макулатура. Не нас, конечно, их! Наших соплеменников-американцев. Вся эта амурно-будуарная муть, отравляющая атмосферу. Но когда доходит до дела, наш Создатель предстает куда более изощренным коммерческим романистом, нежели его земные собратья. Это дьявольски увлекательная интрига. Удивляет даже меня.