Корж идет по следу

В комнате никого не было, только мухи вились над столом со вчерашними объедками.

Антон кое-как поднялся с постели, подошел к столу. В глаза бросилась записка, прикрывавшая стакан:

«Это — тебе для поправки. Ешь арбуз и до нас никуда не уходи. Мы скоро придем».

Под бумажкой оказалась водка. Превозмогая отвращение, Антон проглотил ее, закусил арбузом. Стало как будто немного полегче, а потом снова пришло опьянение. Антон выкурил папиросу, съел икру из воблы и опять лег, задремал.

Его разбудил шум: в комнату, торопясь и оживленно переговариваясь, ввалились хозяева.

— Спишь, сурок! — с порога загремел Лешкин голос.

— Нет, так просто лежу.

— Скажи — барин какой, лежу!.. — Лешка громыхнул на стол порядочных размеров чемодан. — Иди сюда.

— Чего еще?..

— Иди, тебе говорят!

Антон с кряхтеньем поднялся.

— Закрой глаза, — приказал Лешка.

— Да пошел ты…

— Ну!

Антон повиновался.

— А теперь смотри!

— Мать пресвятая богородица! — ахнул Антон.

Перед ним лежал чемодан, доверху набитый деньгами…

— Ну, теперь видишь, умник, что и мы не даром болтались в городе, — ехидно проговорил Лешка.

— Где вы взяли столько? — прошептал остолбеневший Антон.

— Нашли, — весело пояснил один из приятелей. — Идем, а он лежит. Мы и взяли…

— Ну, ша! — оборвал разговоры Лешка. — Я, полагаю, чемоданчик этот уже начали искать. Быстренько кончим дело — и врассыпную. — Он стал выкладывать пачки, деля добычу на четыре части.

Антон жадно глядел на груду денег. Боже мой, сколько их тут!.. Целое богатство!..

— Эх, не сказали мне, — горестно вздохнул он. — Я бы тоже с вами пошел…

— Ты? — презрительно глянул на него Лешка. — А кто бы взял тебя, лапоть несчастный! Заткнись-ка лучше… Мать ты моя, вся в саже!.. Это что, братва?!

В руках у Лешки были пачки облигаций. Он со злостью швырнул их на стол, снова полез в чемодан — там было то же самое…

— Да откуда они?!

— Эх, шляпа! — с укоризной проговорил один из дружков. — Откуда они… Сам же выгружал сейф, вот и набрал…

Другой добавил:

— Их можешь забирать себе…

— Больше выиграешь…

Воронков вскипел.

— Вы вот что, — стиснув зубы, проговорил он, — полегче, а то я вам такую шляпу устрою!.. Мало вам?

Дружки поутихли.

— Не мало, а что с ними делать, с этими облигациями?

Воронков на минуту задумался.

— Я знаю.

Недалеко от дома был старый заброшенный фуникулер. Пути его заросли бузиной и репейником, помещение станции было наглухо заколочено. Здесь, в густых зарослях, и решили закопать облигации.

Лешка приказал идти всем. Трое останутся на страже, двое спрячут облигации. Их запаковали в газеты, перевязали бечевкой. Получилось два небольших ничем не приметных свертка. Деньги каждый забрал с собой, рассовав по укромным местам, — мало ли что может случиться каждую минуту.

Обратно возвращались довольные. Все шло хорошо. Теперь оставалось уложить чемоданы и — гуляй душа по белу свету!

Недалеко от дома их обогнал извозчик. И, странно, остановился у того самого подъезда, куда и им нужно было. Сидевшие в пролетке быстро спрыгнули на землю. В одном из них налетчики узнали грузчика Степана, другой был в милицейской форме и третий — толстолицый — в гражданском. Степан с милицейским скрылись в подъезде. Толстолицый остался у дверей. Засунув правую руку в карман, он нервно топтался на месте, то и дело оглядываясь по сторонам.

— А ну стой! — скомандовал Воронков. — Что-то не ладно. Я сейчас…

Он неторопливо направился к толстолицему, внимательно рассматривая фасад здания. Поровнявшись с человеком, спросил:

— Скажите, вы не из этого дома?

— Нет, — отрывисто бросил тот.

— А не знаете ли, где тут дом номер семь?

Буфетчик (это был он) повернулся к Лешке и тихо проговорил:

— Иди-ка ты, любезный, своей дорогой и не суйся, куда не просят. Проходи, проходи!..

— Простите, — Лешка изобразил на своем лице растерянность и торопливо возвратился к дружкам. — Ходу, братва! Застукали!.. И, кажется, это Степан навел… На вокзал!

Антон предложил брату:

— Едем домой. Там переждешь, пока уляжется кутерьма.

— Совсем спятил! Да если нападут на след — туда в первую очередь кинутся. Вот дурак!.. — Он придержал Антона за рукав, дал дружкам немного уйти вперед. Затем сунул в руки брату две тугие пачки пятидесятирублевок. — Держи, спрячь как следует. Отдашь отцу, скажешь — я прислал. Тихонько шепни, откуда эти деньги, чтобы был с ними осторожней. И сам молчи как могила. В городе ты был, но меня не нашел… И не видел. Понял?…

— Понял, — прошептал Антон, жадно хватая деньги и засовывая их за пазуху.

— Я вернусь, как только замету следы. Ну, давай дуй куда-нибудь в сторону, чтобы и прохожие нас вместе не видели…

Антон свернул в какой-то двор, чтобы переждать немного.

…Через некоторое время из дома вышли дежурный и Степан.

— Опоздали мы! — с досадой воскликнул дежурный. — Улетели птички. Но ничего, найдем! Следы хорошие оставили, вот, — он вынул из кармана несколько фотографий, одну повернул обратной стороной и прочел: «Любимой Соне Долговой от Лешки Воронкова». Ишь ты… Хотел, видно, подарить, да не успел. Как, ничего красавчик? — дежурный протянул фотографию буфетчику.

Взглянув на нее, буфетчик схватился за голову:

— Бог ты мой!.. Да ведь вот этот… этот вот парень только что со мной разговаривал!..

Дежурный остолбенело посмотрел на него. Лоб его сразу покрылся испариной. Он тихо спросил буфетчика:

— Тебе, случаем, не напекло голову на жаре? При твоей комплекции…

— Что значит комплекция! — взвился буфетчик. — Вот этот самый подошел и спросил, где тут дом номер семь.

— Так какого ж ты черта смотрел на него? — заорал дежурный.

— Здравствуйте! У него на лбу была надпись: я — грабитель. Тьфу, чтоб вам!..

— Куда он пошел?

— А я знаю?

— Ну и ну! — Дежурный рывком нахлобучил фуражку. — Едем обратно. Живо! Идем с нами, — обернулся он к Степану.

…Через полтора часа найденные фотографии были размножены, и агенты Уголовного розыска выехали с ними на пристани и вокзал.

Перронный контролер сразу признал грабителей. Почему он их запомнил?

— Мне показалось странным, что у всех были дальние билеты, но ни один не имел багажа. Хоть бы чемоданишко на всех. А вот у этого, — он ткнул в фотографию Лешки Воронкова, — я помню: билет был до Харькова. Точно, до Харькова.

В этот же день навели справки о Софье Долговой. Ее не оказалось в городе. Уже две недели, как она уехала погостить к родным и до сих пор не вернулась. Значит, она была непричастна к ограблению.

По прописному листку в адресном столе выяснили, откуда Воронков прибыл в город, и на родину его выехали два агента.

Были установлены личности остальных налетчиков, и еще несколько человек из Уголовного розыска разъехались по разным городам.

Неудача

Коржу, работавшему тогда в Уголовном розыске, достался Харьков.

Алексей Петрович обрадовался столь серьезному поручению и вместе с тем немного опасался: справится ли?..

Он всего лишь год назад пришел в органы милиции, а до этого и представить не мог работы агента Уголовного розыска. Специальных школ по подготовке или хотя бы курсов в то время не было. Старшие тоже не могли поделиться богатым опытом, очень часто приходилось полагаться на самого себя, действовать на собственный риск. И на первых порах не все шло гладко. Нередко случались промахи и ошибки, после которых стыдно было смотреть в глаза товарищам. Но новая работа полюбилась, захватила его с головой. А неудачи…

— Они пройдут, — говорил ему начальник, спокойный, рассудительный человек, очень многое повидавший на своем веку, прошедший подполье, ссылку, гражданскую войну и теперь возглавивший борьбу с уголовными элементами в крае. — Неудач бояться не нужно, но предупреждать их следует. Обдумывайте каждый шаг, прежде чем сделать его, не торопитесь. Если видите, что самому не справиться, не стесняясь зовите на помощь товарищей. Мы делаем общее дело, и нечего считаться, кому больше достанется так называемой славы.